О, блаженное, бессмысленное слово,
Где взять силы, чтоб тебя найти?!
В Петербурге мы сойдемся,
Словно
Он и есть цель нашего пути.
Среди сумрака обманов и наветов
Только здесь не могут лгать уста.
В этом городе мы снова – просто ветви
Одного словесного куста.
Лёгкий пепел собран по крупице.
Руки жён блаженных, это вы из снов
Привели нас в царскую столицу
Бесполезных и бессмертных слов.
Много нас. Но здесь никто не лишний.
Заболев, как раньше, воспаленьем чувств,
Мы слова желанные услышим
Из своих – живых и мертвых – уст.
Мы расслышим каждого.
В ознобе
Будем слушать, смерти не боясь...
В Петербурге мы сойдемся,
Чтобы
Слов блаженных не порвалась связь.
(«На берегу несинего моря», 2007)
«В Петербурге мы сойдёмся…»
(О. Мандельштам)
РЕГИСТРАТОР RZ
Его я встретил около погоста.
Стоял он, прямо глядя на закат.
Был худощав, немаленького роста,
В берете, епанче, немолод, черноват.
Глаза косят. Их блеск какой-то странный.
А башмаки протёрты и в пыли.
Разговорились:
– Нынче осень рано…
– Зато грибы хорошие пошли…
Спросил его (поняв, хоть и неточно):
Где служит, где живёт и как сюда попал.
Он улыбнулся:
– Я служу в спецпочте…
– Давно?
– Да, стаж уже не мал…
Ну ладно, сказки прочь! Ведь сколько ж
Сказаний вы придумали о нас.
«Я – часть той силы…» Вспомнил? Можешь больше
Узнать, когда поговорим хоть час.
– Я любопытен, но боюсь той силы,
Которая ответственна за зло.
– Не бойся: зло мы в мир не приносили,
Его на Землю с вами занесло.
Моя задача – дать отчёт. Создатель
Подсчитывает данные о том,
Чего в вас больше. Не робей, приятель:
Мы этот час неплохо проведём.
– Но ты не хром, и встретился не ночью,
Не в скалах, не в пещере, не в лесу.
– Что ж, всё идёт вперёд, сменилась цель и почва,
На коей службу тяжкую несу.
Не соблазнять я ныне должен смертных,
А изучать размер и быт грехов.
Мне надо наблюдать – что нового заметно
Из года в год в течение веков.
Я – Регистратор дел, увы, не белых,
Чтоб дать Создателю когда-нибудь ответ
О результатах Опыта, что сделан
Здесь, на Земле (отсюда – буква «зет»).
– А о добре земном Создатель слышит?
– Доложат ангелы, о добром болтуны.
– Их много?
– Много, хоть добра – не слишком.
Они по видам все объединены.
– А вы?
– Подручные мои многосторонни;
Но есть спецы по зависти, вранью,
Насилию, предательству, по войнам.
Итог же – я Создателю даю.
– Тогда скажи: зла стало больше в мире?
Вернее – на Земле? И что произошло
В последние столетья:
Уже или шире,
Распространилось или ссохлось зло?
– Грехи всё те же в вас. Не вижу перемены.
Их Алигьери описал отменно,
Хотя смешно грехи тогда покрасил
В цвета одной (конечно – римской) ипостаси.
– Неужто нового в землянах не заметил?
– Заметил многое, что стало здесь в ходу.
Не сообщу я только цифр да сметы,
А лишь примеры.
– Говори, я жду.
– До круга пятого, что в книге Алигьери,
Грехи не изменились. Но в шестом –
Их стало меньше. Что – не веришь?
Клянусь водою и огнём!
Вот ереси – почти не числим в греховодстве.
Для нас ваш опыт стал, как для оливок – пресс:
Пришлось признать, что ересь – не уродство,
А часто даже – правда и прогресс.
Зато явились старые пороки
Под новой маской и в большом числе.
Вот, например, такие есть «пророки»,
Желающие рай построить на Земле:
В них вера есть (как будто в аксиому),
Что рай помогут строить адские приёмы.
– Цель благородная оправдывает средства?
Ведь главное же – обрести её?
– Нет, нам указано: коль зверство – это зверство;
А цель – ничто. Зато движенье – всё.
– Про «рай» я знаю: был в таком «раю».
Как двигались туда, я тоже очень знаю,
И «средства» наблюдал почти всю жизнь свою,
Но только не увидел «рая».
– Корысть и зависть борются друг с другом…
– Но разве это новость?
– Новость каждый раз.
Коль зависть победит, тогда с богатством туго,
Коль жадность – то большой контраст
Между людьми.
– Я знаю, как их сочетать.
– Кого?
– Корысть и зависть: надо их менять.
– Кому?
– А делать руководство
Хозяйством так, чтоб сочетать уродства
И их достоинства…
– Во времени?
– Конечно.
– Ты – «знаток»!
А вот ещё один урок:
У ваших войн забавные причины:
Коль Бога по-другому назовут,
То и война вдруг возникает тут,
И все бегут туда, не видя паутины.
Мне не понять, я очень удивлён был,
Узнав о битвах из-за сих словес.
Ведь скажет вам любой ребёнок,
Что «Лес» и «Wald» – всё тот же лес.
Ещё заметил новые симптомы
Болезни старой, но с иным апломбом.
И это – не насилие, не лесть,
Не ложь, не гордость от незнания, –
Весьма заразная болезнь,
А звать – «победомания».
– Слыхал, при ней – и жар, и сип;
Похожа, кажется, на грипп.
– Опасна для страны, и для людей коварна,
Весной бывает регулярно.
– Откуда в людях зла так много?
Не лучше ль жить жуком или миногой?
– Зло – это самовластья плеть,
Что разрушает чьи-то души:
Коль силы нет себя терпеть,
То надо – мир чужой разрушить.
– Зачем, скажи, нужны грехи и зло?
Неужто мир от них не может быть очищен?
– Вам всем, приятель, просто повезло:
В мирах беззлобных страшная скучища.
Создатель мог бы, если б захотел,
Зло упразднить решением всесильным,
Но у него и так немало дел.
– А жизнь?
– Что – жизнь? Пусть необильно,
Но продолжается.
– На скольких из планет?
– Не знаю: то – дела не наших полномочий,
Но знаю, что на вас похожих – нет,
И все похожи в тоже время, впрочем.
– Так! Жизнь возникла в разных вариантах?
– О, да!
– А результат? Каков её итог?
– Не знает даже Бог.
Зависит всё от ваших всех «талантов».
– Мне не дожить. А вам бессмертие дано?!
– Но мне оно, увы, без интереса:
Бессмертие уже осуждено,
Поскольку не ведёт к прогрессу.
– А в чём прогресс?
– Не знаете? – Беспечность!
Живёте техникой, наверное, ха-ха!
Подумай! Ну же?! – В физике, конечно,
И в биологии; другое – чепуха.
…Я пошутил; хотя и есть часть правды
В словах, произнесенных для затравки.
– Я понял сразу: ты – большой шутник.
– Шутить нельзя: пока ещё на службе.
Но нынче выходной, и развязать язык
Могу, пожалуй. Некто мне по дружбе
Пожертвовал пирожное, ситро…
Приятно ублажать своё нутро!
– Вот так и мы…
– Не только в выходные
Вас соблазняют сладости иные.
– Но всё же, пусть пороки те же,
Что были раньше, чаще ли они
У нас?
– На кол сажают, кажется, пореже,
Чем в прошлые, мне памятные, дни.
– Что ж будет с миром?
– Время подтвердит
Мою ненужность: вот – кредит.
– Что это?
– Диплом о пенсии на тот печальный случай,
Когда закончит свой пробег
Животное, чьё имя – человек.
– А дальше что? Быть может, будет лучше?
– Жизнь здесь пока не прекратится,
То в форме дерева, то бабочки, то птицы,
Неважно.