- Образцы средней комплекции больше не нужны, - заявил Маной, разглядывая пускающих слюни людей. - Отправь их на крючья, у нас кончаются реактивы.
Кальмин Бол кивнул и сделал короткую пометку на листе бумаги, одной строчкой решив судьбу нескольких людей. За удачно проведенный эксперимент юный фармагик удостоился чести возглавить новую лабораторию, хотя, скорее всего, Сар назначил белобрысого парня на столь высокую должность лишь потому, что он был одним из немногих, кого глава Академии запомнил - его феноменальная память почему-то не распространялась на имена и лица.
- Детей не хватает, - продолжил Маной. - От семи до двенадцати лет. Также подойдут девочки-подростки. Еще понадобятся тучные люди...
Перечисляя необходимые характеристики для новых подопытных, он подошел к следующей клетке, наступая прямо в расползшуюся под ней огромную лужу крови с зеленоватыми разводами. Внутри бесновались уродливые существа, которые имели с человеком весьма отдаленное сходство. Здесь были собраны результаты неудачных экспериментов - люди, окончательно свихнувшиеся от боли, психотропных препаратов и токсичных зелий. До сих пор живы они были лишь потому, что питались плотью уже умерших братьев по несчастью. Маной не спешил прерывать их страдания - не в его правилах разбрасываться материалом для работы.
Кальмин Бол посмотрел на обрывки зеленых мантий, которые были видны на некоторых безумцах, и содрогнулся. Не все фармагики были согласны с ценой, которую Сар готов был заплатить за научный прорыв, понятный лишь ему одному. Однако выступив против методов главы Академии, они обрекли себя на судьбу ценных подопытных образцов - им присуща высокая устойчивость к ядам и болезням, поэтому опыт их заражения был очень важен для Маноя. Закаленные длительной работой с токсинами тела боролись с формулой, противоречащей всему человеческому, что есть в мире, но это только продлевало мучения фармагиков, угодивших в опалу. Обезумев от боли и дурмана, с осыпающимися конечностями как у прокаженных, подгнивающей кожей и мышцами, изуродованные собственной наукой люди метались по клетке и, натыкаясь на полуразложившиеся трупы и других несчастных, терзали друг друга, пожирали свою и чужую плоть, бились в бесконечной агонии.
- Надо снизить их иммунитет, - произнес Маной после того, как тщательно осмотрел подопытных. - Их тела сопротивляются токсину и для фармагиков это нормально. Но подобное периодически наблюдается и у обычных людей. Попробуй вводить им сильные лекарства против лихорадки, например. Они обычно подрывают иммунную систему организма. Сначала посмотрим, как они отреагируют, потом внесем правки в формулу.
Кальмин Бол сделал новую пометку и аккуратно обвел ее как нечто очень важное. Нельзя сказать, что белобрысому юноше доставляло удовольствие изуверство, чинимое над горожанами и бывшими коллегами, но становиться сумасшедшим трупоедом ему абсолютно не хотелось. Пожалуй, успехи лаборатории под его руководством обусловлены только неимоверным желанием остаться в живых. Немного не этого он ожидал, поступая в Академию на факультет фармагии...
Размазывая полами зеленой мантии отвратительную жижу под ногами, Маной подошел к последней клетке, стоящей отдельно от других. В ней был заперт настоящий шедевр фармагии, которым Сар неимоверно гордился как собственным венцом творения.
- Как он? - спросил глава Академии, прильнув к решетке.
- Никаких изменений не замечено, - доложил Кальмин, проверяя записи за последние два дня. - Не дышит, не двигается, не разлагается, на внешние раздражители не реагирует, сердце не бьется... в общем, все как и было. Отсутствуют признаки как жизни, так и смерти.
В клетке стоял полуголый мужчина с бледной кожей, под которой расползалась паутина зеленоватых вен. Он замер словно изваяние и смотрел в пространство перед собой подернутыми дымкой глазами, какие обычно бывают у слепцов. На его теле виднелись многочисленные порезы, оставшиеся после проведенных над ним опытов, но они абсолютно не затягивались, как, впрочем, и не кровоточили. Руководствуясь какими-то старыми исследованиями и полузабытыми опытами, Маной назвал это существо фармагулом, хотя успешно повторить эксперимент пока так и не удалось.
- Отлично. Но почему, почему он так одинок? Что я упустил? - пробормотал Маной и, не отрывая глаз от своего творения, грозно обратился к Кальмину. - Может, это вы плохо работаете? Лень, глупость, саботаж?
- Уверяю вас, мы стараемся изо всех сил и абсолютно точно следуем вашим инструкциям, - ответил побледневший Бол, машинально копаясь в своих записях. - Вы же сами даете нам готовую формулу, которую бесконечно совершенствуете, а мы просто экспериментируем с ними...
- Ладно, ладно, не переживай так, - Сар повернулся к подчиненному и спокойно улыбнулся. - Поработаем над устранением иммунитета, усовершенствуем катализатор, проверим реакции на токсин у людей различных комплекций, и все будет хорошо.
- Мы работаем не покладая рук, - продолжал оправдываться Кальмин, лихорадочно перебирая в руках бумажки. - Делаем все, что можем, лишь бы достичь необходимого результата...
- Успокойся, - поморщился глава Академии. - Или тебе помочь? У меня с собой есть мощный релаксант.
- Не надо, - юноша замер, боясь выдать свое беспокойство малейшим лишним движением. - Со мной все в порядке.
- Хорошо, - Маной улыбнулся. - Близится момент триумфа фармагии, мне понадобятся здоровые и бодрые помощники. Так что не забывай отдыхать и приводить себя в порядок, а то твои синяки под глазами и испачканная мантия подрывают престиж нашей организации. Понял?
Он говорил так, словно не находился сейчас в кошмарном подвале, забитом живыми, полуживыми и мертвыми людьми, словно это не он изобрел чудовищную формулу, уродующую и убивающую несчастных подопытных, словно в Алокрии, остывающей после разрушительной гражданской войны, не бушевала таинственная сила, источаемая куполом... Престиж Академии? И это в такой-то момент, когда само существование мира находилось под угрозой?
- Понял, - коротко ответил Кальмин.
Ведь лучше не спорить с Маноем, иначе можно присоединиться к обществу трупоедов, одетых в изодранные зеленые мантии.
- Вот и замечательно, - Сар хлопнул в ладоши. - А не провести ли нам какой-нибудь опыт?
- На полдень были запланированы пробы формулы тридцать шестого образца, - покопавшись в бумагах, ответил молодой начальник лаборатории. - Но если хотите, мы перенесем их на вечер, а сейчас могли бы проверить рефлексы подопытных, на которых была испытана формула тридцать четвертного образца.
- Нет, с этим справитесь и без меня, - отмахнулся Маной. - Как насчет небольшого опыта с фармагулом?
Кальмин слегка опешил. Глава Академии решился провести очередной эксперимент над своим драгоценным детищем? Хотя, наверное, он знает, что делает.
- Конечно, - юный фармагик тут же принялся что-то писать в своих бумажках. - Как прикажите подготовить рабочее место? Реактивы, инструменты, стол, крючья?
- Ничего не надо, у меня все с собой. Проведем опыт прямо здесь, - Сар оглядел лабораторию, ища что-то глазами. - А Дальнир здесь?
Пожилой фармагик по имени Дальнир Куп уже очень давно работал в Академии, где преподавал основы лечебной фармагии и слыл человеком, способным исцелить почти любое заболевание. Его ценный опыт много раз позволял сохранить жизнь подопытным. Точнее только подобие жизни, но Куп все же старался как-то облегчить мучения людей, волей судьбы оказавшихся в зловонном подвале лаборатории.
- Я здесь, мастер Маной, - Дальнир встал из-за стола, заваленного колбами с реактивами, трубками дистилляционного аппарата и прочим оборудованием.
- Будь добр, подойди сюда, - Маной со спокойной улыбкой поманил рукой прославленного лекаря. - Мне нужен ассистент с твоим опытом и знаниями.
- Хорошо...
Вздохнув, Куп приблизился к клетке с фармагулом. Он старался не смотреть на кошмарный результат спора с природой. Ему были чужды подобные издевательства над людьми, но все его попытки помочь им лишь продлевали их страдания. Дальнир тяготился своей ролью в жестокой игре с чужими жизнями, бесконечные эксперименты опротивели ему, и даже сама фармагия стала вызывать у него отвращение, как только она начала калечить и убивать, а не лечить и спасать.