— Когда женщина не безразлична, ее честь берегут, — бесцветно откликнулась я. — Вы же уже второй раз компрометируете меня. Впрочем, сейчас вы зашли еще дальше. Если вы погубили меня, то будьте прокляты, Эйнор Альдис.

— Ложитесь спать, — глухо произнес молодой человек и ушел во вторую комнату, вход в которую был прикрыт шкурой. Я до этого мгновения считала ее просто украшением. И уже оттуда до меня донеслось: — И сохраняйте благоразумие. Ночь — не время для побега нежной женщины. Утром я верну вас. В этом можете быть уверены.

Сбежать? О, это было бы величайшим благом, которое могло спасти меня в глазах супруга. Впрочем, если я и верила в то, что Арис верит мне так же, как и я ему, то представить, что обо мне начнет судачить прислуга, было страшно. А ведь эти сплетни могут распространиться и за пределы поместья. Как мне после доказать, что я безвинна?

— Ох, Арис, как мне вас не хватает, — горько вздохнув, прошептала я.

Однако супруга не было со мной рядом, и никто не мог подсказать, как мне лучше поступить. Но бежать в ночь, не зная, где я нахожусь, через лес, где обитают дикие звери, было действительно неразумно. И я осталась сидеть на стуле возле стола, вглядываясь в темноту за окном. Как же мне хотелось, чтобы дверь сейчас распахнулась, и я увидела на пороге мужа, спешащего спасти меня из рук своего племянника. Конечно же, дверь не открылась, и никто не вошел и не протянул руки, сказав со знакомой интонацией:

— Идите ко мне, Фло.

Я положила руки на столешницу, сверху опустила голову и закрыла глаза. Как я ни старалась не думать обо всем, что произошло в этом доме, мысли всё настойчивей лезли мне в голову. И если сначала я переживала о том, что ожидает меня по возвращении в поместье диара, то после того, как я немного успокоила себя тем, что главное — это вера Аристана, начали вспоминаться и иные слова, брошенные мне в лицо младшим Альдисом.

Красивое лицо неприятной женщины, бывшей некогда невестой, а после любовницей моего мужа, вновь встало перед глазами, и слуха коснулся ее тихий голос, когда я осталась за дверью: «Арис, ты сделал мне больно». Что ответил ей диар? О чем вообще они разговаривали? Я ведь точно не могу это знать. Она влетела, словно ведьма, и когда Аристан привез меня после моего поспешного побега, этой женщины уже не было. Она не дожидалась нашего возвращения, так, может, все дело в том, что его сиятельство пообещал вскоре быть с ней снова? Но что может быть от меня нужно сиятельному диару? Зачем ему женитьба на нищенке с дворянскими корнями?

Ладонь легла на живот, машинально поглаживая его. И вдруг догадка ослепила меня своей жестокой достоверностью. А что если ему нужен именно наследник? Что если именно ради ребенка Аристан и выбрал тихую, скромную, неизбалованную девушку, как он сам обо мне отзывался? Что если он вскружил мне голову лишь для того, чтобы добиться полного доверия, и когда я рожу, то супруг оставит меня в Данбьерге воспитывать нашего ребенка, а сам вернется в столицу и будет продолжать водить с ней шашни, делая дураками мужа своей любовницы и собственную жену? Конечно, будет писать мне, поддерживая достоверность своих чувств, наезжать время от времени, возможно, для того, чтобы вновь оставить во мне свое семя, и опять мчаться к ней… Не потому ли он изначально поселил меня подальше от себя, что хотел меньше видеть? Аристан ведь сразу говорил, что хочет, чтобы мы были друзьями. И его поведение в первые недели нашего брака. Эта холодность, ночные визиты в спальню в указанные дни, без всяких чувств…

— Ох, Богиня…

А после того, как приехал Эйнор, диар, должно быть, чтобы показать, что его чувства настоящие, переселил меня к себе. До приезда младшего Альдиса супруг даже не помышлял об этом переселении. И его ревность тогда вовсе не ревность, а нежелание, чтобы глупая простушка Флоретта узнала от племянника о настоящей любви Аристана Альдиса. Если бы Эйн успел мне сказать всё это раньше, и диар объявил, что едет в столицу, я бы могла устроить скандал и даже навязаться с мужем. Или же явиться к нему без предупреждения, помешав парочке любовников унижать своих супругов.

— Хватит, — зашипела я, останавливая себя.

От всех этих мыслей сердце билось в груди неровными скачками. Дышала я так, словно бежала долго-долго. Кровь прилила к лицу, заставив щеки пылать от гнева, но усмирить свою фантазию никак не получалось. Всё так сложилось… Перед моими глазами появилась целая картина, поражающая своей объемностью и реалистичностью. И единственное, что остановило мой бег по уничтожающему душу кругу — это слова Аристана: «Верьте мне…». Я ведь всегда ему верила, так почему же сейчас начинаю сомневаться? Только потому, что слова младшего Альдиса попали в цель?

Случайно или намеренно он заговорил о бывшей невесте диара? Знал ли о ее визите в столичный дворец его сиятельства, когда мы там находились, или же просто ударил по моему женскому самолюбию? Так или иначе, но отвратительные споры сомнений он все-таки сумел посеять. Теперь и просьба Аристана о вере ему воспринимались иначе. И даже его щедрость с моим семейством после сватовства казалась намеренной, словно он желал заведомо закрыть мне рот своими благодеяниями. Если вдруг начну спорить и упрекать, он ведь всегда может напомнить, что вытащил род Берлуэнов из нищеты и дал всем нам шанс на новую жизнь, и я уже ничего не смогу возразить…

В конце концов, измучив себя подозрениями, я уснула на стуле, положив голову на руки. Мне снились кошмары. И даже такие, где диар забирал новорожденного младенца, а меня заключал в подземной темнице своего старого замка, который все еще так и не показал. Я стучала в двери, требовала выпустить меня, молила вернуть мне ребенка, но в ответ услышала лишь:

— Флоретта, вы здесь? Отзовитесь! Фло!

Я подскочила на кровати… Помотала головой, слабо понимая, как я могла оказаться на кровати, когда уснула на стуле? А через мгновение и вовсе перестала думать о том, где и как я уснула. Сорвавшись с места, я бросилась к двери, выкрикнув:

— Арис! Арис, я здесь! Богиня, Арис, вы пришли за мной!

— Открывайте, — велел диар. — Вы можете открыть?

Мой взгляд упал на засов, и я схватилась за него.

— Сейчас-сейчас, — торопливо говорила я, отодвигая засов. — Арис…

Дверь распахнулась так резко, что я едва успела отскочить. В лицо тут же дохнуло прохладой, и я невольно поежилась. Затем подняла взгляд на мужа, но он смотрел мне за спину, и выражение его лица его изменилось. Из тревожного оно стало маской ярости, а еще через секунду всякие эмоции покинули его, и его сиятельство бесцветно произнес:

— Одевайтесь и за мной. Оба.

Я резко обернулась и изумленно уставилась на Эйнора, сидевшего на краю кровати и потиравшего сонное лицо. Как-то сразу мне бросилась в глаза его расстегнутая на груди рубашка, затем две смятые подушки, говорившие о том, что на кровати спали два человека. Затем мой взгляд скользнул вниз, и я обнаружила, что ворот моего платья тоже расстегнут, волосы распущены и свободно падают на плечи.

— Ох, Богиня, — выдохнула я, осознав, что мог подумать супруг, увидев всё это. — Я невиновна, Арис…

— Одевайтесь, ваше сиятельство, — все также бесцветно повторил диар. — Я выслушаю вас дома. Одевайтесь, иначе вновь простынете.

И он закрыл за собой дверь, оставив меня наедине со своим невозмутимым племянником. Я обернулась к нему и тихо произнесла:

— Будьте вы прокляты, Эйнор, будьте прокляты.

Он пожал плечами, быстро оделся и первым покинул дом.

— Если любит, не усомнится, — прошептала я, берясь дрожавшими руками за сапожки, которые с меня тоже были сняты. — Мать Покровительница, не оставь…

Глава 18

Всю дорогу до поместья я надеялась, что супруг отзовет меня в сторону и спросит обо всем, что случилось, даже порывалась сама заговорить, но он остановил меня властным жестом, произнеся:

— Не сейчас.

Спустя пару минут все-таки обернулся ко мне и добавил тише: