А. В. Степанов

Екатерина II, её происхождение, интимная жизнь и политика

Российский двор в течении восемнадцатого столетия представляет пример гнуснейшего разврата и вырождения; пример, какого не встретить в истории народов мира. Коварные убийства, прелюбодеяния, государственная измена, клятвопреступление, разврат — короче, всё, что в «подданных» царствующей династии той классической эпохи наказывалось колесованием и виселицей, пыткой и каторгой, нашло себе самое благосклонное покровительство в развращенных до мозга костей представителях и руководителях несчастного народа.

Куда ни заглянешь, всюду в летописях той эпохи находишь нравственную грязь и гнуснейший разврат, от которых тошнит всякого не погрязшего в омуте порока и нравственной разнузданности.

Перелистывая страницы летописей, невольно думаешь, что полчища злых духов и отребья человечества со всего мира основали свое пристанище на берегах Невы, где они воздвигли себе ужасный памятник человеческой гнусности и беспутства.

Петр Великий решил «преобразовать» свой народ, косневший в дикости, грубости и невежестве, по западноевропейскому образцу. Но будучи сам полудикарем, он приступил к «реформации» с необыкновенной жестокостью. Насаждая европейскую цивилизацию среди непроходимых лесов и топких болот, он с зверскою безжалостностью искоренял из жизни своего народа всё святое и веками созданное.

Покусившись на вековые традиции своего народа и создав вследствие сего пропасть между народом и правящими классами, он вызвал также к жизни ту безжалостную систему эксплуатации народных сил в пользу государства, которая высасывала из миллионов подданных последнюю каплю крови и истощала их силы на многие десятилетия.

Этот кровожадный властелин достиг того, что одним взмахом пера мог уничтожить сотни тысяч жизней своих подданных, которые при одном имени Петра впадали в неописанный ужас; но при этом он по своей близорукости совершенно упустил из внимания, что сам он не вечен и также подвержен безжалостным законам природы, как и всякое другое существо в мире, и что одной унции яда или одного удара острым кинжалом достаточно, чтобы превратить его, грозного для миллионов, в хладный прах… Он даже сам положил под то древо, которое он посадил, топор; ибо он сделал классическую ошибку постановлением, чтобы всякий монарх произвольно назначал себе преемника.

Таким образом, корона могущественного и величайшего царства в мире официально была превращена в общественное достояние и стала приманкою для всех лихих и хитрых проходимцев и мошенников различных племен.

Конюх Бюрен (предок принца Бирона Курляндского), певчий Разумовский, плебей Меньшиков, шулер Орлов и много других — все стремились завладеть, если и не всей порфирой, то хотя одним уголком её.

Лишь только одна завистливая ревность, которая одинаково обуревала всех претендентов, несколько охлаждала пыл их кесарского помешательства, ибо кто сегодня достигал верховной власти, тот не знал и не был уверен, что с ним будет завтра: будет ли он на виселице или на пути в Сибирь.

Восстания, зверские убийства, дворцовые революции — были ничтожные домашние средства, которыми российский деспотизм до некоторой степени держал себя в засаде. Обыватели Святой Руси, ложась спать, никогда не были уверены, что наутро они не будут иметь нового правительства.

Ни народу, ни правительству не было никакого дела друг до друга. Первое совершенно игнорировало мнение своего народа, а последний, будучи забит нравственно и физически и отягощен непосильными податями и налогами, представлял безмолвную массу, стоящую вне всяких законов и знавшую лишь, что сегодняшнее правительство его так же безжалостно обирает, как обирало вчерашнее и как будет обирать завтрашнее.

Странным кажется на первый взгляд то обстоятельство, что женский элемент мог играть в течении этой классической, по разврату, эпохи столь важную роль на всероссийском престоле. Не менее как шесть властительниц находились на престоле России в течении XVIII века, а именно: София, сестра Петра I, Екатерина I, супруга Петра, его племянница Анна Иоанновна, племянница последней Анна Леопольдовна, Елизавета Петровна, дочь Петра I, и Екатерина II или «Великая». Все эти коронованные женщины были не более, как марионетки, которыми управляли и за которыми безнаказанно скрывались полчища их любимцев и любовников, управлявших и разорявших Россию. «Что за удивительная эпоха, — восклицает Александр Герцен — императорский трон уподоблен постели Клеопатры! Толпа олигархов, чужестранцев, фаворитов привезла в Россию неизвестного ребенка, немку, возвели ее на трон, обожали ее и её именем наделяли ударами плети всякого, кто вздумал возражать и прекословить! Едва избранная успевала вкусить все блага жизни, опьянеть от безграничной власти и сослать своих врагов в каторжные работы или осудить на пытку, как следующая телега подвозила нового претендента к трону, который свергал, вчера избранного вместе со всей его придворной кликой. Те, кто сегодня были министры и генералы, завтра, скованные по рукам и ногам, шли ссыльными в Сибирь.

Трудно найти в истории шесть царствований, которые были бы богаче войнами, революциями, преступлениями и несчастиями всякого рода, чем царствования упомянутых шести распутниц».

Среди всеобщего административного хаоса, достигшая своего кульминационного пункта, и возвысилась Екатерина II, названная подкупленными историками «Великой» которая воплотила в себе все нравственные недуги своего времени. О ней то мы и намерены побеседовать здесь с читателем.

Происхождение Екатерины II

Происхождение этой коронованной куртизанки покрыто полным мраком. Если сведения известных источников и плоды строго научных изысканий историков, вроде Зугенгейма, отвечают действительности, то «великая» императрица является преступным продуктом распутства, гнездившегося в прошлом столетии при германских дворах. По этим исследованиям Екатерина II есть не более и не менее, как «незаконная дочь Фридриха Великого». Вот что говорит нам о ней история:

Мать Екатерины II, Иоанна Елизавета Гольштейн-Готторпская, была страстная и легкомысленная женщина которая в 1727 г., 15 лет от роду, вышла замуж за князя Христиана Августа Ангальт-Цербстского, генерал-майора прусской службы. Последнему было около тридцати лет, когда он обвенчался с молодой принцессой, которая, как прибавляет историк Кистер, чуть ли не с первого дня своего замужества стала «другом» семнадцатилетнего прусского кронпринца Фридриха.

Фридрих же, как всеобще известно, уже на пятнадцатом году пожал свои первые лавры любви, когда он, между прочим, имел оставившую следы в истории связь с графиней Оржельской, метрессой Фридриха Августа I Саксонского. Что 15-ти летняя генерал-майорша не была особенно моральна в любви, доказывает, между прочим, известный скандал в Петербурге, где она, уже будучи 30-ти летней женщиной, гостила с дочерью при дворе и где завела любовную интрижку с директором Воспитательного Дома, Иваном Бецким.

По смерти мужа, который постоянно хворал, эта дама отправилась в Париж, где она вела жизнь, ничем не отличающуюся от жизни обыкновенной кокотки. Но и до смерти мужа она не отличалась целомудрием, ибо когда её супруг служил комендантом в Штеттине, Иоанна безнаказанно веселилась и заводила любовные интрижки в Берлине, который она, как видно из её писем, посещала очень регулярно; когда же ей надоедал Берлин, она развлекалась у своих ангальтских родственников, или в замке Дорнбурге, или в Цербсте, или где либо в другом месте. Полтора года после вступления в брак, она родила 2 мая 1729 г. дочь, названную София-Августа Фридерика, которую родители прозвали «Fiekchen» и которая, впоследствии, под именем Екатерины II играла столь выдающуюся роль в истории народов.

Ровно 9 месяцев до рождения Фикхен, прусский кронпринц Фридрих долгое время гостил в Ангальте у своей юной подруги[1]. Ангальт был вообще излюбленным уголком любовных интрижек прусского кронпринца, здесь он произвел на свет позднейшего своего любимца и адъютанта, графа Фридриха Ангальтского.