— Тебе повторить? — миролюбиво спросил Ровио, почёсывая кулак. — Нет? Тогда назначаю тебя. Нужен ещё один! Живо выбирайте!

Отряд посовещался и вытолкнул вперёд щуплого паренька лет пятнадцати. Капитан осмотрел "добровольца", словно лошадь перед покупкой, и удовлетворённо хмыкнул.

— Сойдёт. До вечера все свободны, — махнул рукой бородач. — Вы двое, останьтесь.

Тихий плеск воды под вёслами смешивался с хрустом тонкого льда. Луна скрылась за облаками, и ночь накрыла весь мир чёрным пологом. Как раз то, что нужно. Ровио сидел на корме небольшой лодки, наблюдая, как мускулистый бандит и тощий паренёк гребут к северной стене замка. Бородач нервно теребил конец верёвки. Если сейчас их заметят, то моментально превратят в подушечку для иголок. Неповоротливая во льдах лодка станет идеальной мишенью даже для неопытного стрелка.

Капитан поправил всё своё снаряжение, чтоб не мешалось при подъёме. Приладил оружие, подогнал ремни. Малейший просчёт, и бородач полетит вниз, на тонкий лёд Маревки.

Лодка покачивалась на воде, причалив к стене так, чтоб сверху её не было видно. Ополченцы сидели, положив вёсла на колени и неприязненно глядя на командира. Его идея казалась совершенно безумной.

— Ждите здесь, я обязательно вернусь, — прошептал Ровио. Возвращаться он не собирался, но чем дольше его будут ждать, тем позже поднимут тревогу по случаю его исчезновения.

Бородач раскрутил верёвку с крюком в руке, и лодка угрожающе закачалась. Ровио схватился за борт, на мгновение разочаровавшись в своём плане, но иного выхода не было. Верёвка взлетела тонкой змеёй, и тут же упала обратно. Капитан вполголоса ругнулся, снова наматывая её на локоть. Ополченцы тихо посмеивались у него за спиной.

Ещё одна попытка, и железный крюк негромко звякнул о камень. Ликующий капитан потянул верёвку на себя, но крюк не зацепился и снова полетел вниз. Ровио собрался с духом и забросил крюк ещё раз. Он остался на стене, но надёжность крепления проверить было невозможно. Бородач осторожно подёргал за верёвку. Ничего не произошло.

Ровио шумно втянул носом воздух и повис на верёвке. Похоже, в этот раз крюк держался крепко. Можно было лезть. Бородач коротко помолился и подтянулся наверх.

Путь, занявший всего несколько минут, показался ему мучительно долгим. На середине он не удержался и посмотрел вниз. Ночная тьма уже скрыла лодку от его взора, и сектант на мгновение поддался панике, но продолжил своё восхождение.

Одолев весь подъём, он пару секунд лежал на холодном камне, не веря в собственный успех. Теперь горожанам не победить. Ровио поведает учителю обо всём и получит заслуженную награду.

Он смотал верёвку и оглядел сверху внутренний двор, освещённый пламенем костров. Внизу ходили братья, одетые в чёрные балахоны. Стоило бы сменить свои лохмотья на нормальную одежду, подумал бородач.

По стенам бродили патрульные, высматривая противника снаружи. Зря, в такую ночь всё равно ничего не видно. Вот и сейчас, лучник не заметил притаившегося бородача прямо у себя под носом. Ровио принял решение не высовываться прежде времени. Во время осады принято сначала стрелять, а потом спрашивать, особенно если чужак одет совсем не так, как ты.

Скрываясь в тенях, дезертир медленно продвигался к лестнице вниз. Ему предстояло пересечь весь двор и незаметно прокрасться в донжон. Хотя лучше бы найти проводника.

Когда патрульный в очередной раз проходил мимо, бородач вскочил и зажал ему рот ладонью. Стрелок отчаянно пытался вырваться и закричать, но Ровио вкрадчивым голосом зачитал ему кусок проповеди, повествующий о смирении. Слова Пастыря он помнил наизусть, и это служило самым лучшим паролем, какой только можно было придумать.

— Кто ты такой? — спросил патрульный, когда бородач ослабил хватку.

— Странствующий брат, — не стал на этот раз лгать Ровио. — Отведи меня к Пастырю, у меня для него есть ценные сведения. Прямо из стана мятежников.

Лучник на всякий случай обезоружил пришельца и позвал старшего. Бородач снова объяснил ситуацию. Сектанты переглянулись и повели его вниз.

На конвой опасливо косились, но особого внимания не обращали, отдыхая перед грядущей битвой. Приготовления мятежников ни для кого не были секретом.

Перед входом в донжон его тщательно обыскали, но Ровио не обращал внимания. Он выстраивал свою будущую речь, которая раскроет все тайны повстанцев, заодно возвышая дезертира. Ровио представлял, как он рассказывает учителям ценные сведения, а те слушают его, раскрыв рот от удивления.

Конвоиры повели его по мрачным коридорам, грубо подталкивая вперёд. Поворот, за ним коридор и лестница. Ровио пошёл наверх, но чернорясники схватили его за шиворот.

— Куда! — рыкнул конвоир. — Вниз пошли.

— Пастырь внизу? — насторожился бородач.

— Все там. И Пастырь, и все остальные. Иди давай.

— По подземельям ушли? — встрепенулся Ровио. Мысль о том, что обожаемый Пастырь мог оставить своих учеников, никак не укладывалась в голове.

— Заткнись уже, — буркнул конвоир.

Дезертир подчинился, молча спускаясь по узким ступенькам. Лестница окончилась массивной дверью, и один из сектантов несколько раз постучал. Скрипнул ключ, дверь открылась, и Ровио осознал, куда его привели.

— Я не шпион! Я свой, проповедник! Это ошибка! Пастырь меня знает! Я Ровио из Гулермы! — завопил бородач, но его живо успокоили тяжёлым ударом в ухо.

— Много вас таких нынче, своих. Кир, есть свободные хоромы? — спросил один из конвойных.

— Найдутся, — просипел тюремщик, поигрывая огромной связкой ключей.

Ровио попытался вырваться из лап чернорясников, но его бросили в сырую затхлую камеру и вырубили пинком в голову. Его затея с треском провалилась.

К рассвету на площади уже выстроились сборные отряды горожан. Неровные шеренги кое-как вооружённых людей не внушали страх, но для осаждённого замка составляли неплохую угрозу. Учитывая, что с западной и южной сторон уже собирались разбойничьи отряды, вооружённые куда лучше, и настроенные куда кровожаднее. Хотя боевой дух ополченцев тоже сегодня был на высоте. Сегодня у них была возможность наконец-то вдохнуть свободы, и они собирались за неё побороться.

Мирон, верхом на серой кобыле, одетый в кожаные доспехи и с мечом в руке, прискакал с юга, где проверял готовность союзников. За ним ехала нарядная девочка верхом на ослике. Обмен заложниками состоялся, и девочку под охраной сопроводили назад, за спины войска.

— Жители Мариграда! — выкрикнул Мирон, пуская кобылу шагом вдоль строя. — Сегодня мы сбросим гнет проклятых сектантов!

— Ура! — дружно рявкнули воины.

— Мы своими руками завоюем свободу! Слава Мариграду! — продолжил Мирон, не обращая внимания на стрелу, просвистевшую возле плеча.

— Слава! — словно раскат грома, прокатился рёв горожан.

Вдохновляющая речь, простая и короткая, нашла свой отклик, и войско теперь потрясало оружием, грозясь порвать любого врага на куски. Самый лучший настрой перед битвой.

Гарольд стоял чуть поодаль, высматривая родных. Сестра и жена куда-то запропастились перед самым штурмом, хотя выразили такое желание участвовать в бою, что следопыт просто не смог им отказать. Да и в бой идти лучше с теми, кому доверяешь, а больше в этом городе он не доверял никому. Отряда, который принял бы следопыта на время штурма, среди всего войска не нашлось, и теперь Гарольд наблюдал, как повстанцы готовятся брать крепость, которую прежде взять не удавалось никому.

Списав отсутствие девушек на их переменчивое настроение, Гарольд смотрел, как вперёд, под прикрытием щитовиков, выходят стрелки. За короткое время Мирон превратился из обычного портового рабочего в толкового командира, и под его управлением отряды превращались в смертельную угрозу.

По щитам забарабанили стрелы чернорясников. Послышались крики раненых, но их место в строю занимали другие воины, быстро закрывая прорехи. Стена щитов приблизилась на расстояние выстрела, и все затаили дыхание, ожидая, когда град стрел поутихнет. Пехотинцы синхронно расступились, и теперь уже лучники повстанцев сеяли смерть. Наверху тоже послышались крики, кто-то сорвался вниз, но большая часть стрел попросту воткнулась в зубцы или прошла мимо.