Кейт хотелось закричать, но она онемела. Она хотела расслабить хватку, но это было ей не под силу.

Филдинг отчаянно отбивался. Он дрыгал ногами, царапался и корчился. Он дотащил их до обеденного стола и из последних остатков слабеющих сил старался высвободиться, но Холдсток был тяжелее его, самое малое фунтов на пятьдесят, и Кейт продолжала чувствовать себя участником смертельного родео, наездником на обреченной лошади.

Прекратить это! О Господи, спаси беднягу!

Но ее крики были беззвучны и мольба осталась без ответа.

У Филдинга подломились ноги, и он рухнул на колени. Кейт, держась у него за спиной, опустилась вместе с ним, не ослабляя натяжения проволоки. Его судорожные движения слабели, тело обмякло и повалилось на бок. Кейт, не давая ему высвободиться, оказалась вместе с ним на полу, перевернула Филдинга лицом вниз и уперлась коленом ему в спину, продолжая затягивать петлю. Лишенные кислорода мозг и сердечная мышца Филдинга агонизировали и наконец полностью перестали функционировать.

Когда расслабился сфинктер, комнату наполнило зловоние. Этого признака она и ждала. Кейт расслабила удавку и сняла ее. Она дернулась, услышав, как Филдинг вздохнул. Но этот слабый прерывистый звук говорил, что из легких через голосовые связки вышел последний воздух. Ухватившись за край стола, она подтянулась и встала на ноги.

Опустив взгляд, она посмотрела на труп того, кто еще недавно был блистательным ученым. Ее страх сменился сожалением, глубоким раскаянием… какая потеря.

По пути к дверям она сунула удавку в карман, а из другого вынула перчатки. Натянув их, она открыла дверь и аккуратно притворила ее за собой.

В глубине души Кейт, идя по улице, плакала. Ее снедали сожаление, раскаяние и, может, даже чувство вины, за которую она не несла ответственности.

Воскресенье

1

— Неужели прошлая ночь была на самом деле? — сказала Бет, прижимаясь к нему под одеялом всем своим гибким телом.

Сэнди погладил ее голое плечо.

— Прошлая ночь? Да уже утро, малышка. Не могу поверить, что всего восемь часов, а мы уже проснулись.

Они добрались домой около пяти часов. И Бет, и Сэнди были в таком возбуждении, что не могли уснуть, и, раздевшись, стали самозабвенно заниматься любовью. Сэнди не знал, как у Бет, но прошлая ночь была лучшей в его жизни — хотя ему не с чем было ее сравнивать.

— Я думаю, что вообще не спала — то есть я знаю, что закрыла глаза, но сомневаюсь, что спала хоть секунду. Так все это в самом деле случилось? Это был сон или в самом деле рука Ди Каприо лежала на моем плече? Мы действительно были в том клубе?

— Мы там были, — ответил он. — Именно мы. Можешь не сомневаться.

По пути тот таинственный парень, который подцепил их в «Кении», представился Рольфом. Произношение у него было каким-то странным, словно он проглатывал букву «о», но он рассказал, что знает массу интересных людей и что его хобби или, точнее, жизненное призвание — сводить друг с другом интересных людей.

Потом уж выяснилось, что он крепко преувеличивал, но что касается клуба, слова Рольфа соответствовали истине. Его неброская красная дверь, на которой не было никаких надписей, выходила на Франклин-стрит. Оставив Сэнди и Бет дожидаться в машине, Рольф вступил в переговоры с кем-то за дверью. Сэнди больше всего поразил не разговор, а долгие переговоры у дверей, но наконец их троицу пустили внутрь.

В течение нескольких следующих часов Сэнди выяснил, что днем Рольф работает заведующим отделом модного белья в универсаме «Блум», где имеет возможность сталкиваться с богатыми и знаменитыми людьми. Его подлинный талант крылся в умении превращать эти случайные встречи в знакомства, что и обеспечивало ему доступ в эксклюзивные места; он пустил в ход известность Сэнди, с помощью которой и проник за эту дверь, куда его самого ни за что не пустили бы.

Очутившись внутри, Рольф провел их по узкой лестнице в помещение с неярким освещением и маленьким баром, где вокруг низких столиков стояли удобные кресла. Сэнди с трудом удерживался от искушения таращиться по сторонам, когда на подгибающихся ногах следовал за Рольфом к бару.

Там он их и оставил, и ногти Бет впились Сэнди в руку, когда она, еле шевеля губами, прошептала:

— Видишь, кто сидит в красном кресле? Там, в углу, — только не оборачивайся… тот, о ком я думала.

Это был он.

Тем временем Рольф обошел несколько столиков и, нагибаясь, перешептывался с гостями. Через несколько минут он вернулся и сказал:

— Бобби был бы рад пригласить вас к себе за столик и выпить с вами.

— Бобби? — переспросил Сэнди. — Какой Бобби?

— Конечно, Де Ниро.

Ох, черт, подумал он. Я не могу. Это же… это же сам Де Ниро, и он хочет пообщаться со мной! Но тут Сэнди подумал: подожди. Разве Де Ниро доводилось оказаться в летящем поезде в компании психопата-убийцы, который убивал всех, кто попадался ему на глаза? Черт возьми, конечно нет.

А вот Сэнди довелось. Так чего ему бояться Бобби Де Ниро?

— О'кей, — с ледяным спокойствием сказал Сэнди. — Идем.

Так что они выпили с Де Ниро, пока Сэнди рассказывал свою историю, и в ходе повествования вокруг них собрались и другие знаменитости, слушая, кивая и восхищенно бормоча какие-то одобрительные слова.

А потом Харви Вайнштейн отвел Сэнди в сторону и завел разговор о работе — не мог бы он сделать кусок для его журнала, имея в виду, чтобы потом его превратить в сценарий. Сэнди с трудом мог выдавить из себя лишь несколько слов, он только кивал, соглашаясь с чем угодно и на что угодно, то и дело поглядывая на Бет, увлеченную разговором на темы кино с Де Ниро и Ди Каприо.

— Я все не могу поверить, что провела ночь, беседуя о моем студенческом фильме с Робертом Де Ниро… он все время уговаривал меня называть его Бобби! Но как я могла так к нему обращаться? Да я бы и не выговорила «Бобби».

— Я слышал, что Ди Каприо ты называла Лео.

— Это совсем другое дело. Он же почти мой ровесник. Но Роберт Де Ниро… он же бог. Он Мистер Де Ниро. И он берется помочь мне с фильмом! Одолжит оборудование! Позволит выступать от его имени! Ущипни меня, Сэнди.

Что он и сделал. Нежно.

— Так. И мы все еще вместе. Ты на правильном пути, Бет.

— И всем этим я обязана одному человеку. Спасителю.

Сэнди слегка надулся. Он-то думал, что Бет назовет его.

— Привел тебя в этот клуб не Спаситель.

— Конечно, не прямо он, но без него единственным местом, где бы я была прошлой ночью, оказалась бы могила шести футов глубиной.

С этим Сэнди не мог спорить. Какая-то малая часть его продолжала настаивать, что именно он нашел путь к спасению, но когда честно припомнил ту сцену в девятке… нет, никоим образом.

— Ты действительно думаешь, что сможешь добиться для него амнистии? — спросила Бет, поглаживая его руку.

— Думаю, что да. — Он надеялся. — Я-то буду лезть из кожи, но конечное решение зависит не от меня.

И вообще ни от кого, если мне не удастся встретиться с ним, подумал Сэнди.

А что, если он его не увидит — никогда? Сэнди чуть не затошнило от этой мысли. Что, если он напугал Спасителя этими разговорами об амнистии, что, если он снялся с места и уехал из города? Если Спаситель выходит из игры, то и Сэнди тоже. Что интересного может быть в Сэнди Палмере для Харви Вайнштейна через несколько недель, когда он в буквальном смысле слова станет вчерашней новостью? Ни статьи в журнале, ни будущего фильма…

— Ты должен добиться для него амнистии, Сэнди. И еще раз его поразило, как по-разному они с Бет видят будущее.

Для него? Нет, я буду заниматься этим для себя.