– Не знаю. Я пришла на эту свадьбу только затем, чтобы собственными глазами увидеть, что она и впрямь подцепила какого-то мужика. Кто бы мог поверить!

Щеки Джем внезапно залились краской. Она хотела горделиво поднять голову, но особенно гордиться ей было сейчас нечем.

– Как насчет этого? – Лоррэн вытащила золотой медальон на изящной цепочке.

– Нет! – неожиданно выпалила Джем и сама испугалась своей вспышки. – Я хочу сказать, он принадлежал моей матери. Я не могу...

Мягкий голосок Абигейл, взявшей медальон из протянутой руки Лоррэн, перебил ее:

– Он может пока что послужить вместо колец. Два сердца сливаются в одно.

Боль в душе Джем стала еще острее. Когда-то Джем действительно верила в то, что это возможно, что однажды она найдет того единственного человека, о котором мечтала. Но это время прошло, и она поняла, что такого человека на свете нет. Есть только тот, кого она покупает за щедрый куш.

Но Абигейл уже надела тонкую цепочку ей на шею и щелкнула застежкой. Джем машинально потянулась к медальону.

– Твоя мать была бы так рада за тебя, – пробормотала Абигейл. Горячие слезы навернулись Джем на глаза. Ничто не могло тронуть ее сильнее, чем эти слова.

– Ну, пора тебе взглянуть на себя, – сказала Абигейл, поворачивая Джем к зеркалу, стоявшему в углу.

Джем замерла, по всему ее телу пробежала дрожь изумления. Незнакомка в зеркале тоже выглядела удивленной.

Лоррэн с трудом оторвалась от сундука, повернулась к Джем и чуть не задохнулась от восторга.

– Это и вправду ты, Джем?

– Не уверена. – Знакомыми были только глаза. Абигейл подкрасила ей губы и слегка нарумянила щеки. Лицо Джем обрамляли нежные завитые локоны, в отливающие золотом волосы были вплетены длинные ленты. А платье!.. Джем машинально подняла руку, чтобы прикрыть обнаженную часть тела: прежде она никогда не выставляла напоказ так много. Она открыла рот, чтобы возмутиться, когда из зеркала ей подмигнул золотой медальон.

Джем вспомнила портрет матери, на котором та была изображена именно в этом платье и с этим медальоном. Дочь не унаследовала чудесные черные волосы своей матери, кожу цвета слоновой кости и ярко-голубые глаза. Джем была точной копией своего отца. Но сейчас, стоя перед зеркалом, она заметила какое-то сходство с покойной матерью. Что-то в ней напоминало о том, что она все же была дочерью Камиллы Уитэйкер. И в этот момент она поняла, что не может снять медальон. А Макинтайр вовсе не нужно знать, что для нее значит это золотое сердечко. Джем даже сомневалась, что он вообще поинтересуется этим.

Повернувшись к Абигейл и Лоррэн, Джем снова собралась с духом.

– Кажется, я готова. Абигейл ласково улыбнулась ей.

– Да, думаю, так и есть.

Процессию возглавляли Лоррэн, Беатриса и Мэри, болтавшие без умолку. Абигейл держала свои мысли при себе. Когда они дошли до лестницы, Абигейл коснулась руки Джем.

– Для тебя начинается новая жизнь, Джем. Будь счастлива.

«Счастлива»! Это слово неотступно вертелось в мозгу у Джем, пока она спускалась по ступеням, замечая изумление на лицах некоторых гостей, в том числе и Пита. Но того единственного лица, которое уж обязательно должно было измениться при виде невесты, почему-то нигде не было.

– Ты потрясающе выглядишь, Джем!

– Ты заходил в сарай сегодня утром, Пит? – Голос Джем дрожал, несмотря на ее отчаянные попытки сохранить спокойствие.

– Нет. – Пит наклонился к ней. – Не надо волноваться. Макинтайр вышел прогуляться. Сказал, что ему кое-что понадобилось.

Джем с облегчением вздохнула. Конечно, она никогда не мечтала о таком муже, как Макинтайр, но она была в безвыходном положении и не хотела опозориться на глазах у всей округи.

Когда Макинтайр вошел в комнату, что-то вертя в руках за спиной, Джем пристально следила за каждым его движением. Он послушался ее совета. Гладко выбритый, если не считать только что подстриженных усов, аккуратно причесанный жених был совершенно не похож на того грязного ковбоя, с которым она имела дело накануне вечером.

Когда он поднял глаза на невесту, Джем задумалась, кто же из них больше удивлен: Макинтайр ли при виде преображенной свадебным нарядом хозяйки ранчо или она, обнаружившая, что чистый и прилично одетый Риз Макинтайр – один из самых привлекательных мужчин, которых ей доводилось видеть.

Вчера вечером, разъяренный тем, что его похитили, и сбитый с толку неожиданным предложением, этот человек показался ей неприятным; кроме того, тогда он выглядел гораздо старше. Но сейчас его лицо оказалось удивительно красивым. Густые ресницы, прикрывавшие холодные серые глаза Макинтайра, отбрасывали тени на щеки с высокими скулами, волевой подбородок слегка выдавался вперед. Полная нижняя губа выступала из-под пышных усов. Иссиня-черные завитки волос, как и вчера, спускались до самой шеи, но теперь эта шея была чисто вымыта. Джем поняла, что ему едва ли больше тридцати пяти лет, и ей стало не по себе.

Джем вознесла безмолвную благодарность небесам, когда Пит, заметив, что жених и невеста не в состоянии пошевелиться от удивления, сделал шаг вперед и обратился к толпе: – Священник уже прибыл?

Гости стали переглядываться. Наконец из толпы выступил пожилой священник. Минутное замешательство собравшихся дало возможность Джем и Ризу прийти в себя.

Почтенный отец Филчер встал посреди большой гостиной, и жених с невестой нерешительно двинулись к нему. Неуклюже, без единого слова, они подошли к священнику и остановились.

– Ну? – наконец пробасил священник. Он был туговат на ухо, и ему казалось, что все вокруг тоже плохо слышат.

Джем и Макинтайр уставились на него. – Вы что, не собираетесь взяться за руки? Жених с невестой испуганно переглянулись. Прежде чем взять Джем за руку, Макинтайр достал из-за спины предмет, который все время прятал от нее. Это оказался букет примул. Безусловно, собрать их было очень трудно: ведь эти нежные лесные цветы растут только у подножия гор, далеко от ранчо. Тем более, ранней весной их не так-то просто разыскать. Джем не могла вымолвить ни слова. Макинтайр сжал ее ладонь сильной рукой, и она не поняла, чья рука дрожит больше.

Раздались давно знакомые слова обряда. Джем пыталась сосредоточиться на них, понимая, что скоро придется отвечать. Но она не могла думать ни о чем, кроме неожиданных чувств, которые вызвало в ней пожатие руки Макинтайра. Ее бросало то в жар, то в холод. Казалось, рука ее обрела собственную, отдельную от нее жизнь. Джем не подозревала, что от простого прикосновения можно испытать столько разнообразных ощущений.

Но вот прозвучали слова, которых она страшилась больше всего.

– Согласны ли вы, Джем Уитэйкер, взять этого мужчину в мужья... пока смерть не разлучит вас?

Джем слегка приоткрыла рот, но не могла выдавить ни слова. Она сглотнула слюну, посмотрела на священника, а потом украдкой бросила взгляд на человека, которого заставила жениться на себе. Жених ответил ей серьезным, торжественным взглядом. Эту клятву ты даешь не только ему, напомнила себе Джем. Ты даешь ее Господу Богу. Не без труда отбросив эту неприятную мысль. Джем наконец произнесла: – Да.

Ей очень хотелось бы узнать, удивлен ли Макинтайр так же, как она сама. Но в этот момент он уже произносил свое «да».

Прозвучали последние слова церемонии:

– Объявляю вас мужем и женой.

В комнате воцарилась тишина. Все гости застыли в напряженном ожидании. Наконец раздался громоподобный голос почтенного Филчера:

– Ну, ты не собираешься поцеловать ее? Встретились два перепуганных взгляда: в глазах Джем читалась неуверенность, в глазах Макинтайра – колебание. Они потянулись друг к другу, медленно и неловко, тела их напряглись. Чувствуя себя неуклюжей дурехой, Джем не представляла, что же ей теперь делать. Но прежде чем она успела принять какое-нибудь решение, лицо Риза уже оказалось совсем близко. Приподняв ее за подбородок, он прижался губами к ее рту. В эту секунду все подавленные чувства, которые Джем так долго пыталась таить даже от самой себя, молнией вспыхнули в ее теле, застав ее врасплох. И не успела она даже толком удивиться, как вся комната наполнилась шумом и возгласами гостей.