— Отвратительная особа, — отозвалась агнара Тагнилс.

— Убралась и не велика потеря, — фыркнула агнара Бьярти.

— Ты совершенно права, душа моя, — поддакнул ей супруг, и Тильдис протянула ему руку для поцелуя. Кажется, агнар Бьярти сумел успокоить жену.

— Д’агнар Эйнор, спойте еще, — попросила я. — У вас невероятный голос.

— О да! — воскликнула агнара Вальдр. — Просто великолепный!

— А давайте споем в паре, — предложил ей младший Альдис.

В этот раз агнара не ждала уговоров и поспешила к Эйну. Я прижалась головой к мужу, тут же забывая о Ларси, ее зависти, забывая о своей недавней ревности, и полностью отдалась во власть дуэта наших певцов. Аристан поглаживал мне запястье, время от времени поглядывая сверху. Я умиротворенно вздохнула и подумала, что поездка выдалась замечательной.

Глава 14

— Ваше сиятельство, куда доставить сладости?

Я написала на карточке адрес единственного приюта в Кольберне. Пока я изучала главный город диарата, но в дальнейшем собиралась заняться и всем Данбьергом. Моя благотворительная деятельность началась с легкой руки диара. После нашей поездки в гости к агнарам Кетдил, супруг объявил, что я уже готова двигаться дальше, и мое становление, как светской дамы, так и диары, уже получившее начало, должно продолжаться. Конечно же, Аристан не оставил меня наедине с незнакомой мне деятельностью, о которой я имела смутные представления. Самое большое, в чем я когда-то принимала участие, это скудная милостыня нищему, однажды зашедшему в папенькино поместье.

Через неделю после возращения от Кетдилов, по наущению диара, я отправила Карлине и ее матери приглашение принять участие в инспекции казенных заведений Кольберна, ответили согласием. Также написала я агнарам Данкир, Бьярти и Тагнилс, никто в ответном письме не отказался.

— Ну вот и сложился костяк благотворительного комитета, — хмыкнул Аристан. — А почему агнара Тагнилс?

— Вы против? — спросила я. Пригласить и эту женщину, было полностью моим самостоятельным решением.

— Отчего же? Сейчас вы выбираете себе соратниц, с которыми вам придется часто встречаться, и мне просто любопытно, чем вы руководствовались, когда решили пригласить эту даму.

— Агнара Тагнилс произвела на меня благоприятное впечатление, когда мы наблюдали за игрой, — ответила я. — Ее чопорность и высокомерие напускные, насколько я успела заметить, и под ними скрывается женщина, у которой есть свое мнение. Пожалуй, я попробую приблизить ее к себе.

— Агнара Тагнилс, как и ее супруг могут быть беспристрастными, — согласился его сиятельство. — К тому же в их правилах доводить до конца начатое. Да, думаю, вы сделали верный выбор. Главное, сразу укажите рамки, за которые не стоит заходить.

— Кажется, я это уже сделала, — улыбнулась я, вспоминая первый вечер нашего нахождения в поместье Кетдил.

— Вы бесконечно радуете меня, драгоценная моя, — ответил супруг, целуя мне руку.

В назначенный день дамы собрались в нашем поместье. После недолгой беседы и чашечки чая мы направились в Кольберн. Нас сопровождал его сиятельство, ехавший на своем Громе. Он собирался задержаться в городе, и вместительная карета, куда поместились все дамы, должна была вернуть нас, женщин, в поместье, как только мы закончим свою инспекцию. На обратной дороге нашим сопровождением собирался стать второй Альдис, находившийся с самого утра в Кольберне, получив задание от дядюшки.

Начали мы свой обход с детского приюта. Его состояние произвело на меня удручающее впечатление. Сырое мрачноватое здание, требовавшее ремонта, располагалось на окраинных улицах. Имело оно два этажа, но приют занимал только первый. На втором этаже жили воспитатели, там же были устроены кладовые, запиравшиеся на большие висячие замки. «Чтобы мелкое ворье не шныряло», — доверительно сообщила нам кухарка, неопрятная краснолицая женщина. Впрочем, красть там толком было нечего.

Та же кухарка продемонстрировала нам жуткое варево, отвратительное на цвет и запах. Однако женщина была явно горда своим трудом, и наши гримасы отвращения восприняла, едва ли не как личное оскорбление.

— Получите расчет и убирайтесь отсюда, — велел его сиятельство, когда кухарка закрыла котел и подбоченилась.

— А кто же будет кормить голодранцев? — вопросила нахалка.

— Не вы, это уж точно, — отозвалась агнара Бьярти. — Как дети еще живы, с таким уходом?

За детьми присматривали пятеро воспитателей. Директриса данного заведения не объявлялась в стенах приюта с конца зимы, но средства на содержание детей получала исправно. После ее поверенный приносил то, что не осело в карманах сей неблагородной дамы. Из этой суммы воспитатели и кухарка отсчитывали себе жалование, на оставшиеся деньги закупали провизию для детей. Судя по кладовым, оставалось совсем мало. На одежду и обувь воспитанникам уже не хватало, и детей одевали в то, что жертвовали сердобольные горожане. Из-за создавшегося положения и дурного отношения воспитанники подворовывали, сбегали и водили дружбу с опасными личностями.

Прислуги в приюте не было вовсе. Одежду стирали старшие дети, младшие следили за чистотой спален. Коридор и столовую мыли все вместе. Даже у воспитателей убирались дети, за что получали мелочь, потому воспринимали навязанную им повинность с радостью.

— Труд полезен для их испорченных душ, — заявила нам одна из воспитательниц, сухопарая седеющая женщина с крючковатым носом.

— Уволены, — тут же ответил диар.

Остальные не решились выказывать своих взглядов, только скорбно вздохнули и потупились. Далее мы навестили учебные классы. Такие здесь имелись, но не открывались уже давно, кроме одного, но и там за долгое время не ступала нога ни одного из воспитанников. Детей обучали азбуке, счету до ста, и на этом их образование заканчивалось. Проходили сию науку ребята в десять лет, после этого класс снова закрывался и открывался, когда подрастали следующие десятилетки. Девочкам показывали, как зашивать дыры на чулках, как пришивать пуговицы, чтобы они могли чинить одежду себе, мальчикам и младшим воспитанникам.

В корзине, где лежало белье для починки, агнара Тагнилс заметила и взрослую рубашку. Она не поленилась подцепить предмет нижнего туалета двумя пальцами и вопросила:

— Чье?

— Мое, — пролепетала низкорослая полная воспитательница.

— Объем на местном вареве наели? — полюбопытствовала агнара Бьярти.

— Или с голоду опухли? — усмехнулась агнара Данкир.

— Дамы, — подняла я руку, и женщины замолчали. Хоть я тоже была сердита на воспитателей, как и мои спутницы, но опускаться до издевательств не желала и другим не собиралась позволять. После посмотрела на пунцовую воспитательницу и велела: — Заберите свои вещи. Все, которые принадлежат воспитателям, иначе они отправятся на помойку вместе с изношенными детскими вещами.

После нам, наконец, показали воспитанников. Их было не так уж и много, нас встретили всего десять человек: трое мальчиков и семь девочек. Возраст детей не превышал восьми лет, и лишь одной девочке было уже тринадцать. Оказалось, она приглядывает за малышами, остальные воспитанники разбрелись по Кольберну, кто в поисках заработка, кто гулял, и чем эти дети занимались, предсказать было сложно.

— Кто из вас является воспитателем младших детей? — спросил диар.

— Я, — вперед вышла высокая худая женщина.

— Займитесь своими обязанностями, — велел его сиятельство. — И лучше вам вспомнить, что в них входит, иначе через несколько дней ваше место займет воспитатель, который будет больше подходить своей должности.

Мы некоторое время провели с детьми, расспрашивая об их жизни. Знакомились, присматривались. Воспитанники смотрели на меня и моих спутников, округлив глаза, смущались, настороженно следили за агнарой Кетдил, заинтересовавшейся, чем играют дети. Игрушек оказалось до невероятности мало. Большей частью они были выструганы единственным мужчиной в приюте — дворником, также помогавшим на кухне. Уже немолодой, он единственный следил за зданием, ремонтируя поломки, поправлял ставни, укреплял расшатавшиеся ступени на деревянной лестнице, ведущей на второй этаж. Иногда ему помогали старшие мальчики, но охотников было мало, а дворник один, потому здание продолжало ветшать.