— Вы только ростом и похожи, — хмыкнул Механик. — Вымахали под метр восемьдесят — и довольны. А потом, ты ведь ее морду тоже не больно видела.
— Во сне были похожи, — сказала Юлька. — И к чему это, интересно?
— Не знаю, — проворчал Механик. — Я вообще в эти сны вещие и прочую фигню не верю. Мало ли чего привидится.
— А может, мы с ней сестры? — хихикнув, предположила Юлька. — Может, ее отец — и мой тоже?
— Теперь понятно, — хмыкнул Механик, — в генеральские дочки захотелось? А если наоборот, к примеру? Твой отец — и ее тоже? В смысле, алкаш и пьяница.
Однако как-то непроизвольно Механик попытался сравнить зримую воочию Юлькину рожицу со смутно помнившейся через полтора десятка лет загорелой, облупившейся и пропыленной физиономией вертолетчика Белкина, который когда-то вывез прапора Еремина с каменистой сопки из-под носа у духов. И вдруг показалось, что есть какие-то общие черты. Хотя чего там припомнишь, через такие годы?
— Не забивай себе голову, кулема сибирская! — Механик погладил Юльку. — Насмотрелась сериалов от скуки, вот и придумываешь себе глупости всякие.
Телевизор у них тут был, даже целая видеодвойка. Его Механик купил где-то на пятый день нелегального проживания, после того как Юлька пожаловалась на скуку. Пришлось пять километров топать пешком до ближайшего автобуса, ехать в город, а потом тащить увесистую хреновину в обратном направлении. После этого Механику пришлось еще и антенну конструировать. Ретранслятор был далеко, и комнатная на таком расстоянии ничего не ловила. Зато теперь можно было или телик смотреть, или видак. Механик целых двадцать кассет приволок, всего понемногу — и боевики, и фантастику, и ужастики, и мультики. Даже пару кассет с порнухой раздобыл, правда, уже позже, по Юлькиному спецзаказу. Сам-то он уж давно насмотрелся и особо не реагировал, а Юлька, по молодости, от этих зрелищ разогревалась. Впрочем, разогревалась она и от всяческих сериалов-мелодрам, которые показывали по всем трем программам, которые ловила самодельная антенна. Механик от этих сериалов мирно засыпал и уже за то им был благодарен.
А вообще можно было жить да жить, если б не чертов тубик. Конечно, Механик тут, на свежем воздухе, чувствовал себя получше, чем в городе, витаминами баловался, лекарства кое-какие принимал, пытался курить поменьше и не пить больше, чем нужно. Но все-таки ощущал, что лечиться надо по-настоящему. Раньше на все наплевать было, а теперь нет. Есть Юлька, которую надо не палочкой Коха, а совсем другими палочками радовать. И вообще — хотелось вольным человеком прокатиться по миру. Правда, Механик ни одного языка толком не знал, кроме русского и матерного, но ничего ужасного в этом не находил. В Афгане для контактов с тамошним населением прапорщику Еремину хватало двух десятков слов, считая «салям-алейкум» за два. Он был убежден, что и за другими кордонами больше не потребуется.
Если бы речь шла только о пересечении российской границы, то Механик особо не мучился бы с загранпаспортами. В такое зарубежье, как Украина или Беларусь, Механик запросто свалил бы вовсе без паспорта. Но ему не только надо было уехать с Юлькой, но и кое-что вывезти.
Сейчас это «кое-что» лежало в подполе избушки, спрятанное в мешки из-под картошки и укрытое под дощатым бункером, засыпанным настоящим картофелем. Ни одного миллиграмма из более чем 350 килограммов ценностей, которые Механику удалось вторично похитить из-под носа у многочисленных и беспощадных конкурентов, пока не пропало и не было реализовано.
Конечно, Механик прекрасно соображал, что вывести даже за белорусскую границу 350 килограммов такого груза — это дело не простое. Намного правильнее было поступить так, как они в свое время поступали с Есаулом — распродавали все по-маленьку барыгам, собираясь ехать за кордон уже не с вещами, а с долларами. Однако уже в Москве они выяснили, что выехать легально с чемоданом долларов не так-то просто, и их могут попросту повязать в пучки. К тому же барыга по кличке Делон попытался их кинуть и навести на них конторку некоего Гнедого. Наконец, несколько рейсов на озеро, куда Есаул с Механиком ездили забирать ценности по частям, засветили местонахождение клада. Пришлось все перепрятывать, только вот немало нервов на это ушло. И трупов на душе Механика изрядно прибавилось.
Вообще-то Механик не рассчитывал, что отыщет Коня — случайно встретились в автобусе. Поговорили, выпили в какой-то «харчевне». Механик намекнул, что не худо бы паспортами разжиться. Конь сказал, что поищет возможности, хотя и ничего пока не обещает. Назначил встречку на том же месте через неделю. На этой «черезнедельной» встрече сообщил, что есть человечек, который может помочь в организации этого дела. Тут Механик поинтересовался и насчет возможности груз вывезти. Опять же Конь решил еще через пару дней ответ дать. Оказалось, что и насчет груза проблемы не будет. После этого и состоялась встреча в «Кахетии».
Конечно, вполне допустимо было предположить, что Конь со Шкворнем могут Механика кинуть, а после того, как он поднимет на воздух того гражданина, который им нужен, рассчитаются с ним девятью граммами совсем неблагородного, тяжелого и легкоплавкого металла. Ясно, что для них лично это наивыгоднейший выход при всех возможных раскладах. Именно поэтому Механик и решил, что для начала справит паспорта, а уж потом насчет груза позаботится. Он еще не решил, честно говоря, стоит ли все сразу проворачивать… В конце концов, от тех денег, которые они с Есаулом затрофеили у Делона в дипломате, они с Юлькой еще и пяти тысяч баксов не потратили. Вполне можно было перевезти груз как-нибудь попозже, если вдруг с Конем и Шкворнем что-то не увяжется.
…Механик доел картошку, после чего сказал:
— Я в гараже работать буду. Пока сам не вернусь — заходить не смей, поняла? Под дверями тоже не вертись. Не люблю этого дела. Сиди в избе, телик смотри.
— Хорошо, — вздохнула Юлька. — Как скажешь…
Механик посмотрел на нее внимательно, а потом дурашливо почесал в затылке и сказал утрированно-стариковским голоском:
— Охохонюшки-хо-хо! Совсем склероз одолел. Вскочил-то раненько, а вот одно дело сделать позабыл!
И, ухмыльнувшись, обнял Юльку за талию. Даже, скорее, немного пониже. А потом повлек просиявшую дуреху на кровать — «дело делать»…
«УПОЛНОМОЧЕННЫЙ»
Никита в это утро проснулся один. Люська, как он помнил, еще вечером ушла к себе, выражаясь языком школьных сочинений, «усталая, но довольная», а Светка, должно быть, даже в законный выходной и даже несмотря на свое очень интересное положение, расслабляться не собиралась — ей нужно было людьми руководить. Ветров был на это не в претензии. Нежной любовью он запасся на неделю вперед. До следующего вызова, как говорится.
Глаза он продрал часиков в десять, но из постели вылезать не спешил. В конце концов, у него тоже выходные, а завтра днем надо уже в Москву возвращаться. Ежели не теребят, стало быть, он на данный момент никому не нужен. И не стоит самому показываться — а то еще напросишься на что-нибудь. Тем более все прошлые приезды в здешнее заведение приводили к разным рискованным мероприятиям. С одной стороны, пришибить могли элементарно, с другой стороны, Никита начал отчетливо понимать, что с осени прошлого года совершил немало поступков, подпадающих под действие УК. Занятно, конечно! В Чечне он, в общем, делал то же самое, но за тамошние дела ему даже медаль вручили. Разница была только в том, что там он находился на государственной службе, а здесь — на частной. Там ему приказы отдавали официальные начальники, начиная с командира взвода и кончая Президентом, а здесь — только Светка-Булочка. Убивал он, правда, и там, и здесь, не по приказу, а, главным образом, в порядке самозащиты. Но там, в Чечне, это было вполне законно, а здесь почему-то подпадало под статью. Хотя как в общем и целом законопослушный юноша Ветров разумом все понимал, душа у него, воспитанная уже в условиях свободомыслия и демократии, явно не считала, будто он что-то делал неправильно. Если он не подлежал уголовной ответственности за убийство тех шестерых в одном из Грозненских подъездов, то почему он должен нести ответственность за тех, в кого стрелял на Черном полигоне в Бузиновском лесу? Хотя, между прочим, те шестеро не успели в него ни одного выстрела сделать, а в Бузиновском лесу была настоящая перестрелка. Неужели все дело в том, что в первом случае у Никиты был табельный автомат, записанный в его военном билете, а во втором — автомат, который ему вручила Булочка? Почему Президент имеет право раздавать автоматы, а Булочка — нет? Ведь все люди, все человеки, все не без греха, все рабы Божьи.