Слезы бессилия навернулись на глаза, но я сердито стерла их и с вызовом взглянула на своего мужа. Он шумно выдохнул и сменил положение, теперь повернувшись ко мне лицом.

— Не скрою, в рассказе Эйна имеются слабые места, к тому же я знаю, по крайней мере, несколько причин, по которым племянник может мстить мне, особой веры ему нет. И если бы вы не подтвердили, что беременны…

— Золотце! — воскликнула я. — Вы же нашли ее, мне сказали горничные. Как бы я добровольно бросила свою лошадь?

— Эйнор сказал, что она отвязалась, — усмехнулся Аристан. После потер подбородок и потребовал: — Рассказывайте.

— Что? — изумилась я.

— То, что говорили в кабинете. Как вы очутились в охотничьем домике? Что произошло с момента, когда мы расстались в Кольберне?

Скрывать мне было нечего, и я перечислила все события прошедшего дня. Его сиятельство слушал меня внимательно, но когда я дошла до встречи с Эйнором, подался вперед, и черты его лица приобрели непривычное жесткое выражение. Я вдруг занервничала, не понимая, верит ли он мне, или нет. Мой рассказ стал более сбивчивым, должно быть, из-за волнения, и пересказывала я всё, что сказал мне младший Альдис, дрожащим голосом, запинаясь и замолкая время от времени, чтобы перевести дыхание.

— Почему вы волнуетесь? — наконец, спросил Аристан.

— Опасаюсь вашего недоверия, — призналась я. — Но я не лгу!

— Вам незачем волноваться, — ответил супруг. — Почему отсутствовал привратник на воротах, я могу легко узнать. Так же мне не составит труда найти этого Тэба и допросить с пристрастием.

— А дядюшка Элиб?

— Вы были на кладбище, в этом у меня нет сомнений. Во-первых, это я вижу по вашему рассказу, а во-вторых, вас искали не только те, кого вы видели. Когда я направлялся к вам сюда, мне успели доложить, что следы Золотца вывели к погосту. И сторож рассказал, что вы навещали могилу матери. Но, если говорить языком судейских чиновников, это еще ничего не доказывает. На кладбище вы были засветло, в охотничьем домике ночью. Однако, выражаясь тем же языком, это подрывает правдивость показаний Тэба, якобы видевшего вас, когда вы только покинули поместье, вместе с мужчиной. Из поместья вы выехали одна, и в этом нет никаких сомнений, и до кладбища ехали одна. И возвращались в одиночестве. Благодаря снегу, не растаявшему за ночь, мои люди определили, что на дороге к вам присоединился всадник. И это вновь подтверждает ваш рассказ…

— Так почему же вы мне не верите?! — изумилась я.

— Проклятье, Фло! — воскликнул диар. — Беременность случилась не этой ночью! Вы забеременели месяц назад. И мой подлец племянник в это время уже был здесь. Потому я могу поверить, что он насильно увез вас вчера и сделал все, чтобы я поверил в вашу связь. Признаться, в первое мгновение, когда я увидел вас в дверях охотничьего домика, а Эйна, сидевшего на кровати, на которой провели ночь явно двое, я вспылил. Но пока ехали до поместья, я смог подавить свою ревность и немного очистить голову. Пока я слушал племянника, мне удавалось держать себя в руках, глядя скептически на его признания. Но слова о беременности выбили из-под моих ног почву. А после, когда вы их подтвердили…

— Я всегда думала, что мужчины иначе реагируют на известия о том, что их ожидает скорое отцовство, — с обидой ответила я и отвернулась.

Аристан поднялся с подоконника и направился в мою сторону. Его шагов я не услышала, их поглотил ковер, только вздрогнула, когда пальцы супруга мягко обхватили мой подбородок. Повернувшись к нему, я судорожно вздохнула, обнаружив лицо диара совсем близко.

— Фло, зачать и вырастить собственное дитя — моя величайшая мечта. И я был бы счастливейшим из смертных, если бы это оказалось возможным, — негромко произнес супруг.

— Но…

— Но пять профессоров, двое из которых пользуют особ королевской крови, сказали «невозможно». Пятнадцать лет, пятнадцать бездетных лет, доказали их правоту. Я бесп-ло-ден.

Я мотнула головой, пытаясь справиться с подступающей истерикой, почти справилась, и все-таки воскликнула со слезами в голосе:

— Вы лечились!

— Мой доктор сказал, если лечение и даст результат, то в ближайшее время после его окончания. Прошло три года, любовь моя. Годы, не месяцы. Двенадцать лет разнообразных процедур не принесли результата. Мне бесконечно жаль, но поверить в чудо я не в силах. Я слишком долго ожидал его и могу с уверенностью сказать: чудес не бывает. Я — живое тому доказательство.

— А я, Арис? Как же я? — прошептала я, уже не в силах сдерживаться. — Ведь я же беременна…

— И я не откажусь ни от вас, ни от ребенка, — ответил диар и криво усмехнулся. — В конце концов, ради этого я женился. Я приму его, как своего, но в дальнейшем я не оставлю вам и шанса на… шалости.

— Что? — слезы в одно мгновение высохли, истерика сменилась новым приливом ярости.

То, что я ударила мужа, я осознала, лишь услышав хлесткий звук пощечины. Он прикрыл глаза, слегка поморщился и отстранился. Я вскочила с кровати, вытянувшись перед ним в полный рост, сжала кулаки и в гневе воскликнула:

— Да как вы смеете?! Как вы осмелились говорить мне это?! Вы… Вы… Вы отвратительный человек! Подите прочь!

— Фло… — его сиятельство попытался взять меня за плечи, но я отбила его руки и отскочила в сторону.

— Не смейте прикасаться ко мне! Слышите? Не смейте говорить мне всех этих ужасных вещей!

— Фло, проклятье, — Аристан откинул голову назад и протяжно вздохнул. — К чему ваша ярость? Я ведь принимаю…

— Убирайтесь! — завизжала я, топая ногами. — Убирайтесь немедленно и не смейте показываться мне на глаза, ваше сиятельство! Ваше благородство отвратительно…

— Отвратительно?! — вдруг взвился Аристан. — Стало быть, вам отвратительно то, что я не устроил вам сцены и пришел с целью примирения, не смотря на то, что вы…

— Что я?! — воинственно спросила я.

— Что вы беременны, — буркнул диар и отвернулся от меня.

Я подскочила к нему, обогнула и встала на цыпочки, чтобы казаться выше и внушительный, и всё равно на уровне моих глаз оказался только подбородок и губы супруга. Вновь сжав кулаки, я воскликнула с прежней яростью, нацелив ему палец в нос:

— Да, беременна! Представьте себе, беременна. Еще как беременна! И когда я рожу, и вы увидите, чей это ребенок, я не подпущу вас к нему. Будьте уверены, я налечу на вас коршуном, я буду биться, как тигрица, и вы еще пожалеете, но будет поздно. Вы сами отказались от своего дитя, и я вам этого не забуду, ваше сиятельство. — После отошла, гордо вскинула голову: — И в вашу спальню я больше не приду. И ночевать я буду тут. Раз уж вы когда-то определили мне место вдали от себя, стало быть, так и будет. А что вы намереваетесь делать, меня более не волнует. Подите вон, вы мне неприятны.

Диар приблизился ко мне, заглянул в глаза и тихо, но пугающе спросил:

— Совсем не волнует?

— Подите, — упрямо повторила я.

— Отлично, — ответил Аристан, устремляясь к выходу. — Женат, но свободен, не это ли мечта многих мужчин в браке? Счастливо оставаться, ваше сиятельство.

— Счастливо провалиться, ваше сиятельство! — крикнула я ему вслед.

А когда захлопнулась дверь с такой силой, что я услышала звук посыпавшейся штукатурки, я добрела обратно до кровати, села на нее и рассеянно подумала, что так и не дала Арису закончить его историю.

— Теперь и не узнаю, — всхлипнула я.

А после снова повалилась на кровать, разрыдавшись уже в полный голос. Это была первая настоящая ссора с тех пор, как в нашу семью пришли любовь и счастье. Но если супруг не поверит мне, у нас уже не будет ни счастья, ни ссор, ни примирений, потому что жить с мужчиной и знать, что он без всякой вины считает, что ты была ему неверна, а собственного ребенка приемным — невыносимо.

— Мать Покровительница, вразуми его, — простонала я и предалась очередной порции страданий.

Глава 19

Поместье диара дышало тишиной. Она была неприятная, напряженная, холодная и пугающая. И я, и супруг хранили молчание, выдерживая характер и испытывая друг друга на прочность. Он справлялся о моем здоровье через горничных, я о его сиятельстве через камердинера. Прислуга, поддавшись настроению хозяев, тоже притихла. Люди разговаривали, едва ли не полушепотом, словно опасаясь нарушить мрачную тишину, расползавшуюся по коридорам дворца, словно огромная чернильная клякса.