И я уже представлял себе, как оба Сиракузовых (в наручниках) дают показания представителям милиции, а около их велосипедов дежурит вооружённый часовой.

Но тут в класс вошёл Михайла Михайлович, прогнал обоих Сиракузовых со швабры, сказав (к моей радости), что верхом на швабре ездят только оборотни и ведьмы, и начал урок географии.

— Сегодня, — сказал он, — мы будем говорить не только о географии, но и о велогонке…

В классе сразу оживились, а Сиракузовы начали подталкивать друг друга локтями.

— Давайте назовём районы и области, где уже побывали велогонщики, и покажем эти районы на карте. Кто хочет?

— Мы! — разом вскочили Сиракузовы.

— Давайте, — сказал Михайла Михайлович.

Оба Сиракузова набрали побольше воздуха и, перебивая друг друга, начали:

— По нашей области идёт велогонка!

— Так, — сказал Михайла Михайлович.

— В жёлтой майке лидера — наш Виктор Сиракузов! В майке самого активного гонщика — наш другой Сиракузов!

— Подождите, — сказал Михайла Михайлович.

— Но это ещё не всё! — запротестовали Сиракузовы. — Среднечасовая скорость — сорок километров! В гонке участвуют сто тридцать спортсменов, у некоторых не выдержали нервы! Вот теперь всё!..

— Что — всё? — не понял Михайла Михайлович и уставился на Сиракузовых.

— Про гонку, — объяснили Сиракузовы.

— Да вы подойдите к карте! — рассердился Михайла Михайлович. — То, что вы гордитесь успехами своих родственников, это хорошо, но покажите теперь нам районы, которые они преодолели. — И протянул им указку.

— Зачем? — отодвигаясь в сторону, подозрительно спросили Сиракузовы.

— Что — зачем?

— Зачем показывать?

Стало ясно, что никаких таких районов, по которым проносились Сиракузовы, они не знают.

— Печально, — взглянув на них, сказал Михайла Михайлович, — можно подумать, что скорость, с которой они едут, важнее всего остального… А вы тоже не знаете?

Мы тоже не знали.

Михайла Михайлович пожал плечами, подошёл к карте и стал сам показывать районы и области, по которым прошли велогонщики, какие животные и полезные ископаемые в этих районах водятся, что даёт сельское хозяйство и какую продукцию выпускают заводы, какие и где есть древние памятники, и получалось, что если бы гонщики так не торопились, увидели бы всё это своими глазами.

— У кого есть какие вопросы? — положив указку, спросил Михайла Михайлович.

Я поднял руку.

— Вы вошли в штаб? — спросил я.

— Куда? — не понял Михайла Михайлович.

— В штаб по встрече велогонщиков…

— А! Нет, — сказал Михайла Михайлович, — но если вас это интересует, я могу сказать, кто вошёл.

Нас, разумеется, это интересовало.

И тогда он перечислил нам всех, кто получил в этом штабе хоть какую-нибудь должность.

Самым главным, как мы уже знали, был в этом штабе Коля: он осуществлял общее руководство, а также должен был произнести приветственную речь (написать эту речь поручили Михайле Михайловичу, но в штаб почему-то не выбрали). Первым Колиным заместителем назначили Сиракузова-старшего: как представитель милиции, он должен был отвечать за безопасность движения и общий порядок.

Тётя Роза и Ферапонт Григорьевич (он тоже не вошёл в штаб, был назначен тёти-Розиным заместителем) отвечали за культмассовую работу: должны были ознакомить гонщиков с нашим городом, показать им наши достопримечательности. Бронислава отвечала за шницеля и зелёный горошек, которыми собиралась кормить велогонщиков, чтоб они у неё — шницеля и горошек — получились «первый сорт». Тётке Галине отвечать за внешний вид велогонщиков: поскольку в дороге они не стриглись, их надо было постричь и побрить. Дядя Борис, как опытный шофёр и автомеханик, должен был провести профилактический осмотр велосипедов: где надо, запаять и зачинить. Наташу назначили ответственной за травмы: то есть она должна была сделать всё, чтобы велогонщики покинули наш город здоровыми. Наконец сам Коля, вместе с матросом Сёмой и ещё несколькими энтузиастами, устроит для велогонщиков катание на лодках. А чтобы они зря не тратили силу, будет сам за них править и грести.

— Вот это верно, — одобрили Сиракузовы. — Мы тоже можем грести.

И после уроков в сопровождении почти всего класса отправились к Коле, чтобы заявить ему, что, в случае необходимости, они тоже могут править и грести, так что Коля может на них рассчитывать.

4. Велогонка (продолжение)

Дома я сказал Вере что Сиракузовых надо поставить на место. Я ничего не имею против незнакомых мне Кеши и Виктора, но наших Сиракузовых надо поставить на место.

— Как? — спросила Вера.

И тогда я сказал ей, что уже придумал. Главное у велогонщиков — это поломки и проколы. Велосипеды мы, конечно, ломать не будем, а вот шины, возможно, проколем.

— Как? — опять удивилась Вера.

— С помощью гвоздиков. Мы разбросаем на дороге гвоздики, и когда Сиракузовы появятся в нашем городе, они проколют себе шины.

— Жалко ведь, — тихо сказала Вера.

— Ничего. Им поставят новые.

— Да не шины жалко, — сказала Вера, — а Сиракузовых… Кешу этого и Виктора…

— А мне, думаешь, не жалко? — сказал я. — Люди много дней несутся к финишу, а мы их прокалываем гвоздиками… Конечно, жалко! Но я просто не знаю, как поставить иначе Сиракузовых на место. Сегодня в классе они, например, заявили, что это будет у них вторая золотая медаль. Первую они, мол, получили на вторых Олимпийских играх…

— Врут, — безнадёжно сказала Вера.

— Конечно, врут. Вот и надо поставить их на место.

— Конечно, жаль Кешу и Виктора, но с гвоздиками ничего не выйдет, — подумав, сказала Вера. — Гвоздики, чтобы на них наехали, должны стоять торчком.

— Мы их вобьём в асфальт шляпками…

— Затупятся, — сказала Вера.

Поразмыслив, я вынужден был согласиться (всё-таки Вера кое-что соображала) и предложил другой план:

— Тогда мы вобьём эти гвоздики в дощечку, положим эту дощечку на дорогу, и Сиракузовы, которые пойдут первыми — ведь они же лидеры! — на неё наступят…

— Объедут, — сказала Вера. — Увидят и подумают: «Что там за дощечка?» — и объедут.

Определённо, Вера и тут больше меня соображала.

И тогда мне пришло в голову купить металлическую щётку, примерно такую, которой чистят коней. Тут-то они её не объедут: увидят — щётка как щётка — и не объедут.

— А как ты её положишь? — спросила Вера.

— Металлической частью вверх, — сказал я.

— Я про другое, — сказала Вера. — Как ты её положишь? Ведь люди кругом будут…

— А я встану у самой кромки шоссе и будто бы уроню.

Тут уж Вера ничего не смогла возразить, и я стал думать, где взять теперь такую щётку. Потому что коней в нашем городе не было и в магазинах такие щётки не продавались.

Я решил сходить к Ферапонту Григорьевичу.

— Ну, поздравь, — увидев меня, сказал он, — меня, кажется, включили в штаб.

— Да нет же, — сказал я, — вас в штаб не включили. Включили тётю Розу.

Я не хотел огорчать его, но я ничего не мог поделать.

— Разве? — удивился он. — Тогда куда же меня включили?

— Помогать тёте Розе.

— Ага, значит, всё-таки включили… — Он повеселел. — Но ты хорошо сделал, что пришёл. Я хочу посоветоваться с тобой…

— Я тоже, — сказал я.

— Ты о чём?

— Где достать щётку, которой чистят коней.

— А я про другое. Помнишь, я рассказывал тебе историю… гм-гм… про банку Лафонтена?

— Помню… Конечно, помню! — сердито сказал я.

Но он не обратил на мою сердитость внимания.

— Так вот, я записал всю эту историю на бумаге. Получилось пять страниц. Может, послать куда-нибудь эту историю?..

— Куда послать? — не понял я.

— В детскую газету или в журнал…

Тут до меня дошло:

— А вы что, хотите, как Михайла Михайлович, стать писателем?

— Нет, про это я не говорю, — сказал он. — Ни я, ни Михайла Михайлович, насколько я знаю, не собираемся становиться писателями… Он просто пишет научную книгу, а я просто хочу послать то, что я сделал, в газету или в журнал… Тётя Роза говорила, что однажды ты посылал что-то такое…