Поматывая головами, поднялись все. Кроме Умеренного. Он лежал ничком на траве и не шевелился. Никита подошел. Камуфляжка на спине была наискось пробита не меньше чем в пяти местах, а на затылке под волосами слабо кровенилась дырка.

Подскочил Гера, повернул охранника на бок. Правый глаз, растекшийся в какую-то полужидкую, кроваво-слизистую, киселеобразную массу, размазался по лицу вместе с мозгами…

Светка с Люськой, упав лицами в ладони, взвыли от ужаса. Ежик, ощутив позыв на рвоту, отвернулся. Оба уцелевших охранника, белые как мел, сидели и тряслись.

Гера пощупал пульс, с досадой плюнул и двинулся к кустам. Никита машинально пошел за ним, но проводник бешено зыркнул глазами:

— Куда?! Успеешь еще…

Наступила долгая тишина. Только бабы всхлипывали, да Ежик вполголоса матюкался.

— Что дальше будем делать? — спросил Гера. Светка отпихнула прижавшуюся к ней Люську и проворчала:

— Что-что… Дальше пойдем!

— Ты хорошо подумала? — вновь обратился к Светке Гера. — Мы сейчас двоих оставили там, где ни хрена не должно было произойти. А есть места и покруче.

Там и я хожу с молитвой, и Христа, и Аллаха поминаю. На пути в ту точку, которую ты пальчиком указала, одно такое место будет наверняка. Лес нам только зубы показал, даже пасть не разинул. Подумай!

— Я из этого леса должна прийти либо с тем, что ищу, либо вообще не прийти. Это я знаю точно. И все они, — Светка мотнула головой в сторону своих подчиненных, — пойдут, куда я скажу. Если ты, Гера, идти не хочешь — вопрос другой. Я привезу тебе Хрестного, и он сам с тобой разберется. Это может похуже мины оказаться.

— Девочка! — хмыкнул Гера. — Кем ты меня пугаешь? Этим толстозадым, который маску на морду надел, Фантомас недоделанный?! Да если я только упрусь, он хрен сюда сунется! Пусть побегает тут по болотам, поищет! Это он в городе здоров, по подъездам мочить. А тут…

— Чего «тут»? — прищурилась Светка, хотя человек, который поливал Хрестного, пусть даже и заочно, не мог ей не понравиться. — Автономная Бузиновская республика? Ты здесь сидишь два месяца весной и два месяца осенью.

Хрестный тебе жратву и водку поставляет, и бабки платит, между прочим, неплохие. Такие, что твоя майорская пенсия только на опохмелку расходуется.

Куда ты без него денешься? Военруком в школу пойдешь? Разве только в 127-ю…

— Ой, да что вы еще сцепились-то?! — взвыла Люська-Ребят поубивало, а они еще цапаются…

— Тебя не спросили, шалава! — прикрикнула Светка. — Сиди и реви, раз это тебе положено, как бабе. Короче, Гера ты идешь дальше?

— Да мне-то по фигу! — проворчал Гера. — Пойдем! Этим жмурам все равно не поможешь, пусть гниют тут, раз такое дело. Санитары леса приберут…

— Встали! — скомандовала Светка.

Охранник со штыковой лопатой поднялся и сказал:

— Надо закопать. Хотя бы Тольку. Похабно так оставлять.

— Некогда! — жестко отрубила Светка. — Ты час могилу копать будешь, потом час надгробные речи говорить, а потом еще пузырь потребуешь на поминки. Идем!

КАКИЕ ПРОБЛЕМЫ?

Шмыгло смог перевести дух только тогда, когда его автоколонна дотащилась с Московского шоссе до завала, перекрывавшего просеку. Тяжелый фургон, в котором навалом лежали восемь трупов, пару раз увязал в грязи. Микроавтобус с ментовскими эмблемами — тоже. Приходилось вылезать, впрягать «Чероки», толкать машины, брызгающие из-под колес жидкой грязью.

Но даже тогда, когда капот «газика» уткнулся в завал, Шмыгло не успокоился. Хотя «булочников» и уделали, как детей, главная задача — отбить Хрестного живым и здоровым — сорвалась по всем статьям. Нет Хрестного — есть труп с искрошенной пулями башкой, к которой приклеилась пропитавшаяся кровью шлем-маска. А это не просто отсутствие человека — это отсутствие лидера, которому подчинялась мощная контора. И гибель Хрестного — Шмыглу это было хорошо понятно — могла означать конец всей этой конторы.

Шмыгло сказал сидевшим с ним в «газике» «ментам»:

— Отдохнули? Пора поработать, карасики! Вылезаем!

Вылезли. То, что не послали на хрен, — уже неплохо. Из других машин тоже помаленьку выбирались на воздух.

— Сюда подошли! — позвал Шмыгло. — Разговор есть. Начали подходить, не спеша, но все. И это хорошо. Значит, еще не забыли, кто тут начальник.

— Так, — стараясь держаться как можно уверенней, произнес Гриша. — Первая задача — разгрузить фургон. Быстро и чисто. Ментовские шкуры снять, завернуть в них усопших, нести на руках до лагеря. Кто бывал, тот знает, другим дорогу покажет. И вот еще что, братаны. Насчет того, что Хрестный накрылся, — ни языком, ни задницей — молчать!

— Не понял… — протянул кто-то удивленно.

— Зря не понял. Здесь, в лагере, публика странная. Запросто может поинтересоваться, кто им теперь бабки будет платить за здешние работы. У меня или у тебя, например. А мы не знаем! Кипеж может получиться, а их, этих минеров гребаных, за полсотни наберется и стволов у них — немерено.

— Шмыгло прав, братва. С этими мужиками лучше не заводиться не по делу.

Они без тормозов, полно Афгана, Карабаха, хрен знает еще откуда. Если захотят — всех тут оставят, — поддакнул один из бойцов.

— С Хрестного маску снять надо, — посоветовал один из «ментов», — и куртку тоже. Приметить могли. Он же сегодня здесь был.

— Работаем! — приказал Шмыгло.

Но тут из-за деревьев, с той стороны, где начиналась Тропа, ведущая в лагерь, вразвалочку вышел какой-то поджарый, смуглый не по сезону мужик, одетый в расстегнутую «песчанку» и резиновые сапоги, с армейской шляпой-панамой на голове. Из-под «песчанки» бело-голубела драная Майка-тельняшка, поверх которой, будто крестик, болталась большая — такие на ушанках и бескозырках носили — красная звездочка с серпом и молотом.

— Серый, — вполголоса произнес Шмыгло, узнав пришельца, — второй среди этих чуханов после Геры. Неужели все слышал, падла?!

Между тем Серый, держа руки в карманах шаровар, подошел ближе.

— Здорово, корефаны! — сказал он как-то очень спокойно, но с некоторым презрением. — Что-то вы зачастили сюда, я смотрю? С утра три машины, к обеду четыре… Хрестный, говорят, приезжал. Теперь ты, Гриня, пожаловал. Что вам в городе не сидится, а?

— Дело есть, Серый.

Шмыгло подошел к Серому и отвел его в сторону.

— Понимаешь, у нас тут разборка вышла. Надо бы жмуров хорошо притырить, чтоб не всплыли.

— Гера в курсе? — спросил Серый. Он достал из кармана пластинку жвачки и сунул в рот. Шмыгло не стал врать.

— Нет. Мне Хрестный приказал.

— Которого ты с той же машиной привез? Странный катафалк он себе придумал, правда? И похороны заказал крутые: в болоте утопить! Оригинально!

— Слышал?

— Кореш, — сказал Серый назидательно, — вашу колонну не то что за двести метров, а километра за четыре слышно. Я уж не говорю, как у моего бойца, который вас наблюдал на подходе, глаза округлились: «Менты приехали! А с ними Шмыгло в погонах!» Пришлось прийти и посмотреть, кто это Шмыглу такие цацки повесил. Ну и заодно услышал, как ты тут свой личный состав морально готовил.

Особенно в вопросе о бабках. Серьезный, кстати, вопрос, непростой.

— Серый, сам пойми, — косясь на своих спутников, мрачновато взиравших на эти сепаратные переговоры, произнес Шмыгло почти заискивающе. — После Хрестного у нас все устаканиться должно. У нас в городе большие напряги идут.

Светка-Булочка от рук отбилась и других мутит.

— Мне все эти ваши проблемы — по хрену мороз, улавливаешь? Вы, на хрен, эту рыночную фигню придумали — платите бабки. Трупы надо заховать — милости просим. По рыночной стоимости — тыща баксов за жмура. Машины спрятать? Без проблем — каждая по остаточной стоимости. За твоего «козла» — тыща, за микроавтобус — три, за «Чероки» — тридцать, за фургон — полета. Итого за все услуги — 92 тысячи баксов. Обрати внимание, за Хрестного прошу как за всех, а мог бы наценку сделать.

— Серый, — Шмыгло сменил тон, пытаясь произвести впечатление, — по-моему, ты с огнем играешь.