— Только не про лабутены со штанами! Эта зараза такая прилипчивая, что я даже на аудиенции у Правителя ее напевал. Еле отделался от нее!
— А откуда ты эту песню знаешь? — удивилась я.
— Оттуда. Помнишь, как мы «У доброго гнома» гуляли? Так вот, после четвертого по счету коктейля «Забой» ты принялась исполнять сольную партию и замолчала лишь после пятого «Забоя», став «полностью выработанной породой», как любит выражаться добрый дядюшка гном. Или, по-вашему, «упокоенным зомби».
— Ой, бли-и-и-и-н… — Позорище! Всегда «гнала» с хамок-попаданок, а сама не лучше оказалась. А Коля, редиска такая, еще и промолчал об этом инциденте!
— Лена, все нормально. — погладила меня по плечу Ольга и метнула в Рауля такой взгляд, что первый следопыт Эрдара словно сдулся и стал раза в два меньше. — У тебя стресс был и нужно было расслабиться — это я тебе как медик говорю. Хочешь петь — пой, а мы тебе подпоём. Даже Рауль подпоёт, он может — сам недавно мне таку-у-у-ую песню душевную пел. Особенно у него «у» хорошо выходит — чисто, с переливами…
Коля хмыкнул, Ральф подавился последней колбаской и закашлялся, а Рауль покраснел, как помидор.
— Да я пошутила! Не хочу я петь, но вот музычка не помешала бы…
— О, а давай устроим диско «для своих»! — оживился Коля. — Лен, как ты на это смотришь?
— Вообще-то, положительно…
— Тогда айда в гостиную, у тебя там проектор стоит — качество звука гораздо лучше будет.
Всем скопом мы переместились из кухни в гостиную, где Коля включил проектор и положил на него свой мобильный. Комната погрузилась в интимный красноватый полумрак.
— Желаете посмотреть вашу любимую проекцию?
А ушки-то у моего напарника вспыхнули, словно их фонариком подсветили — даже в полумраке этом видно…
— Ой, а что это у тебя там за проек… — но договорить мене не дали — горячая ладонь зажала мне рот, а хозяин ладони скороговоркой выпалил.
— Нет! Играй «Любимый микс»!
Я отодрала его руку от моего рта и собралась было возмутиться — типа, мой День рождения, значит и музыка моя — но вместо этого я завизжала и запрыгала от восторга, ибо проектор грянул «Let me entertain you»* в исполнении Робби Вильямса! Вот это был сюрприз! Незадолго до перехода в Эрдар я очередной раз «подсела» на его музыку и гоняла диски с его песнями по нескольку раз на дню. И вот сейчас это был кусочек той прежней, беззаботной жизни, от которого ощущение празника удвоилось. Ух, как мы зажигали! За «Let me…» последовали «Radio»*, «Hot Fudge»*, «Rock DJ»*, «Kids»*, «Lovelight»*…Отплясав очередной шаманский «Танец дождя», мы устроили небольшой прерыв, пустив по кругу притащенную Ральфом бутылку текилы и тарелку с апельсинами. Отдышавшись и заправившись «топливом», мы дали отмашку проектору и тут…
«Come and hold my hand
I wanna contact the living…»
— Потанцуем? — спросил Коля и протянул мне руку.
— Я…не умею.
Действительно, в паре я танцевать не умела. Любой, даже самый заковыристый ритуал — пожалуйста, но вальс — или что там еще вместе танцуют — был для меня чем-то непостежимым.
— А я тоже не умею, так что нормально все.
«I just wanna feel real love
fill the home that I live in….»
— Ну вот видишь, не так уж это и сложно…
Несколько раз наступив друг другу на ноги, мы наконец выбрали самую безопасную для этих самых ног позицию: положили друг дружке руки на плечи и, стоя на месте, принялись слегка покачиваться в такт музыке. После «Feеl»* наступил черед «Angels»*, затем «She`s the one»*…Это были невероятно красивые баллады, под которые у нормальных девушек случаются признания в любви и первые поцелуи, но вот именно от осознания этого мне вдруг стало невероятно грустно. Ведь я — не нормальная девушка! Я — некромант высшего уровня, который должен спасти оба мира от съехавшего с катушек «коллеги». Я почувствовала, что глаза медленно наливаются слезами и чтобы это не заметили я подошла к Коле в плотную, таким образом спрятав лицо у него на груди, и старалась дышать глубоко и размеренно. Но тут проектор заиграл «Eternity»* и вся моя выдержка полетела оборотню под хвост, ведь каждое слово этой песни описывало то, что я чувствовала. В начале я еще крепилась, вцепившись в Колю, как утопающий в спасательный круг, но когда Робби затянул затянул второй куплет — про прогулки и рассказы о папе с мамой — то плотину прорвало и слезы ручьем полелись из глаз прямо на футболку напарника.
— Лен, ты чего?
— Ничего. — буркнула я и предательски хлюпнула носом.
— Как это ничего? Ты ведь плачешь?
Я попыталась отвернуться, но он взял меня за подбородок и заставил поднять на него глаза.
— Что случилось? Музыка не нравится?
— Музыка прекрасная, просто…Это…Это другое.
— Так, пошли, и ты мне сейчас все расскажешь. Не хватало еще на собственном Дне Рождения в депрессуху впадать.
Я безвольно последовала за ним к дивану, на который он сел, а меня посадил к себе на колени, прям как маленькую. Ольга, Ральф и Рауль вышли из комнаты, оставив нас одних.
— Ну что, красавица, колись давай.
— Чем колоться? — я все же попыталась повернуть все в шутку.
— Ни чем, а как. Как гнилой орешек.
Я хихикнула сквозь слезы, затем набрала в грудь побольше воздуха и принялась «колоться». Про то, что мне до жути все это надоело: эта постоянная слежка за самой собой, чтобы не выдать себя словом или жестом; делать «морду кирпичем» перед Правителем и не подавать вид, что я ничего не знаю о его планах; отбиваться от домогательств Фридриха (тут уж я не выдержала и разревелась до икоты, рассказывая о сегодняшнем инциденте). Я устала от этих тренировок; от проверок еды на приворотные; я волнуюсь за своих родителей — принимает ли папа специальные легочные капли и не забыла ли мама где-нибудь свои куколку-удачу — моя мама ведь такая растеряша…Но больше всего я устала в одиночку тащить на себе этот груз ответственности за оба мира — ведь это именно я должна буду ликвидировать Тёмного. Да и смогу ли я сделать это?
«Кололась» я долго, должно быть с полчаса, а когда наконец высказалась, то была выжатая, как лимон налогового инспектора. Коля вытащил из кармана не-знаю-какой-по счету бумажный носовой платок, вытер мой зареванный фэйс и заставил высморкаться, а затем протянул мне бутылку текилы с остатками живительной жидкости на дне.
— Выпей.
— Да я и так уже никакая. Вот упьюсь сейчас и буду песни горланить. Про лабутены.
— Да хоть про карасика с красным плавничком. Зато тебе легче станет. Ну же, выпей. Залпом, как лекарство. И закуси. — в рот мне всунули ломтик апельсина. — А теперь скажи мне, с чего это вдруг ты должна расправляться с Тёмным в одиночку? А я тут для чего, для красоты, что ли? Не дрейфь, разберемся мы со всем этим дерьмом, вернемся домой и все будет хорошо.
— Честно?
— Честно-честно. Ну что, полегчало тебе? Петь будешь?
Конечно, умом я понимала, что от него это не зависит, но было так приятно вот так вот выплакаться на широкой, теплой, уютной и вкусно пахнущей туалетной водой и копчеными колбасками груди и что тебе хотя бы вот так для проформы пообещают во всем разобраться…
И мне стало легче. Гораздо легче, но петь я не хотела, наоборот, на меня снизошло спокойствие, умиротворение и сонливость. Глаза начали слипаться, но перед тем, как отключиться, я хотела ему кое-что сказать. И это кое-что было для меня очень важно.
— Коля, спасибо тебе за все. И за вечеринку — знаю, это твоя идея была, и за цветы, и за то, что выслушал. Без тебя я здесь просто не выдержала бы. Можно, я тебя поцелую?
— Можно.
Я обхватила его лицо ладонями, немножко притянула к себе и чмокнула в щеку.
— И еще…я хочу извиниться.
— За что?
— Тоже за все. За то, что втянула тебя во все это и за то, что думала, что ты бабник и противная редиска, а ты на самом деле классный парень, суперский напарник, отличный друг и еще…ты мне нравишься. Очень.
Выговорившись, я с чувством выполненного долга уткнулась носом ему где-то в район ключицы, обняла, как я это делала с плюшевым медведем Потапычем в детстве, и тихонько засопела — алкоголь и эмоциональный всплеск сделали свое дело.