Дни пролетали один за другим – Кирилл не успевал их отслеживать: понедельник для него начинался в субботу, воскресенье оккупировали ДЗ и бесконечные чертежи, а объем работы, который он выполнял, мог повергнуть в шок почти любого. Но Кирилл держался – он четко следовал своему собственному распорядку дня, в котором почти все время было посвящено учебе – 50 на 50: пятьдесят процентов – на инженерную специальность, пятьдесят – на основную. Но поскольку сутки не резиновые, пришлось проявить смекалку и силу воли – меньше спать и больше трудиться.
Перво-наперво ему следовало выкроить часы для пересмотра – это занятие было, действительно, очень увлекательным, и Кирилл часто ловил себя на мысли, что готов заниматься им дни напролет. Но не получалось, и он приспособился – пятнадцати-двадцатиминутные перерывы между лекциями оказались очень кстати, при должной концентрации и собранности за это время можно было пересмотреть очень многое. Кириллу никто не мешал – близкими друзьями по инженерной специальности он так и не обзавелся, ходил в одиночку и разговорами с кем бы то ни было голову себе не забивал.
В итоге на пересмотр он выкраивал где-то час-полтора в день, что при постоянных упражнениях вскоре дало отличный результат – Кирилл значительно продвинулся, нарастил мастерство и теперь совершенно не понимал, как жил без пересмотра раньше. В аудитории он закрывал глаза рукой, как будто отдыхает, а сам концентрировался на дыхании, настроившись на то или иное событие. Почти сразу он начинал ощущать поток возвращаемой энергии, одновременно отпуская чужое воздействие и чужие социальные программы, внедренные в него и несущие чужую кодировку – «Делай так и не иначе!»
Пересмотр был магическим действием, он шел вслед за дыханием, формируя намерение забрать свое и отдать чужое. Он подчинялся воле хозяина, а поскольку Кирилл постоянно наращивал свою силу, через пару месяцев он мог за один вздох возвращать уже целые пласты, целые сцены, не растрачиваясь на отдельные детали и тонкости. Самым трудным было пересмотреть обидчиков, которых оказалось так много, что Кирилл только диву давался – у него часто возникало ощущение, что вся жизнь состоит из одних обид.
И неважно – друг, приятель, подружка, мама с папой или открытые враги – и те, и другие столь щедро окатывали Кирилла эмоциями, что очиститься от них было очень тяжело. Эмоции переплетались, сливались и создавали изысканные узоры с оттенками всех цветов радуги, включая черный и белый. И вычленять их по отдельности не было никакого смысла, а нужно было пересматривать только вместе – скопом забирая и отдавая всё.
Поначалу Кириллу казалось, что задачу пересмотра, поставленную перед ним, невозможно решить – столь велико было количество событий, к которым необходимо было вернуться, и настолько сильно они были эмоционально наполнены. Но он решил особо не думать, а просто начал с самого первого шага, за которым последовал второй, третий и т. д. И вскоре Кирилл уже не шел, а бежал, а позже и полетел – и к концу первого семестра мог с гордостью сказать, что потратил все эти месяцы не зря.
События из его прошлой жизни, за которые он еще недавно так сильно держался, потеряли свою значимость, померкли и теперь не представлялись для него чем-то очень важным – тем, за что нужно непременно цепляться и над чем нужно чахнуть, как Кощей над златом, вспоминая и пережевывая их вновь и вновь. Теперь они стали похожи на сцены из фильма, которые – да, были, но особых эмоций не вызывают. Чего и требовалось доказать, и Кирилл возвращался к ним вновь и вновь, добиваясь «чистой огранки» – полного тотального пересмотра, при котором событие полностью исчезало из его памяти и тела, не оставляя после себя даже следа.
Но если пересмотр у него шел довольно легко, то с медитацией дело обстояло не столь радужно. «Медитировать» было тяжело – плюс катастрофически не хватало времени, и его пришлось отрывать от сна. Кирилл просыпался в половине пятого утра, садился на коврик рядом с кроватью, подкладывал под спину тугой войлочный валик и начинал медленно и расслабленно дышать.
В теории все было просто – но на практике получалось иначе. Разум, привыкший к беспрекословной власти, не хотел сдавать позиции – каждое движение тела он старался обдумать, каждая сгенерированная им мысль мгновенно вырастала до величины многоэтажного дома и затмевала горизонт – так, что за ней не было видно пространства. И мыслей было несть числа – как только мозг заканчивал трудиться над одной, он немедленно переходил к другой, не менее важной и требующей осмысления.
Кроме того, сами «медитации» оказались очень энергозатратными, требовали максимальной концентрации и самоотдачи – не хуже интенсивной тренировки. И поэтому они требовали морального настроя – как у спортсмена, который заставляет себя каждый день ходить на тренировки.
Первые несколько месяцев Кирилл сомневался, что из него выйдет хоть какой-то толк. Он не чувствовал никакого прогресса – словно бредешь в бескрайнем тягучем болоте и не понимаешь зачем. Бредешь – и тратишь, и тратишь силы, запас которых постепенно истощается, и насколько их хватит – не понятно. Иногда его даже охватывал страх, что он не выдержит и сдастся. Но постепенно ему стало легче. Он начал получать от «медитаций» удовольствие на уровне тела – оно расслаблялось, дыхание выравнивалось, а мысли приобретали плавность и неспешность – без резких эмоциональных пиков и глубоких впадин.
А вскоре произошло событие, заставившее Кирилла пересмотреть свое отношение к медитации. Как обычно, он проснулся посреди ночи, ополоснул лицо, вскипятил чай и уселся со стаканом на коврик для медитации. Вчера он лег пораньше – за день он очень устал и решил выспаться. С момента начала учебы распорядок дня Кирилла полностью поменялся – если раньше он позволял себе засиживаться допоздна, то теперь отключался уже в половину одиннадцатого, а иногда – даже в десять.
Некоторое послабление в режиме Кирилл позволял себе только вечером по субботам. Они собирались у Вадима и резались в преферанс. Первые несколько встреч они играли втроем – только парни, потом присоединиться к ним решила и Варя. Она оказалась не глупее всех остальных, так что в их команде появился еще один серьезный игрок.
В тот день Кирилл завалился спать сразу после занятий и ужина – он чувствовал себя не очень хорошо (состояние было болезненным) и решил довериться сну с намерением подлечиться. Проснулся он полностью здоровым и в прекрасном расположении духа с мыслями об отдыхе. Скоро должны были начаться зимние каникулы, на которых они все вместе поедут в гости к Кате в Сибирь.
Против такого путешествия никто не возражал – даже москвичка-Сирена, которая по факту оказалась очень компанейской и веселой девушкой. Что, впрочем, никак не отменяло наличия у нее мощнейшего оружия – таланта обольщения, подкрепленного паранормальными способностями. Время от времени она практиковала его на своих одногруппниках – для целей тренировки и, в общем, беззлобно – но результаты были поразительными.
Ей так успешно удавалось подчинять себе мужчин, что Кирилл только диву давался, почему она до сих пор не завела себе какого-нибудь олигарха и не села ему на шею. Пару раз он даже спрашивал ее об этом, на что в ответ получал томный призывный взгляд, лучезарную улыбку и жуткое собственное, поднимающееся изнутри желание броситься перед девушкой на колени и при свидетелях отдать ей душу на растерзание. Отдать просто за возможность быть рядом без всяких обещаний с ее стороны.
Но, как говорится, кто предупрежден, тот вооружен! У него над изголовьем кровати висела собственноручно нарисованная памятка: «Бойся Сирену!», на которую он смотрел каждый день, и которая служила отличным подспорьем в аутотренинге и не позволяла забыть, что нужно держать ухо востро. И постепенно Кирилл научился-таки нивелировать воздействие Сирены и вскоре с ней подружился, а она оставила попытки его поработить.
Один раз они сидели и болтали по душам в холле (каждый на своем месте), и Сирена разоткровенничалась. Оказалось, ей совсем не интересно охотиться на олигархов – ее искусство (или врожденная способность) сродни мощнейшему разрушительному привороту, Сирена может сокрушить кого угодно, вплоть до полной фрустрации личности, но не собирается этого делать. У нее есть свои принципы, она хочет настоящих чувств, настоящей любви, она хочет настоящей страсти, а от ее жертв такого ждать не приходится. Они способны только на то, чтобы выполнять все ее прихоти и волочиться за ней, поскуливая и прося о взаимности.