Охотник уныло шагал по мостовой, ведомый своими спасителями. Простолюдины из горожан и ремесленников с известным интересом пялились на конвой. В их лицах читалось злорадство. Проходя мимо площади, Гарольд бросил взгляд на виселицу. Приторное зловоние мертвечины пропитало это место, хоть и местные власти старались вовремя снимать повешенных. Но сейчас там, словно в назидание, покачивался труп, пугающе глядя в небытие пустыми глазницами. Ворон, сидевший на табличке "Вор", глухо каркнул и взлетел. Следопыт усмехнулся.

— Тоже повесите? — поинтересовался он.

— Молчать! — рявкнул здоровенный конвоир, ударяя Гарольда локтем под ребра. — Повесим, четвертуем и колесуем, если не заткнешься!

Войдя в ворота графского замка, они повернули направо, в караульную, и спустились по массивной каменной лестнице. Душный запах темницы напоминал о крови, муках и страданиях. Тесная мрачная каморка, грубо сколоченный письменный стол, два стула. Оплывшая свеча на столе. Дверь куда-то вперед, с небольшим оконцем на уровне глаз.

Гарольд обернулся, сзади никого не было. Похоже, противников увели куда-то в другое место. За самовольный мимолетный взгляд он удостоился еще одного болезненного тычка под ребра. Его грубо усадили на жесткий стул, напротив него за стол уселся старый усатый стражник. Второй конвоир стоял сзади, готовый жестко пресечь любые попытки агрессии или побега.

— Ну, голубчик, выкладывай, — хрипло проговорил усатый. — Кто такой, откуда, зачем в городе?

— А будешь в молчанку играть — пальцы сломаю, — шепнул на ухо следопыту второй стражник.

— Гарольд из Йофервика, следопыт, охотник за головами, в Мариграде не впервые, получил награду за убийство Милета, бандита и преступника, — сухим тоном ответил подследственный. — Максимиллиан, который из цеха торговцев, может подтвердить.

Усач обмакнул перо в чернила и начал записывать.

— Итак, голубчик, у тебя был заказ на этих двоих? Зачем ты их застрелил, скажи мне? — прищурив один глаз, спросил законник.

— Они оскорбили честь моей сестры, — бросил следопыт в ответ.

— Ты в курсе, сынок, что дуэли среди простолюдинов запрещены императорским эдиктом? Еще со времен старика Веграда. Карается смертью, — хищно улыбнулся пожилой стражник. — Сержант, обыщи нашего гостя.

Цепкие пальцы амбала стянули мешок с плеч Гарольда, ловко пробежались по поясу, нащупав все монеты до единой. На столе перед капитаном выросла небольшая горка. Несколько монет, трофейная кольчуга, веревки и проволока, бинты, фляжка с вином, точильный брусок, луковица, кремень с огнивом и, наконец, перстень и письмо.

— Ну и хлам же ты с собой таскаешь, голубчик! — воскликнул усатый, сгребая деньги в пригоршню.

В полумраке блеснуло серебро, и капитан обратил внимание на печатку. Покрутив её в пальцах, он внимательно всмотрелся в окровавленное лицо следопыта. Тот аккуратно потрогал распухший нос.

— Откуда у тебя это? — внезапно серьезным тоном спросил стражник.

— Словно ты не знаешь, кто раздает такие печатки, — попытался отбрехаться Гарольд.

И это, на удивление следопыта, сработало.

— Сержант, верни ему барахло. Закон нарушен, но мы с тобой ограничимся залогом в пользу казны, — обратился усач к подследственному. — Исключительно ради общего дела. Три сотни монет у тебя найдется, я полагаю. И еще оружие твое мы конфискуем, чтоб не убил больше никого.

Амбал удивился, но не сказал ни слова, молча бросая пожитки охотника обратно в мешок. Следопыт крепко задумался. Если немного занять у Максимиллиана, то три сотни он соберет, вместе с Фридой. Да, это в любом случае лучше, чем висеть в петле и кормить воронов.

— Ты ведь понимаешь, капитан, что мне нужно время, чтоб тебе деньги принести? — с максимально безразличным видом бросил он.

Стражник оперся локтями на стол и покрутил кончики усов.

— Даю тебе время до заката, — улыбнулся капитан. — А если не успеешь, мы все знаем, где твоя сестрица живет.

— Солнце уже на запад повернуло! — воскликнул Гарольд.

— Тем лучше ты постараешься! — стражник поднял указательный палец вверх. — Сержант, проводи нашего гостя.

Амбал вернул охотнику его мешок, и снова болезненно ткнул Гарольда под ребра, указывая направление. Поднявшись по лестнице, они прошли через кордегардию, и вышли на улицу. Яркий солнечный свет ударил в глаза Гарольду. Приближался вечер.

— Не принесешь денежки, я с твоей сестренки натурой оплату возьму, — заржал конвоир. — А тебя повесим как убийцу.

Следопыт побагровел от злости, но сделать ничего не мог. Нападение на стражу каралось строго, а убегать и становиться тем, на кого он всю жизнь охотился... Нет, в этот раз придется проглотить оскорбления. Да и Фриде придется несладко, если он ударится в бега.

Наконец, здоровяк отпустил его, и Гарольд со всех ног побежал к "Веселой пинте". Прибыв на место, он немного отдышался и вошел внутрь. Народа было не так много, как ночью, но миловидные служанки тут и там сновали с подносами на руках. Следопыт, не желая тратить время на расспросы, сразу пошел на кухню, но путь ему преградила статная бабища в фартуке, уперев руки в боки и не давая пройти. Хозяйка трактира.

— Где Фрида? — держась за вновь открывшуюся рану в ноге, спросил он.

— Я её уволила. Пошел прочь отсюда. У меня приличное заведение, а ты здесь резню устроил, — раздраженно бросила женщина.

— Куда она пошла? — со злостью в голосе прошипел Гарольд.

— Понятия не имею. Я не спрашивала, — скривив лицо, ответила хозяйка.

Охотник в сердцах плюнул на пол, развернулся и вышел. Обойдя таверну, он вернулся на место утренней схватки. На земле остались только темные пятна крови, старательно затоптанные. Он подошел к двери и тихонько постучал. Скрипнул засов, дверь приоткрылась и снова захлопнулась. Он постучал еще раз. Из-за двери раздался тихий женский голос:

— Хозяйка не велела тебе отворять, уходи.

— Куда пошла Фрида? — прошептал следопыт.

— В "Речного дракона", наниматься служанкой, — прозвучал шепот из-за двери. — Хозяйка уже всем остальным трактирщикам сказала Фриду не брать.

Гарольд тихо выругался и побежал в портовый квартал. Этого только не хватало. "Речной дракон" был одним из самых грязных заведений города, где постоянно ошивались контрабандисты, бандиты и прочий сброд. Ночью в портовом квартале было легче получить нож под ребро, чем пройти от одного конца до другого. Даже стража избегала появляться там по ночам. Честной девушке нечего там делать.

Уже подходя к парому через Маревку, широкую реку, на которой стоял город, следопыт почуял характерную для любого порта вонь рыбы и нечистот. Казалось, этот "аромат" проникал повсюду, пропитывая одежду и волосы. Выше по течению стояли несколько ладей, матросы лениво катали бочки. Подойдя к паромщику, Гарольд растерялся. Денег на переправу не было, солнце неизбежно приближалось к линии горизонта, но бросить сестру в беде он не мог. Нельзя было допустить, чтобы она нанялась в этот притон. С таким нравом её рано или поздно изнасилуют, зарежут и сбросят в воду с жерновом на шее.

— Эй, мужик, почем возишь? — спросил охотник у паромщика, скучающего в небольшой лодке.

— По три медяка беру, с грузом по пять, — лениво ответил тот, протяжно зевая.

— Слушай, мужик, на тот берег надо срочно, потом обратно, давай я тебе на обратном пути заплачу, — предложил Гарольд.

— Знаем мы вас таких, — фыркнул лодочник. — На берег сойдешь, и поминай как звали.

Следопыт почесал небритый подбородок. Под ногтями остались кусочки запекшейся крови.

— Срочно надо, мужик. Давай я тебе сейчас кольчугу оставлю, а на обратном пути серебрушку дам. За все.

— Откуда у тебя серебро, бродяга? Даже медяков нет, — рассмеялся паромщик. — А кольчуга краденая небось, я вашу породу воровскую за версту чую.

Гарольд уже начинал злиться.

— Слушай, ты. Я тебе хоть кольчугу, хоть сапоги оставлю. Только знай, что ты тут потом работать уже не будешь. Зарежу и тебя, и всю твою семью, — слова тяжело падали одно за другим, словно камни.