Глава 2

Полдня обустраивали лагерь, я же за «плохое поведение» был направлен работать водовозом, вернее водоносом для мытья. Натаскать воды, почти 20 человеком, на расстояние метров 600 с местного ручья, да не по асфальту, задача была для меня на пределе сил. К вечеру, ели впихнув в себя полпорции плова, и свалился мешком. Утром, в том числе и я, личный состав направился на капище. Вернее это они пошли, а я поплелся ели переставляя ноги. Тело ломило и ныло, прося оставить его в покое и не кантовать. Подойдя на место, увидели довольно ровную площадку, метров 50 диаметром, а вокруг нее поваленные идолы. Причём, поваленные не все, но в разных направлениях и скорее всего, искусственно. Все начали ходить, от одного до другого внимательно рассматривая, а я сел на какую-то возвышенность по центру и попытался представить, с какой целью надо строить такие сооружения. В Англии, Ирландии, Италии, Сербии, России и других странах. Гипотез много, но строить колоссальные, по меркам бронзового века и много раньше, сооружения ради астрономии дурь. Если верить ученым, в то время большую часть свободного времени занимало, добыча пищи. Даже строить города, не пойми, с какого перепугу строить стали. Охотники и собиратели, и на тебе города, да еще астрономия с движениями звезд. А обсерватории такие многотонные, на меньшее, голодные охотники не согласны, ох — дурят нашего брата, ох дурят. От моих «глубоких» мыслей оторвал голос Слащева.

— Все расчищаем и восстанавливаем капище, быстрее господа времени мало.

Вернулись за шансовым инструментом, оставили Виктора за повара, и отправились отрабатывать 500 зеленых. За два дня, очистили площадку от растительности и место, где я восседал Мефистофелем. Были и обработанные камни напоминающие треногу. Поставили идолов, исписанных какими-то рунами, как мы предполагали на их место. Больше всех суетился Иванич, «зуд» у него научный проснулся, ведете ли. Его нездоровый ажиотаж, что надо ведете ли разрыть все во круг, чуть ли на метр глубиной и все и везде все обследовать, пресёк Слащев. Распаковали ящик на БТРе, оказалась большая каменная «тарелка» с углубление посередине и канавками от центра к краям. Потом ее, очень аккуратно достали и перенесли в капище, там долго устанавливали под руководством Слащева. Канавки были разной толщины и глубины, я так и не понял новодел или старинная «тарелка». Скорее всего копия, только сделана один в один. Каждая канавка располагалась напротив идола. Когда солнце встало в зенит, лучик попал в центр тарелки и ничего не произошло. На что, там рассчитывали Слащев с Иваничем, я так и не понял. Сначала они заставляли крутить тарелку, затем поменяли пару идолов местами. Между прочим, они тяжеленые каменюки, а таскать приходилось нам. Все эти танцы с бубнами, продолжались до вечера, изрядно утомив нас и озлобив. С утра начальство обсуждало с кем то по спутниковому телефону ситуацию, а после обеда ситуация повторилась. На следующий день меня позвали к Слащеву.

— Ты ж у нас экстрасенс, так что иди на капище, может к тебе, что умное в голову придёт. Пока наши «яйцеголовые» думают, поброди там.

Ага, счас буду я один на солнцепёке страдать.

— Я Рябьева хотел бы взять.

— Хорошо, вот только жертвоприношений не надо.

— Пошли, продюсер, бери ручку и листочек — пихнул Николая, одел панаму и потопал на капище.

— Значит так гений, обходишь всех идолов и перерисовываешь все знаки и пытаешься составить словосочетание или порядок или цитату или в этом роде — командую парадом.

Уселся перед самым большим идолом и стал медитировать. Сначала попытался слиться с природой, странно — полное ощущение пустоты. Вышел за капище, попробовал опять, есть единение с окружающим миром. Вернулся обратно, пусто. Чувство такое, что место в кругу идолов отдельно от всего мира и от всего живого. Попробовал «настроится» на идолов и на их расположения вместе и друг к другу. Попробовать уловить гармонию, предки абы как не строили. Колюня в это время, высунув язык, что чиркал на листке. Обошел медленно, медленно по кругу всех идолов внутри круга, потом за кругом.

— Ну, что Пикассо, нарисовал картину? — подойдя к другу, спросил его.

— Ну, в общем, не очень, какая-то несуразность и неправильность — задумчиво и не обращая на подколку, тягуче выдал Николай. При этом жуя кончик карандаша.

— Так ты же и со Слащевым и с Иваничем общался?

— Ага, общался, переводил и все. Не о чем не спрашивали, моим мнением не интересовалось — обидчиво засопел друг — а ты сам, Кашпировский, что надыбал?

— А надыбал, что нет гармонии в сооружении, а такого по определению быть не должно — и изобразил, что отпускаю щелчок — давай еще по разу перепроверим.

Побегав кругами и посовещавшись, отправились к «отцам командирам».

— Нам кажется, эту пару нужно поменять местами вожу пальцем по плану.

— Но они там стояли до нашего прихода. Нет невозможно — вскипел Полесьв.

Слащев надолго задумался, переводя взгляд с меня на Николая. Видя, что мы спокойно стоим и больше ничего не добавляем, произнёс.

— Хорошо завтра попробуем, все равно пока других идей нет.

— А что мы ищем или пытаемся получить? — пытаюсь прояснить ситуацию.

— Должно произойти действие или еще что, мы сами толком не до конца разобрались, вот и перебираем все варианты, и смотрим, сможем ли, что-то добиться — Слащев.

Понятно темнит, и до конца говорить не желает.

Утром, перетащив идолов, все пошли в лагерь, и только мы вдвоем остались изображать стахановцев. Самое плохое, я не понимаю, что мы ищем, а если найдем, что станет с нами. Знать такие тайны не очень полезно для здоровья, как я мог влезть в такую авантюру?

Жарко, отошел в центр прислонился к «тарелке», достал флягу и отхлебнул воды. Подумал и решил умыться. Вода попала на чашу, стекла, на канавку и радугой ударила в идола стоящего напротив. Опа, вот значить для чего углубление по центру, нужно налить жидкости и тогда чтоб нам с Колюней шеи не свернули, как уткам. Говорить, не говорить? Этот индюк, тоже заметил, не смолчит и вряд ли мои доводы подействуют, хотя попытаемся.

— Николай ты мне друг? Вот подумай, мы нашли какую-то хрень и что будет с нами, если это ценное? — попытался я вразумить Николая.

— Да брось ты, ну заберут себе и пусть. Убивать же 20 рыл не будут, а если открытие мирового масштаба, да нас все знать будут и везде приглашать, а девки сами прыгать будут. Нет я скажу пафосно — выдал Коля.

Да… идиот, не лечится. И куда я раньше смотрел, ведь не зря говорят, человека видно в экстремальных ситуациях, только тогда увидишь его настоящего.

У Слащева в палатке попытался отмолчаться, но не удалось. Выслушав Николая и уставившись на меня, констатировал.

— Не зря Егор Федорович настаивал на участии экстрасенса. Завтра все повторяем и Вы оба идете с нами.

— Ну а я зачем, все понятно и так — попытался «отмазаться».

— Пойдешь и это не обсуждается, если все получится, премия десять тысяч баксов каждому.

Зачем мертвецам деньги, так я и поверил или еще что придумают.

День, как на зло пляжный, нет ну чтоб дождь на пару недель. Смотришь, и домой спокойно уехали, а теперь, я иду на капище. Наблюдает за мной Старший, который Семеныч и у меня холодеет внутри. Дождавшись зенита, встали, чтобы не стоять между канавками и идолами, получил команду. Достаю флягу и лью в центр. Вспыхнула радуга, очень красиво и все.

— Надо крутить «тарелку» и пребывать это — Иванич.

Выполняем команду, медленно вращаем. На одном из позиций, вокруг нас образовался большой мыльный пузырь и пропали очертания местности.

Тут Слащев, внимательно наблюдавший за нами, резко качнул «тарелку», радуга ушла, пузырь лопнул и мы увидели лагерь.

— Уж, не зря столько денег и сил потратили. Несов — опомнился Слащев — всем в лагерь и ко мне, через два часа, Старший напомни — показал пальцем на нас.

Все понятно, приставили сторожа, теперь точно не отвертишься.