Инн неловко пожала плечами - она чувствовала себя полной идиоткой. Надо же, пятидесятилетняя старая дева, а дает советы, как нужно выходить замуж юным девушкам. Тетушка Джейн..., с ума сойти!

  - В общем, да, - неохотно призналась она,- хотя и другими словами, которых я так и не смогла вспомнить.

  - И хорошо, что не смогла,- легко вздохнул герцог и неожиданно приказал,- иди сюда, дорогая! Будем разговаривать, и не бойся - здесь нет миссис Элспет, и никто об этом не узнает!

  Он хлопнул себя по колену, и столько было в этом жесте властной силы, что Инн просто не смогла ослушаться, покорно переместившись на предложенное место.

  Мортланд крепко прижал её голову к своему плечу, обхватив другой рукой за талию.

  - Глупышка,- тихо сказал он ей на ухо,- между очаровательной девушкой и увлеченным ею мужчиной не может быть 'осторожности чувств'. Это противоестественно!

  Инн осторожно прильнула щекой к горячему шёлку рубашки. Пахло от джентльмена замечательно - такой смешанный запах одеколона, мужчины и бренди...

  - Мне было тревожно, когда вы перестали нас навещать,- честно ответила она,- но поговорить мне хотелось не об этом!

  - О чем же?

  - Что будет со мной, если я так и не научусь играть на фортепьяно?

  - Всё будет так, как ты захочешь!

  Казалось, это был тот ответ, которого она ждала, но... Инн зачарованно слушала, как гулко и тяжело бьется мужское сердце. Было в этом что-то головокружительно интересное и возбуждающее - неужели он полезет к ней с поцелуями, как когда-то Томас? Конечно, она укажет ему на место даже похлеще героинь тетушки Джейн, но все-таки...

   Нетерпеливое ожидание сдавило ей сердце - вот сейчас его губы приблизятся к её губам...

  - Инн, дорогая,- вдруг обратился к ней Мортланд,- не перескажешь ли ты мне вкратце роман 'Гордость девы'? Удивлю близких за завтраком, сделав приятное тетушке.

  - Ей будет приятно? - усомнилась почему-то разочарованная и недовольная его просьбой Инн.

  - А-то, - добродушно вздохнул Мортон,- каждый бумагомаратель в восторге от своих писулек, искренне считая их гениальными шедеврами! Так в чем там суть?

  Инн, нервно перебирая складочки рубашки на его груди, быстро ввела слушателя в курс дела.

  - Значит этот лорд Свингли (откуда только она откопала такое имя!) - невиданный подлец? Губящий репутации добродетельных дев, связанный с разбойниками и контрабандистами мерзавец?

  - Выходит так! На редкость неприятный персонаж!

  - И от этого лишен всякого правдоподобия. В чистом виде плохих людей не бывает, девочка моя! Обстоятельства заставляют их совершать преступления, а вовсе не демонические свойства характера, делающие злодеями чуть ли не с рождения.

  - Разве вы не сталкивались с плохими людьми?

  - Нет! Иногда кое-кто, оказавшись загнанным в угол, творил неблаговидные дела, но отнюдь не потому, что ненавидел людей, а потому что вообще о них не думал!

  Голос Мортланда прозвучал задумчиво и почему-то тоскливо. Растерянная Инн попыталась заглянуть ему в лицо, но он не дал ей этого сделать.

  - Иннин, ты любишь смотреть на огонь?

  Она согласно кивнула, недоуменно пытаясь сообразить, почему герцог сменил тему разговора. А тот, между тем, неторопливо поигрывая локонами её волос, продолжал:

  - Нет на свете ничего более опасного, чем пламя. Оно такое яркое, порывистое и, тем не менее, заключено в определенные рамки, совсем как наши чувства и сердца. Посмотри, его языки живые...

  Девушка недоуменно скосила глаза в сторону камина, - огонь гудел, рвался ввысь, беспокойно оранжевый и злой, даже не смотря на защиту экрана. Герцог замолчал, тяжело положив ладонь ей на голову, и, поглядев ещё несколько минут на языки пламени, Инн вдруг почувствовала, как давно забытый покой нисходит на её смятенную душу.

  Она блаженно потянулась, уткнулась носом в мужскую грудь и ... крепко уснула!

ТЕЙЛОРЫ.

  В герцогском дворце педантично придерживались раз и навсегда заведенного распорядка дня.

  Жизнь светской дамы итак была не из легких. Посудите сами - чтобы уже в 9 утра кататься на лошади в Гайд-парке, надо было рано встать, а если ещё накануне лечь спать в четыре утра? И ведь так каждый день за исключением воскресенья, когда балы и приемы заканчивались немногим раньше. Во дворце Мортландов утреннюю чашку чая с куском хлеба с маслом приходилось поглощать ровно в семь часов утра. И ни минутой позже! Никаких подносов с горячим шоколадом в постель, никаких поздних завтраков! Пропустил и всё - сколько хочешь звони служанке, на кухне посыльной твёрдо ответят, что госпоже придется потерпеть до второго завтрака.

  После прогулки дамы семейства Морландов возвращались домой, чтобы приступить к разбору корреспонденции - приглашений на балы и званые вечера, писем от подруг и знакомых, с тем, чтобы самим в свою очередь ответить на письма и приглашения, и написать свои послания. Затем, переодевшись, женская половина семьи Тейлоров выезжала из дома, чтобы посетить магазины, портних и шляпные мастерские. Серебряные украшения, мебель и зеркала покупали в Сохо. Чиппендейл облюбовал там же для своего магазина Сент-Мартин-лейн, а на Греческой улице дамы посещали салон веджвудского фарфора. Благо, Сохо вплотную примыкал к фешенебельным Мэйферу и Сент-Джеймс-стрит.

  Около часу дня женщины возвращались восвояси, чтобы ещё раз сменить платье для выхода к столу. Надо сказать, что дамы из семьи Мортланда редко посещали в это время чужие дома, потому что герцог не одобрял этого. За поздним ленчем он хотел видеть всех своих домочадцев, потому что привык использовать второй завтрак для общения с семьёй.

  Около двух часов дня Мортланд, как правило, покидал дом, потому что с половины третьего начинался 'час запросов', с которого приступал к работе парламент.

  И к трем-четырем часам дня дамы семейства Тейлоров, наконец-то, могли немного расслабиться за шитьем в гостиной, а то и почитать книги или полистать журналы. Но в основном, леди в это время принимали у себя гостей, и, угостившись чашечкой чаю с печеньем, со вкусом перемывали кости общим знакомым под зевки, клюющей носом постоянно не высыпающейся Лили.

  Надо сказать, что в Британии начала XIX века только представительницы аристократических семей могли вольно предаваться чаепитию, а вот среди женщин среднего и низшего сословий, это занятие осуждалось, приравниваясь к мужскому алкоголизму. Множество листовок и памфлетов, распространявшихся среди населения, клеймили позором ослушниц, грозя любительницам чая разорением домашнего хозяйства, подрывом семейных устоев и даже общим упадком экономики страны.

  Но наши леди этих памфлетов не читали, и время, проведенное за чашечкой чая в болтовне с общими знакомыми, считали самым лучшим отдыхом в перегруженном бестолковой суетой дне.

   Обед продолжался с шести до семи вечера, и нередко за столом присутствовали посторонние, а вот герцог часто пренебрегал домашним застольем, предпочитая обедать в клубе.

  Дамы крайне редко проводили вечера, не выезжая из дома. Они навещали друзей, играли в карты, посещали балы или театры, и возвращались домой не раньше трех утра. И только в воскресенье с утра Тейлоры всем семейством посещали церковь, что хоть немного, но разнообразило обычный уклад жизни.

  Немудрено, что старая герцогиня, больше всего на свете любившая комфорт, норовила от светской каторги сбежать в своё поместье, но отсутствие хозяйки в доме холостого сына заставляло пожилую женщину с началом лондонского сезона возвращаться в столицу.

  Вот и сейчас все четыре дамы тихо сидели за обедом, с плохо скрытым нетерпением поглядывая на золовку, та же в свою очередь не вставала из-за стола, ожидая, когда закончит трапезу сын.

  Наконец, герцог, промокнув губы салфеткой, вроде бы покончил с едой. Но только сидящие за столом леди счастливо перевели дыхание, как на них устремился инквизиторский взор хозяина дома. Передернуло даже герцогиню, что уж говорить о скучающей Лили или тетушках Джейн и Беатрис (младше первой на три года, но такой же старой девой). Те разом испуганно опустили взгляды в тарелки, преувеличенно внимательно осматривая остатки десерта.