Разглядывая внушительную скульптуру, я вспомнила слова Аргора о том, что дальше креста никто кроме старого ведаря не ходил. Озноб чужого внимательного взгляда опалил спину между лопаток, но, обернувшись, ни я, ни рысь никого не увидели.

Кажется, выбраться будет непросто. Сердце болезненно сжалось от тоски по Аргору и неизвестности. От вурдалаков оторваться получилось и можно возвращаться, но как найти дорогу назад без связи со следопытом по перебивающему все запахи и проглатывающему следы болоту?

Мысленно для себя отметила, что пришла со стороны поваленного дерева, в чьих вывороченных корнях образовалось подобие большой норы. Отсюда и нужно будет как-то двигаться, только прежде найти переправу через обрыв.

Зверь проигнорировал мои мысли и сделал несколько шагов прочь от креста. Звенящий свист вонзил стрелу в землю, заставляя замереть на месте и недоумённо разглядывать оперённое древко. Бежать! Надо бежать! Но кошачий нос с интересом обнюхал пушистый кончик стрелы и обернулся к лесу, втягивая цветочный воздух.

Она выступила из-за изуродованного ствола, натягивая тетиву своего лука, приготавливая стрелу к ещё одному удару. Блондинка с милыми и мягкими чертами лица, хрупкой фигурой и внутренней силой во взгляде следила за мной и выжидала. Вырваться от вурдалаков, чтобы умереть от стрелы?

Я ошарашено вдыхала луговые запахи и пыталась заставить зверя сдвинуться с места, бежать прочь, но к моим мыслям снова остались глухи. Девушка смотрела на меня с тяжёлым прищуром, а я могла лишь молить зверя и наблюдать его глазами за ней. Напряжённый струнный звон тетивы убеждал в её настороженности и готовности выстрела.

Внезапно звук тетивы ослаб и перестал дрожать, склонив голову на бок и, задумчиво меня разглядывая, она опустила лук. Зверь сорвался прочь в противоположную от нужной мне стороны, оставляя незнакомку далеко позади. Мимо креста, по шелковистой траве странного поля, под сень жутких и тёмных деревьев.

Только мысли о заклинателе заставляли меня держаться в заточении чуждого разума в чужом теле. Но постепенно зверь брал верх и я не заметила как стала лишь отрешённо следить за его действиями, всё глубже погружаясь в звериный облик.

Я — зверь.

Усталость от бега вновь напомнила о себе, и я остановилась, оглядывая округу в поисках ночлега. Заворчавший от голода желудок напомнил о необходимости найти пищу. Воспоминание об убитом тетереве отозвалось приятным дурманом. Охота. Отдохнуть пока не наступит полная темнота и отправиться на охоту. Там на поляне я слышала шорох полёвок и пару вскриков потревоженных куропаток. Идеальный выбор для охотничьих угодий. А в норе под корнями можно сделать уютное логово.

Болото ещё не успело поглотить мои следы, по ним я вернулась к кресту. На опушке замерла, приглядываясь к противоположным стволам деревьев и втягивая носом пропитанный травяными запахами воздух. Разнотравье — это хорошо. Оно пахнет домом. Хороший будет дом.

Остановившая меня девушка нигде не ощущалась. Только запахи будущих жертв в богатых на пищу угодьях. Мысленно облизнувшись, я двинулась в сторону запланированного убежища, временами останавливаясь и прислушиваясь к творящейся вокруг кутерьме. Хищники здесь бывают редко. Мыши не боятся, не знают мой запах. Хорошо.

Нора под корнями оказалась глубокой и сохранила застаревший барсучий запах, но его здесь не было уже несколько сезонов. Теперь мой дом. Устраиваясь в новом логове на отдых, случайно зацепилась за торчащий корень странным серебристым ободком на одном из мохнатых пальцев. Смутное узнавание промелькнуло и исчезло, не оставляя о себе следа.

Отдыхать, а потом охотиться.

Запахи сырой земли и гниющих корней успокаивали. Звуки и шорохи за пределами логова дразнили голодный желудок и придавали сил. Скоро уже. Ещё чуть-чуть.

Несколько часов отдыха и мышцы снова налились силой, приготовились нести пружинистый шаг в мягкой шелковистой траве. Поветрие принесло неприятный болотный запах, но это только хорошо, оно скроет мой, и добыча дольше не будет считать меня угрозой. Надо охотиться с этим поветрием.

Осторожно выглянув из убежища, я потянула носом воздух. Чуть дальше от входа есть мышиное логово и оттуда пахнет новорождёнными мышатами. Их пока не трону, слишком близко от дома. Другие будут знать. На противоположном краю поляны были куропатки, они вкуснее и питательнее.

Плавные шаги утопали в густой траве, которая щекотала припавшее к земле брюхо. Левее послышался сонный свист. Там. Изменив направление и подстраиваясь под ветер, я в несколько плавных движений достигла своей сегодняшней жертвы. Сытная, хорошая.

Рывок. Точный, выверенный. Желанная пища обвисла в моих клыках. Сегодня будет сочная трапеза.

Глава 11

Чужой запах вывел из состояния ленивой дрёмы. Он кружил неподалёку от моего убежища и не думал рассеиваться. Что-то неуловимо знакомое, от чего дыбом вставала шерсть на загривке и ощеривались клыки. В памяти всплыли терзавшие меня чёрные тени, смутное узнавание шевельнулось в душе и обрывки воспоминаний. Волкодлак.

Чувства прежде мне незнакомые пронзили насквозь. Ярость и гнев толкнули к выходу в поисках отмщения. Шаг за шагом, едва слышно, я добралась до выхода из своей норы. Враг кружил по моим охотничьим угодьям, выискивая что-то известное лишь ему одному. Первые сумерки делали моё зрение не таким острым и внимательным, но нюх не обманешь. Чёрный пёс припадал на одну лапу, от него пахло болезненным смрадом. Нежить может болеть?

Недоумение было вытеснено моим тихим утробным рычанием. Почему я рычу?

Воспоминания навалились будто снежный ком, погребая под собой всё моё сознание. Дни и ночи слились в непрекращающуюся череду погонь, убийств и сытого отдыха. Как я это допустила? Как зверь смог одержать надо мной верх?

Что-то, похожее на стон, вырвалось из моего горла, привлекая внимание волкодлака. Чёрный пёс повернулся в мою сторону и ощерил обломанные жёлтые клыки. Шерсть торчала клочьями во все стороны, судя по волнам дрожи, каждый шаг причинял ему нестерпимую боль. Волкодлак завыл и двинулся на меня. Не оставалось ничего, кроме как принять бой, пока на его зов не сбежались собратья.

Благодаря памяти рыси, я знала все те охотничьи навыки, что она оттачивала последние дни или недели, время для меня сейчас оказалось неуловимой величиной. Зверь тихо заворчал из глубины подсознания, он был сыт и не претендовал на мой разум.

Волкодлак был больше, старше, опытнее, он и скрученный болезнью, представлял собой серьёзную угрозу. С ним нужно было покончить как можно быстрее, пока ещё есть возможность убежать и не пришла к нему подмога.

Я сорвалась с места, оставляя позади безвыходную ловушку своего убежища и вцепилась в горло чёрному монстру, в тайной надежде покончить с ним одним ударом. Он ждал этого. Матёрый самец извернулся в последний момент и, вцепившись мне в бок, откинул в сторону. Тоскливый вой наполнил поляну, устремляясь во тьму под деревьями, призывая других.

Поднявшись и снова кинувшись вперёд, я умудрилась исполнить задуманное и небольшие кошачьи челюсти сомкнулись на горле волкодлака. Хрип животного, болезненные росчерки его когтей с задних лап по моему чувствительному животу, прикрытому тонким меховым покровом. Что-то тёплое разлилось по телу в тех местах, которых касались его когти.

Мой мир сузился до пределов нашей битвы. Мы катались по стылой жухлой осенней траве и рвали друг друга, вонзаясь когтями и клыками, выискивая слабые места противника. Ни он, ни я не обратили внимания на шорох с окраины поляны, на пронзивший воздух тонкий свист. Волкодлак обмяк и навалился на меня сверху своей мёртвой вонючей тушей. Из головы монстра торчала оперённая стрела, так удивительно мне знакомая.

Шорох приближающихся шагов и спустя минуту волкодлака откинули в сторону чьи-то тонкие уверенные руки.

— Живая, вот и хорошо, — насмешливо произнёс звенящий колокольчиком женский голос. — Отец будет рад.