Пот лился ручьём, застилая глаза, руки и ноги тяжелели от усталости, но Гарольд бился за свою жизнь и свою честь. Пока что удавалось избежать ранений, но он чувствовал, что скоро перестанет успевать за врагом. Это и так требовало слишком много сил. Следопыт выкладывался полностью, рискуя головой. Он мог сбежать в одну из ночей, и ему не пришлось бы драться, но честь не позволяла уйти просто так.

Меч со свистом разрезал воздух снизу, возле ног Олле, вынуждая его отскочить. Гарольд из последних сил пошёл в атаку, уже не надеясь использовать свой шанс. Слишком долго они уже бились, и слишком уверенно бился дикарь, чтобы использовать такой ненадёжный приём. Следопыт вложил в удары всю свою ярость, меч глухо стучал об окованный сталью щит, но Гарольд не прекращал атаковать. Наконец, дикарь пируэтом ушёл влево и ударил вниз, по ногам. Охотник подпрыгнул и рубанул по толстой шее.

Хлынула кровь, Олле, не веря ощущениям, упал на колени и зажал рукой страшную рану. Остро отточенный клинок разрубил артерию и мышцы, остановившись только у ключицы. Гарольд отошёл, не в силах продолжать бой. Единственный удар решил его судьбу. Сегодня боги снова были благосклонны к нему.

Народ молча глазел на случившееся. Невероятно, один из лучших бойцов племени валялся в пыли, поверженный каким-то бродягой. Шаман подошёл к телу и развёл руками. На землю равномерными толчками выплёскивалась алая кровь. Олле всё ещё жив, но его было уже не спасти. Никакая магия не может закрыть такую рану.

Вождь степенно вышел из толпы и что-то крикнул. Толмач, уже готовый переводить, стоял возле Гарольда, поддерживая его за локоть. Сквозь мутную пелену охотник смотрел на всё вокруг, едва держась на ногах.

— Вождь говорит, ты победил. Ты не лжец, чужак.

Но этого Гарольд уже не слышал.

Глава 6

Он проснулся от тёплого влажного прикосновения. Все тело болело, хотя в бою Гарольд не получил ни царапины, только ушибы и синяки от многочисленных падений и перекатов. Остро хотелось пить. Рядом с постелью сидела молодая девушка и осторожно наблюдала за следопытом. Тот попытался приподняться на локтях. На глаза сползла влажная тряпка, и он опустился обратно. Девушка поправила компресс и тихо проговорила:

— У тебя жар, отдыхай.

Гарольд удивился чистой, почти без акцента, речи и снова провалился в сон. Видения сменялись, как узоры в калейдоскопе. Очень беспокойные и пугающие видения. Белый жеребец, весь в крови, бьётся в предсмертных конвульсиях, виселица посреди реки, длинный тёмный коридор, охваченный огнём. Огонь повсюду, пламя пожирает стены, рушится кровля. Лица, смутно знакомые, искажены страданиями, в огне, безмолвно кричат и умоляют о помощи, но он не успевает, не может успеть, стены пульсируют и сжимаются. Десять фигур стоят над ним, полумёртвым, стоят молча, склонив головы, как мраморные изваяния, застывшие в своей скорби. Скачка, дикая скачка, погоня изо всех сил, не жалея ни себя, ни лошади...

Кто-то тряс его за плечо. Следопыт с трудом разлепил глаза. Снова эта девушка.

— Ты кричал во сне, — она испуганно смотрела Гарольду в лицо.

Потрескавшиеся губы едва приоткрылись, раздалось тихое сипение. Иссохший язык отказывался повиноваться. Девушка прижала к его губам кружку с водой. Живительная влага покатилась вниз.

— Где я? Где мой меч? — первым делом спросил Гарольд, вдоволь напившись.

Девушка указала на ножны в углу.

— Я отмыла его от крови. И одежду твою выстирала, — робко улыбнулась она.

Охотник задумчиво кивнул и попытался встать с кровати. Слабость всё ещё одолевала, но волевым усилием Гарольд принял сидячее положение и осмотрелся. Жилище напоминало то, в котором он провёл девятидневное заточение, но было гораздо богаче. Вместо циновки он спал на широкой двухспальной кровати. Стены были увешаны оружием, самым различным, от простых палиц и шестоперов до искусно отделанных булатных сабель. На столе стояли приборы не деревянные, как у обычных крестьян, а из чистого серебра. Хозяина всего этого добра поблизости не наблюдалось. Только девушка, скромно сидящая рядом.

— А вот это всё, — Гарольд показал на оружие. — Это чьё?

Девушка удивлённо захлопала ресницами.

— Как чьё? Твоё, конечно. И я тоже, — добавила она, заливаясь краской.

Теперь уже Гарольд удивлённо хлопал глазами. Неожиданно.

— Обычай такой, испокон веков, — как ни в чём не бывало, сказала девушка.

Всё стало ясно. У некоторых племён, по закону, победитель забирал всё имущество убитого. Судя по богатому убранству, Олле за свою жизнь победил многих и очень многих. Даже не каждый дворянин мог позволить себе обедать на серебре.

— Как звать тебя, девица? — поинтересовался следопыт, с любопытством осматривая новую собственность.

— Йона, — ответила она, снова краснея.

— Откуда язык знаешь? — Гарольд встал и пошёл вдоль стен, любуясь оружием. Похоже, Олле был жутким коллекционером.

— Матушка научила, она тоже с запада. Полукровка я, — смущаясь ещё больше, сказала девушка.

Охотник повернулся к Йоне. Совсем юная, почти девчушка. Ей ещё только предстояло стать красавицей. Русые волосы, собранные в хвост, спускались до плеч, веснушчатое лицо выражало смущение и взволнованность. Словно она не знала, как быть дальше.

— Харальд... — вздохнула она.

— Вообще-то, меня зовут Гарольд. Харальд — это немного другое имя, — привычно поправил следопыт.

— Извини... Гарольд, я теперь твоя жена... Мы должны... — девушка краснела и путалась, ногой ковыряя доски пола. Охотник решительно не мог понять, что она имеет в виду.

— Постой, жена!? Нет-нет-нет, я тебя даже не знаю. Я никак не могу на тебе жениться, — Гарольд на всякий случай принялся одеваться. Чистые штаны сушились возле очага, рубаха, аккуратно зашитая, висела там же.

Йона растерянно смотрела на нового супруга.

— Но я же... Позор... На весь род... — уже сквозь слёзы бормотала она.

Следопыт пожал плечами, натянул куртку и вышел на улицу, не сказав ни слова.

Сезон дождей заканчивался, плавно переходя в жестокую морозную зиму. Тяжёлое серое небо покоилось на верхушках деревьев. Зябко поёжившись, Гарольд заковылял к избушке вождя. Без сопровождения он ходил по деревне впервые, и теперь мог без проблем наблюдать за всем происходящим. Тут и там подростки кололи дрова на зиму, бабы о чём-то перекрикивались у колодца, дети гоняли гусей и бегали друг за другом. Обычная деревенька. Только люди здесь жестче, условия суровее, а природа злее.

Усталость то и дело накатывала тяжёлой волной, к горлу подступала тошнота. Слишком много сил потратил следопыт в этом поединке. Подойдя к длинному дому, он остановился передохнуть. За дверью то и дело слышалась брань на незнакомом языке. Слов Гарольд не понимал, но по интонации было ясно. Вождь на кого-то был очень сердит.

Вскоре из избы выскочил незнакомый парень, окинул Гарольда презрительным взглядом, что-то процедил сквозь зубы и сплюнул.

Вождь раздражённо ходил кругами по комнате. Завидев Гарольда, он подозвал его к себе и велел одной из служанок позвать толмача. Как можно скорее. Старик пришёл через несколько минут. Вождь, не переставая кружить, словно лев в клетке, задал несколько вопросов.

— Вождь спрашивает, как ты убил нашего кьонне, Олле Медведя? Его никто не мог убить, — старик живо перевёл, тоже желая знать ответ.

Гарольд пожал плечами.

— Пришёл, увидел, победил. Так говорил один из древних.

— Да, победил. По праву завладев всем имуществом нашего воина. Теперь многие хотят избавить чужака от лишней добычи, — старик переводил дословно, старательно вспоминая чужую речь. — С тобой хотят биться все мужчины племени. Вождь говорит, что пока ты слаб — это будет харради, бесчестно. Но как только ты оправишься — поединки пойдут один за другим.

Охотник крепко задумался. Эту битву ему помог выиграть случай. И не факт, что в следующих такой случай представится. Да и терять столько времени на пост и подготовку — некогда, нужно спешить.