В комнате повисло тягостное молчание. Все переглядывались друг с другом, страшась взять на себя ответственность.

— Мерзкие трусливые бабы! Да у вас яиц не больше, чем у меня под юбкой! — крикнула Фрида и сплюнула, выражая крайнюю степень презрения.

Мужчины в комнате стыдливо молчали.

— Фрида, не делай поспешных решений, — сказал Гвидо.

Девушка сердито посмотрела ему в глаза.

— Однако, вы сделали! И к чему это привело? Идиоты!

— Успокойся, прошу тебя, — елейным голосом произнёс аптекарь. — Полагаю, Максимиллиан сам найдёт выход.

Фрида громко рассмеялась ему в лицо.

— Я живу здесь уже несколько лет. Не помню ни одного случая, чтоб кто-то сумел сбежать из графской темницы.

— Тогда мы ничем не сможем ему помочь.

— Сможем! Если мы застанем их врасплох и ударим быстро! — настаивала она.

— Мы уже попытались, — процедил Мирон.

— Если бы вы оказались чуть храбрее... — начала Фрида, но Мирон её перебил.

— Тебя там не было! Я видел, как погибали лучшие наши люди! Ты не понимаешь! — сорвался он. — Им невозможно было противостоять, мы попали в ловушку! Из-за твоего драгоценного Макса!

Девушка, словно разящая молния, подлетела к Мирону и влепила обжигающую пощёчину.

— Он невиновен! — прорычала она. — Невиновен, тупая твоя башка! Ловушку приготовили и для нас, и для него!

— Но как же мечи... — сказал Мирон.

— Забудь про мечи! Я лично читала бортовой журнал той ладьи! Он и понятия не имел, с кем торгует! — Фрида всплеснула руками, почти отчаявшись вразумить соратников. — Разве у вас нет за душой мелких грешков?

Многие потупили взор, некоторые сердито взглянули на аптекаря, который стоял, как ни в чём не бывало.

Мирон не знал, что и думать. Доводы Фриды казались разумными. Но гибель всего отряда стояла перед глазами, напоминая о ловушке. Мышеловка захлопнулась. Всего один точный удар, и восстание почти разбито.

— Ну так что, вы со мной, или будете прятаться за юбки ваших мамаш? — рявкнула девушка.

Повстанцы снова переглянулись. Гробовое молчание.

— Это вы предатели! Вы, все! Поганые трусливые сволочи! — почти заплакала Фрида от ярости. Хотелось крушить всё на своём пути. А ещё лучше взять меч и снести парочку вражеских голов.

— Прости... Мы не можем рисковать ради одного человека... — произнёс кто-то в толпе.

— Но готовы рискнуть ради золота! — девушка снова плюнула.

Ответить ей никто не рискнул.

— Что ж, если здесь нет настоящих мужчин, придётся мне самой пойти, — махнула она рукой. — Прощайте, бабоньки. А я иду выручать друга.

Грязная мокрая солома вместо лежанки, ведро в углу и небольшое окошко под самым потолком. Максимиллиан осмотрелся, с великим трудом разлепив глаза. Каменный мешок, в котором сгнили заживо многие. В постели копошились крысы, а в принесённой баланде плавали мелкие белые червячки. Толстяка чуть не стошнило от одного вида, но желудок уже давно был пуст. Запахов, к своему счастью, он не ощущал. Нос сломали, и кровь свернулась внутри, забивая ноздри. Дышать было трудно, но не только поэтому. С каждым вдохом внутри что-то свистело и клокотало, причиняя мучительную боль. Торговец прислонился к заплесневелой каменной стене и сидел, проклиная своих палачей.

По словам неизвестного соседа, ночью к нему приходили, но будить не стали, а просто поставили миску баланды. Разговаривать было трудно, пересохшая глотка требовала воды, но молчать и оставаться в одиночестве было страшно.

Сосед находился в камере напротив, и железные решётки вместо дверей позволяли свободно общаться. До тех пор, пока охранник не прикрикнет на них.

— За что тебя? — прохрипел купец.

— Сам дурак, доверился им, — вздохнул неизвестный. — Денег потребовал, мне не дали, я одного из них в челюсть ударил. Челюсть набок, меня в темницу.

Максимиллиан усмехнулся, поморщившись от боли.

— Били? — спросил он.

— Конечно, — ответил сосед. — Не так, как тебя, но тоже встать не мог. Тебя сейчас родная мама не узнает.

От одной мысли о том, чтобы встать, кружилась голова и накатывала слабость. Толстяк с сожалением помечтал о горячей ванне и тёплой постели, понимая, что больше никогда их не увидит.

— Тебя-то за что сюда, сосед? — спросил неизвестный.

— Пастыря...Убить... — просипел толстяк, подбирая как можно более лаконичный ответ. Говорить было больно.

— Ранил хоть? — с надеждой в голосе спросил сосед.

— Нет.

— Жаль, — с искренним сожалением ответил неизвестный, и Максимиллиан понял, что в камере напротив сидит кто-то из союзников-повстанцев.

— Ты... Восстание... — толстяк попытался проверить свою догадку.

— Восстание? Нее, — фыркнул сосед. — Просто ненавижу этого старикашку.

В соседней камере пискнула крыса, и послышалась какая-то возня.

— Душить этих мерзавцев надо, — буркнул неизвестный.

Максимиллиан не ответил. В коридоре раздался звук шагов и металлический звон ключей.

— О, у нас гости, — процедил сосед.

Напротив камеры торговца остановились две тёмных фигуры, заслоняя и без того тусклый свет факелов. Скрипнул замок, решётка отворилась, и на Максимиллиана выплеснули ведро холодной воды.

— Взбодрился? — хохотнул один из мучителей.

— З-з-знаешь, ч-что у нас делают с п-п-предателями? — заметно нервничая, спросил второй.

Ледяная вода словно вытягивала последние силы. Максимиллиан собрался с духом и плюнул кровью на сапог палачу. Немедленный удар, и торговец откидывается назад, скрючившись на полу.

— Т-ты уже м-м-мертвец, — хихикнул палач.

Толстяк узнал этот голос. Один из богомерзкой девятки чернорясников. Кажется, Пивовар. Второй палач, скорее всего, тоже один из девяти. За покушение на своего кумира почти все были готовы вспороть глотку Максимиллиану.

— Не понимаю, зачем Пастырь дал тебе возможность вернуться, — усмехнулся сектант, тяжёлым пинком перекатывая узника к стене. — Даже если ты снова будешь одним из нас, тебя попросту разорвут.

— М-может это оч-чередной хитрый п-п-план?

— Может быть, — фыркнул палач, делая ещё несколько ударов.

Купец неуклюже закрывался искалеченными руками.

— Пастырь велел нам тебя помыть и накормить, — процедил сектант. — Так что жри, свинья.

Липкая холодная каша с мерзким хлюпающим звуком приземлилась рядом с головой толстяка, обдав его брызгами.

— В-в-всё, п-пошли, — Пивовар дёрнул товарища за рукав.

— Кажется, мы выполнили просьбу в точности, — заржал палач. Второй поддержал его своим хихиканьем. — Можно идти, принять горячую ванну и отведать рябчиков. Ты бы тоже смог, если бы не был жалким предателем.

Напоследок Пивовар отвесил узнику несколько пинков и чернорясники скрылись в коридоре.

— Так ты предатель? — удивился сосед, когда шаги затихли вдали.

Стальной клинок неприятно холодил кожу. Пришлось привязать его к ноге, чтоб незаметно пронести в замок, и из-за этого Фрида заметно прихрамывала. Широкие юбки скрыли тяжёлый меч, но походка подозрительно изменилась. Девушка страшно нервничала, но выручить друга было необходимо. Кто, если не она? Было немного жутко от того, что ей придётся спуститься в знаменитые графские подземелья, но она, стиснув зубы, шла вперёд.

Центральная площадь этим утром пустовала, и лишь несколько повешенных качались на стылом ветру. Фрида бегло прочитала таблички на их груди: "Вор", "Убийца" и "Конокрад". При старом правителе не бывало, чтоб на площади висело столько трупов. При новой власти виселица не пустовала никогда, и девушка с сожалением подумала, что Максимиллиан может стать одним из этих несчастных. Лучше бы развешать всех этих чернорясников.

У ворот шла какая-то вялая перебранка. Стражники отказывались впустить внутрь горожанина, который утверждал, что один из сектантов задолжал ему денег. Наивный мужик полагал, что сможет выбить долги из чернорясника. Фрида остановилась неподалёку, понимая, что пока идёт эта ссора, в замок ей не пройти.