- Подождите меня здесь, - настойчиво попросил я.

- Макс, можно я тоже…

Влада начала канючить, но я ее не слушал. Готовый ко всякого рода неожиданностям, я ступил за порог. И испытал нечто сродни разочарованию: в комнатенке никого не было. Все та же аскетичная обстановка, диван, пара стульев, шкаф с иконами. Лишь в углу добавились поленница дров, да печка-буржуйка, как бы намекавшая на то, что ничто человеческое ее хозяину не чуждо. Я потрогал кованый бок - огонь давно потух, топка остыла.

- Никого нет, - сказал я в ответ на вопросительный взгляд Влады. Леха стоял поодаль, ворошил ногой снег, шумно сопел и на меня не смотрел.

- Колюня! – крикнула Влада, ненадолго потревожив тишину. Ее отчаянный призыв увяз в тоннах падающего снега.

Я осмотрелся. Если и были следы, то их засыпало. Я повернул за угол, на ходу вспоминая, в каком месте Колюня устраивал братский могильник. Влада двинулась следом, как демона вызывая хранителя кладбища.

- Колю!.. – ее очередное воззвание захлебнулось, перебитое решительным Лехиным:

- Слышь ты, Лада, помолчи, а?

- Леха, ты чего? – оторопела она. Я тоже остановился, интересуясь объяснениями.

- Говорю тебе – хватит орать. Чего тут непонятного?

- Это еще почему? Боишься потревожить покойников?

- Потому! Колюня. Ты не думала об этом?

- О чем, блин?

- О том! Блин. Может, он и есть киллер! Такая умная мысль в твою башку не приходила? – Леха шумно и продолжительно вздохнул. «На двух идиотов хоть один умный нашелся!» - в его вздохе так и сквозила снисходительность.

- Такая мысль не приходила, - подумав, честно признала она.

Пока дети препирались, я повернул еще раз и остолбенел. Вернее, остолбенел я чуть позже, когда по вполне сносно расчищенной от снега дорожке, прошел между деревьями. Мне показалась странной темная полоса, идущая до горизонта, но я даже не успел предположить, что бы это значило.

Открыв рот от удивления, я стоял на краю поляны – поля разрытой земли. Насколько я помнил, здесь оставалось много свободного места, теперь же распахано было все. Чернела земля, недалеко гигантским ископаемым застыл экскаватор. Я не сразу сообразил, что именно беспокоило меня, но когда понял, мне стало не по себе: белые хлопья таяли, едва коснувшись братской могилы. Чтобы подтвердить догадку, я присел, зачерпнул ком земли. Все так. Теплая.

- Ну вот и все, ребята, - услышал я голос Влады. – Он победил.

- Кто? – Леха опустился рядом со мной.

- Ад, - ответила Влада. – Он подтянулся к поверхности. К самой поверхности. Еще немного, и он выйдет наружу. И тогда…

- Тогда кончай, а! – отмахнулся Леха. – Еще одной тронутой нам тут не хватало!

- Ладно, хватит. – Я поднялся. – Пойдем в часовню, хоть записку Колюне оставлю. Надо предупредить.

- Ага. Предупредить надо – в любом случае, - скривился Леха.

- Что-то я не припомню, чтобы ты у Султана озадачился этим предположением, - я посмотрел парню в глаза. – Или ты подозреваешь одного Колюню?

- Я подозреваю всех! Как  и ты, Макс. Но Султана меньше других.

- И чем же он заслужил такое доверие?

- Султан постоянно носится со своими бабами, и с хозяйством. Работенка киллера не для многоженца. Так мне кажется.  Я тут перекинулся парой слов с Натахой, пока вы там с Султаном прохлаждались, да хачапури трескали. Он никуда не отлучался позавчера.

- Так она тебе и скажет! Она сейчас там главная Гюльчитай в гареме, что ж она, мужа не прикроет?

- Оно так. Только я еще и с Людкой парой слов перекинулся.

- Да? И когда ж это ты все успел?

- Пи… Болтать меньше надо было, - усмехнулся он.

- Может, ты и прав. Если только…

- Да все они там заодно! – выпалила Влада. – Сколько у нас трупов из тех, что вычислили? Восемь? Колюня под вопросом. И еще плюс Борюсик с Головастиком! Исключая этих двух алкоголиков, отстреливали в основном стариков. Не об этом ли Султан и мечтал? Избавиться от балласта. Разве не так?

Пауза. А потом мы с Лехой кивнули. В унисон.

Глава 7. Влада

Влада

«Жизнь моя тлела на конце сигареты. Я сама укорачивала ее, вдыхая как дым воспоминания».

Мне удалось всех обмануть. Они думали, я не слышу многочисленные перешептывания у себя за спиной, не вижу странные перемигивания. Конечно, потом будут мне выговаривать: «Ладочка, девочка наша, мы так готовились, а ты»...

А я неслась на полной скорости через Дворцовый мост, нимало не беспокоясь о том, что стоило снегоходу сломаться, и путь домой окажется чистой воды безбашенной авантюрой. По глубокому снегу, без лыж, целый день тащиться на Техноложку…

…И что? На мой взгляд, Сусанину даже льстило, что мы стали у него тусоваться. И выздоравливающий Кир, и Леха, и Алиска с Данькой, присмотревшие себе уютное гнездышко парой этажами ниже. Наша местная звезда перевезла одну сотую часть своих любимых шуб и украшений – что указывало на серьезность ее намерений. Обосноваться. Рядом. С человеком, который знал, как себя вести, когда у тебя прострелена грудь. Или что-нибудь, не настолько важное. И живое доказательство его врачебного таланта призрачной тенью сновало по квартире, всеми оставшимися силами доказывая нам, что ему до выздоровления как кролику зимой до морковки.

Заезжал Верзила, иногда Яровец, Султан изредка привозил что-нибудь вкусное. Очень редко нас навещала троица во главе с Любой-Любашей. Оставались они ненадолго, явно приезжали сюда, не соскучившись по общению. Я решила, что они проявляются у нас… у Макса, чтобы показать, что еще живы.

Не знаю как кому, но мне… Зачем я так говорю, ведь я точно знаю – всем нравились вечерние посиделки у камина. Всякие мясные штучки, которые готовил на крыше на мангале Сусанин, и их дружеские перепалки с Данькой, и неожиданные философские всплески давно здорового Кира, и стрельба на задворках из всякого рода оружия, которой нас обучал Леха. И даже – не поверите – шоу высокой моды, которые нам устраивала Алиска. Я пыталась готовить… Ну, как готовить – печь. У меня было сухое молоко, мука и яйца – теперь мы брали их у Натахи. Я пекла блины и у меня получалось. Они ели. Я смотрела. С недавних пор я поняла, что терпеть не могу блины. Мы слушали музыку, смотрели киношки, играли во всяких там «крокодильчиков». Мне однажды даже показалось, что мы не только делали вид, что радуемся, но у нас стало получаться.

И все равно я слилась в день своего рождения. Я знала, что они готовят мне сюрприз и еще: я не хотела его принимать. Меня бесила необходимость делать радостное лицо, держать улыбку, стараться, чтобы все эти восклицания, охи-ахи, не слышались лживыми. Бр-р-р. Зачем мне такие сложности в свою днюху? Справиться с ролью на «отлично» я не могла, а «неуд» не заслужили поздравляющие. Они не могли подарить мне ни прежнюю жизнь, ни воскресших маму с Антошкой, так какой толк в сюрпризах? Вот почему я встала задолго до «подъем, детвора». О. Я оказалась еще более предусмотрительней – я оставила снегоходного коня подальше от нашей берлоги. И уехала, едва проявился рассвет. Я не знала, когда вернусь. В свой день рождения я предпочла делать то, чего хочу. Имею право, верно?

Снег перестал падать. Выглянуло солнце и случилось чудо. Я летела в пушистую снежность. Вспыхивали искры, я щурилась. Позади меня крутился снежный вихрь, несся за мной попятам. Я сама себе казалась снежной королевой, хранительницей снегопадов и начальницей метелей. Мне не хватало Кая. До смерти хотелось дать ему задание! Ему не обязательно было собирать из осколков слово «вечность», достаточно было ответить на вопрос: каким дьяволом случилось то, что случилось, и почему я – одна из тех, кто оказался во всем виноват?

Я кричала, я неслась вперед. За мной бурлила снежная жизнь. Я почти сжигала за собой мосты, почти не хотела возвращаться, почти готова была начать новую жизнь. С нуля. Одинокая, философствующая. Единственная из всех, способная не столько задать вопрос, сколько услышать на него ответ.