Проснулся я поздно вечером, но ужин мне все же принесли, правда пока кормили исключительно жидким, какой-то бульон и очень жиденькая манная каша. Но как я понял, главное, что я очнулся, так как я уже два года на этой койке в коме находился. Утром меня снова потянули на обследования и мурыжили до обеда. За то после обеда со мной начали работать массажисты и врачи физиотерапевты. Мои мышцы почти атрофировались за два года и мне теперь буквально необходимо заново учиться ходить. Бабушке сообщили телеграммой, что я пришел в себя и она в ближайшие выходные приехала повидать меня. Все время пока она была возле меня, из ее глаз лились слезы. Как она сказала — «это слезы счастья». Эта бабушка была у меня по линии мамы. С докторами она договорилась, что заберет меня, как только меня выпишут из госпиталя. Врачи пообещали не ранее трех месяцев. Где-то так меня и продержали. К концу этого срока, я уже довольно прилично ходил, двигал руками вертел головой, вот только я заикался и мысли у меня местами зависали. Мне сказали, что с этим уже ничего поделать нельзя, так как у меня нормально работает лишь половина мозга, это конечно нонсенс, но что есть — то есть. Бабушка меня в назначенный день забрала. И повезла в деревню. На мой вопрос: «а почему не в нашу с мамой квартиру?». Бабушка снова заплакала. В общем теперь я знаю, что мама тогда, два года назад, умерла на месте. Квартиру нашу как-то отобрали и теперь вернуть ее не представляется возможным. Потому как обычные люди такие вопросы решить не могут, а бандиты с коррупционерами просто похоронят нас с бабушкой в ближайшей посадке. Поразмыслив над этим, пришел к мысли, что действительно, раз мне так повезло и я остался все же жив, то еще раз судьбу испытывать не стоит. Тем более, что мне сейчас четырнадцать лет. Да и я теперь инвалид на всю жизнь.

Что сказать, бабушкина деревня, конечно не совсем отстой, жителей много. Это даже не деревня, а райцентр с пятьюдесятью тысячами жителей, но и до хоть какого-то города этому райцентру очень далеко. Вот так и вселился я в дом к моей бабуле. Она, кстати пробила для меня разрешение ходить в местную общеобразовательную школу. Мне хоть и четырнадцать, но пришлось снова учиться в шестом классе. Вот только теперь с учебой у меня были проблемы. Я действительно сильно тормозил. Во всем тормозил. Да, старался запоминать материал и дома добросовестно делал домашние задания. Но толку было мало. Моя абсолютная память улетучилась, я думал немного с тормозами, заикался. В школе девчонки и ребята меня избегали. Да и я стал сторониться от них. Кому приятно слышать, что ты мягко скажем недоразвитый. Мой шрам на голове меня тоже не украшал. В общем я привык быть один, и никто во всей вселенной помочь мне не мог. Закончил я с трудом восемь классов. Учиться дальше меня отговорили учителя, да и я, чувствуя каким трудом мне достаются знания, буром не пер. Сам понимал, что еще два года я не вытяну, а тот факт, что я уже пожизненно инвалид, закрывал мне в будущем хоть какую-то специальность и работу. Дома я пытался заниматься самообразованием, но ничего хорошего от этого не получилось. Голова не желала принимать хоть какие-то знания. Я даже забыл многое из моего прошлого. Я не помнил, как выглядела моя мама. За то я помнил ТОТ ДЕНЬ, который забрал у меня самое дорогое, что у меня было в этой жизни — мою МАМУ. У меня в памяти отпечаталась каждая морщинка того мотоциклиста, что сидел на байке вторым. Тот что стрелял… в МАМУ и в меня. Забрало на его шлеме было поднято. Мне иногда кажется, что я даже запомнил цвет его глаз и их выражение, когда я их увидел. По возможности я помогал бабуле по хозяйству, а ранними утрами и вечерами, я ходил на рыбалку. К этому меня приучил сосед, ровесник моей бабушки, Деда Миша. Хороший и умный дедок. Очень многому меня научил именно он. У меня не раз было желание закончить эту никчемную и бесперспективную жизнь. Однажды он увидел в моих глазах это желание.

— Эй, паря, ты чего удумал-то. Ты это брось, давай бери удочки и пошли со мной на речку. Он только глянул на мою бабушку, как та всплеснула руками и ладошкой прикрыла свой рот. Вот ведь, он только посмотрел на нее, а она все поняла. Сильный дед, воля у него железная. Вот он и занялся моим воспитанием.

Когда мне стукнуло восемнадцать, то в армию меня, естественно не призвали, из-за инвалидности, а наоборот, назначили скудную пожизненную пенсию. Прожить на нее в городе вообще не представляется возможным, а в деревне, благодаря подсобному хозяйству, кое-как выжить все же можно. Вот мы с бабулей и выживали, только уже полгода как нет бабули. Похоронили ее на общем кладбище. Теперь навещаю ее могилку и разговариваю с ней. Все, на этом свете я один остался. Дед Миха меня поддерживает, частенько ко мне в дом заходит. Я растапливаю старинный самовар, и мы с дедом пьем чай с вареньем, которое делала еще моя бабуля. На речке у меня свое прикормленное место, а рядом небольшая уютная полянка, народ тут обычно не отдыхает, так как возле деревни есть песчаный пляж, вот там в основном и тусуется местное население, а сегодня произошел какой-то сбой. На полянку въехали четыре мотоцикла с ребятами и девчатами. Они сначала посмотрели на меня, видимо хотели прогнать, а потом пошушукались между собой и махнули на меня рукой. Я тоже не стал уходить со своего места, все же прикормленное, но смотреть на отдыхающую молодежь желания особого не было. Вот и седел себе на здоровенном поваленном дереве, которое наполовину нависало над водой, а в пятидесяти метрах от меня раздавались визги и крики девчонок и парней. Всем было порядка восемнадцати-двадцати лет. Так, не мешая друг другу, мы занимались каждый своими делами. Я ловил рыбу и думал о жизни, о ее фортелях, что она вытворяет с людьми, а ребята… странный звук отвлек меня от тяжелых раздумий. Обернувшись в сторону этого странного звука, я увидел, как на поляне валяться отдыхающие ребятишки. Очень странно, только бегали и кричали, а тут как подкошенные падают. Звук только неприятный, очень странный какой-то, очень высокой частоты и в тоже время… додумать я не успел и тоже начал заваливаться на бок. Успел подумать, что если упаду в воду, то утону и от этой мысли у меня на лице растянулась улыбка. Ну вот, даже не нужно заниматься самоубийством и так все получится… На этом мои мысли остановились и наступила темнота…

Следующее мое пробуждение было не очень приятным. Меня пнули ногой и, наверное, не один раз. Я очнулся и почувствовал, что во всем теле покалывают иголочки, как будто долгое время отсутствовал приток крови. Наконец мне удалось открыть глаза. Надо мной навис какой-то мужик, с темным цветом кожи, не скажу, что точь-в-точь негр, но очень близко к этому. Он стоял и что-то орал, глядя на меня. Я попробовал встать, но не смог и снова завалился. Тогда мужик схватил меня за воротник и одной рукой поднял меня на ноги. Ну хоть устоять на своих ногах мне удалось. Он все продолжал кричать мне в лицо, судя по всему какие-то ругательства, но я не понимал его языка. Мужик отвернулся от меня и что-то заорал другому, который стоял в дверном проеме, облокотившись на косяк двери и сложив руки на груди.

— Тарел, этот идиот меня не понимает, он что дебил, те последние, что мы захватили на этой планете уже нормально лопочут на интере, а этот смотрит на меня как харш, тупыми глазами и точно ничего не понимает.

— Риг, чего ты ноешь? Засунь его в медкапсулу и проверь, может мы его вообще зря захватили. Но с другой стороны, даже если он дебил, то все равно мы его сможем продать, хоть на шахты, хоть гладиаторам. Но в капсулу засунуть нужно. Если что подлечи, но много картриджей не трать, они ведь тоже денег стоят.

— Ладно, Кеп, ща я его отволоку в капсулу. Нам скоро выходить из гипера. Заволоку его и приду на мостик.

— Давай, Риг, выполняй, а то вывалимся из гипера, а там нас уже ожидают, что без тебя делать будем. У нас хоть корыто не старое, но залп ракет в бочину без твоих щитов не выдержит. — Загоготал капитан пиратского крейсера. Я конечно, ничего не понял из того, что они между собой говорили, но и ничего хорошего от них я не ожидал. Да и внимательнее присмотревшись к обстановке я понял, что нахожусь не в обычном помещении, а где-то в высоко технологичном… Дальше мысли запутались… Мужик, который на меня кричал, показал рукой на выход и снова что-то мне сказал, тут я понял, приказывает мне идти в том направлении, ну я и пошел. Место, куда он меня привел, я опознал сразу — медчасть. Вот только тут стояли какие-то невиданные мной до этого капсулы с пластиковыми прозрачными крышками. Все помещение было стерильным и пахло дезинфицирующим составом, но точно не хлоркой. Капсул было три, две одинаковые поменьше и одна чуть в стороне побольше. Мужик показал руками, чтобы я раздевался, а когда дождался выполнение своего приказа, то показал на крайнюю капсулу из малых. Уместившись в капсуле не успел ничего сообразить, как крышка закрылась, в капсуле что-то пшикнуло и, привычно наступила темнота…