— Что бы это значило? — спросил я, смутно понимая, что это, возможно, и есть первое предвестие ожидающих нас дел.

— А у нас и врач имеется, — Ардалион хлопнул по плечу Игоря. — Игорек, стоит полюбопытствовать.

— Да я же английского… — промямлил Игорь, в своей манере не доканчивая фразу. Английским в нашей квадриге владели только я и Ардалион, причем я — с грехом пополам.

— А арабского? — пошутил Николка.

— Только в объеме советской, — отшутился Игорь.

— Ладно, стойте здесь, — приказал Ардалион Иванович и направился к стоящему у входа швейцару. Он отвел несговорчивого стража гостиницы чуть в сторонку и изящным, еле уловимым жестом переправил ему в карман банкноту. Тогда швейцар с уважительным видом принялся ему что-то разъяснять, показывая большим пальцем правой руки то в сторону отъезжающего реанимобиля, то на сидящих за столиком у входа и попивающих «7 UP» трех джентльменов колониального вида — в шортах и панамах.

Вернувшись к нам, Ардалион многозначительно объявил:

— Так я и знал. Первый труп уже есть.

— Что это значит? — спросил я.

В этот миг из дверей гостиницы выскочил руководитель нашей группы, и мы последовали за ним в регистратуру со своими чемоданами. Началась суета с распределением номеров. Наконец руководитель группы, чья фамилия Бабенко очень гармонировала с фамилией нашего Ардалиона Ивановича, добрел до нас. Селили группу по двое в каждый номер.

— Тэк-с, — сказал Бабенко, — группа писателей Подмосковья, — так мы условно обозначались, — Старов, Мамонин, Мухин и Ардалион Иванович Тетка. Вам девятьсот седьмой и девятьсот восьмой. Распределяйтесь, кто с кем.

Мы получили ключи и отправились на лифте на девятый этаж. Ардалион рассудил, что будет нелишним, если мы расселимся так, чтобы на каждого не знающего английский язык приходился один знающий. В девятьсот седьмом поселились мы с Николкой, в девятьсот восьмом — Ардалион и Мухин. Номера здесь были неплохие — ванна, туалет, балкон, огромные полотенца, красивое постельное белье на широких кроватях, чисто, опрятно, хороший запах.

— О, восточная экзотика, — обратил я внимание на вставленный в глубь унитаза кран для подмывания. — Для страдающих почечуем — наиполезнейшая вещь.

— Арабы — древняя и культурная нация, — согласился Николай.

Я вышел на балкон. Внизу, в колодце двора, человек двадцать рабочих вручную что-то рыли, били кирками и отвозили камни и землю на тачках в сторонку. Их тощие спины были черны от загара.

— Похоже, что со времен фараонов ничего не изменилось, — сказал я Николке, тоже вышедшему посмотреть на вид с нашего балкона.

— Интересно, можно ли купаться в Ниле? — спросил я просто так.

— В Ниле? — отозвался Николка, но ничего не добавил на сей счет — для этого его археологически-исторических знаний явно было недостаточно. — Меня занимает другое, — с улыбкой сказал он, — что затеял Тетка на сей раз.

— Один труп уже есть. Этого тебе не достаточно?

— Да как-то маловато. Пошли посмотрим, как они там устроились.

У Игоря и Ардалиона Ивановича номер был точно такой же, как у нас, но вид с балкона у них был поинтересней — на улицу, где располагался главный вход в гостиницу.

— Бедноватый у вас номерок, — решил я подразнить обитателей девятьсот восьмого.

— А у вас что, лучше? — насторожился Тетка. При всем своем великодушии нрава, он ревностно относился к тому, чтобы всем доставалось поровну удовольствий.

— Никакого сравнения, — сказал я, зная, что Николка меня поддержит. Розыгрыши были призваны всегда служить спутниками в наших поездках, будь то Египет, Финляндия или Вологда. — У нас и телевизор в три раза больше, и видео есть. У вас видео есть? А у нас есть. И видеотека. И ванна… Николка, ты только посмотри, какая у них обыкновеннейшая ванна.

— А у вас что, бассейн?

— Бассейн — не бассейн, но близко к тому. Притом у нас прихожая, холл, инкрустированная мебель, спальни раздельные, — поддержал меня Николка.

— А голых танцовщиц у вас там нет случайно? — пробурчал Тетка.

— Кстати, о танцовщицах, — сказал я, как бы невзначай, — так что же это за труп, Ардалион Иванович?

— Швед один помер, — мрачно ответил Тетка.

— Что за швед?

— Видели там у входа голоногих в шортах?

— Ну?

— Это из их шведской тургруппы. Ихнего шведа готовеньким вывозят, а они сидят, лимонадик попивают.

— Ну так нам-то чего с того трупа?

— Может, и ничего особенного, но уж больно смерть подходящая.

— Как это подходящая? Легкая? Заслуженная? Что за смерть такая? — потерял терпение Николка, хотя все мы прекрасно знали, что Ардалион Иванович будет темнить столько, сколько сочтет нужным, и, если терпения не хватает, нужно его где-нибудь прикупить и желательно за доллары.

— Очень для нас интересная смерть, — отвечал Ардалион. — Самое то, что нам нужно. Молодой швед, кровь с молоком, колбаса салями, бабы к нему как за самогоном ходили. А на утро друзья зашли, а он лежит без кровинки в лице.

— Ну тогда понятно, — сказал я. — Тогда это наш случай. Так бы сразу и сказал, что без кровинки.

— Ну, без кровинки, а следы-то какие-нибудь есть? — спросил Игорь.

— В том-то и дело, что никаких следов. Будто кто его выпил досуха и бросил.

— Ну хорошо, а какое это имеет отношение к нам? — спросил Николка.

Ардалион в ответ долго молчал. Потом поднялся с кресла и предложил:

— Ну что, пойдемте смотреть ваш номер?

В ресторане группа рассаживалась за четырехместные столики.

— Это хорошо, — констатировал Тетка, когда мы вчетвером заняли один столик. — Меньше будут разнюхивать, из какого мы Подмосковья писатели.

— А вообще-то мы из какого? — резонно поинтересовался Игорь.

— Да из самого обыкновенного, — пояснил главнокомандующий. — Я, допустим, из Рузы; ты — из Бронниц, у тебя же рядом с Бронницами дача; Николаша — из Реутова, и придумывать ничего не надо, почти Подмосковье; а ты, Федя…

— А я из Покровки, — сказал я, — я там одно время дачу снимал, когда с женой разъезжался.

— Так и запишем, — сказал Ардалион Иванович.

На обед нам подали овощи, острый суп с зеленой фасолью, говяжье жаркое, виноград и по бутылочке пепси-колы. Ардалион Иванович поинтересовался насчет пива. Ему вежливо отказали — мол, сегодня не завезли.

— Тут у них с горючим для православного человека труба, — горестно заметил Тетка. — Нужно будет сразу уточнить, где поблизости есть заправочная точка. Таких точек здесь, говорят, раз, два и обчелся. Коран.

— Бабенко наверняка знает. Он, поди, уже ездил сюда, — предположил Николка.

— Тогда придется его в свою компанию брать, а это нежелательно, — возразил я.

— В свою компанию его пару раз так и так возьмем, — поморщился Ардалион. — Ну ничего, он, вроде, мужик неплохой. Не унывайте, бойцы, у нас впереди упоительная поездка! Тридцать три удовольствия я вам, как всегда, гарантирую.

— За здоровье нашего главнокомандующего, — поднял свою бутылочку с пепси-колой Старов.

В эту минуту к нашему столику подошел официант, с которым только что беседовал швейцар. Он стал убирать тарелки и, как бы разговаривая с самим собой, произнес в сторону Ардалиона Ивановича:

— Mister wants some bier or other drink, it will be five streets down from here, in El Marukh street[1].

Ардалион Иванович приподнял бровь, изображая, что он одновременно и ждал, и не ждал подобной любезности, и бросил на одну из тарелочек пятьдесят центов США.

— Thank you, — сдержанно поблагодарил официант и повторил: — El Marukh street, mister[2].

— Минуточку внимания! — объявил Бабенко. — На сегодня у нас никакой познавательно-экскурсионной загрузки не предвидится. Можете отдохнуть, прогуляться по городу. Только не заблудитесь. У каждого из вас маленькая карточка со схемой расположения гостиницы. Старайтесь за пределы этой схемы не вылезать. Ужин у нас будет здесь же, в половине восьмого.