И тут я увидела того парня, что развлекал нас песнями на второй точке. Он бежал к Некриде, подняв над собой гитару. И я внезапно обнаружила, что он подозрительно похож на разбойника, с которым у нас был пакт о ненападении… Так он за нами следил? И сейчас он и хочет нас всех убить и ограбить? Я сразу же попыталась броситься на него, но тут на меня напал Крей. Я отпустила Аню — она отползла в сторонку и испуганно смотрела на происходящее — и сразу же пожалела, что успела поставить руку этому мерзавцу… Он орал что-то вроде «отойди от моей жены, ты не отнимешь её у меня»… Да что они все, помешались, что ли?

Я, хоть и не сразу, откинула его от себя. Он перекувырнулся во время падения, так что, когда приземлился, увидел, как Крайя вырывает клок волос у Некриды, Некрида пытается в ответ дать пощёчину, а разбойник обрушивает гитару на Крайю. Крей кинулся защищать сестру, и я его поддержала: разбойника надо было убить!

Разбойник вдруг запел: «а на небе-е-е встретят Сашка да Илья», и сюрреализм полностью завладел ситуацией.

Кажется, когда гитара обрушилась на меня, а я попыталась парировать её ятаганом, послышался жалобный «треньк». Разбойник сразу же остановился — и на его глазах появились слёзы! Что, неудачник, любимый инструмент сломали? Сейчас я сломаю тебе кое-что поважнее…

И тут я увидела его. Анкина. Он выскочил и откинул разбойника от меня…. Но он не мог здесь быть. Он просто не мог здесь находиться, он же в отпуске! Галлюцинации… Это всё — не более, чем галлюцинации. И этот дурной запах корицы, который просто не мог здесь оказаться. А мы, как последние идиоты, попались.

— Это всё газ! Уходим! — закричала я, помогла подняться Крайе и стала перекидывать всех своих в один из проходов, ведущих к четвёртой точке. Как ни странно, они почти не сопротивлялись — разве что Драйян с Лидией захотели меня проткнуть напоследок. Но мне неожиданно помогла Аня.

Наконец, мы все оказались в проходе. Все сидели, уныло прислонившись к стенам и испуганно смотря друг на друга. Словно не ожидали, что они на такое способны. А я истерически захохотала.

— Это был газ! Просто газ! Галлюцинации. Паранойя.

Я снова нервно рассмеялась:

— А мы ему так просто поддались. Значит, были поводы. Хотя и не представляю себе, что я могла в здравом уме поверить, что Лидия и Драйян хотят меня съесть.

Послышались нервные смешки. Почти все при моем взгляде опускали глаза. В том числе Аня и Крей. Лидия попыталась виновато объяснить:

— Нам показалось, что вы хотите отобрать у нас всю еду и оставить в Лабиринте умирать от голода! И не только саму еду, но и приправы, и записи…

Я рассмеялась. Как, наверное, веселится Лабиринт, наблюдая за этим! При условии, что он разумный, конечно.

Но, оказалось, еще не всё закончилось: Крайя вскочила и заорала на Некриду:

— Я бы и сейчас тебя… того! Кокнула! Это из-за тебя Эрик чуть не покончил с жизнью…

У меня от удивления, кажется, открылся рот. Ничего себе страсти…

— Это мой муж! И я имею полное право не ему давать развод! — вскочила Некрида.

Сколько бед может наделать банальный любовный треугольник! Я прерывисто вздохнула.

— Девочки, успокойтесь!

Естественно, мне помогла Лидия: она встала, обняла Крайю за плечи и, что-то нежно нашёптывая, опустила к стенке. Потом так же подошла к Некриде и что-то ей зашептала. На моё удивление, Некрида покраснела и смущенно улыбнулась.

— Ну что, мир? — улыбнулась Лидия.

Все вздохнули. Наконец-то мир и порядок, можно передохнуть.

Все, кроме… И тут я обнаружила, что не знаю, где находится вверенная мне девочка.

Зарисовка 21. Дружба

Анкин, 4 сентября 3340 года

Когда Серая закричала, я опомнился и отвёл руку с ножом, которая собиралась нанести второй удар в область груди. Первый пришёлся в живот, но, кажется, вместе с нарушением психики я временно потерял свои боевые навыки: ничего важного задето не было, хотя выглядело это страшно. Я схватил его за шиворот и вытащил в ближайший коридор. Перевёл дух.

— Ты извини, что я на тебя напал.

— Это всё газ. Да я и сам сошёл с ума, — музыкант со слезами на глазах рассматривал то, что осталось от гитары. Похоже, его больше волновали осколки гитары, чем собственное ранение.

Нужно было зашить рану. Я достал аптечку, вытащил нейтралицин — походную мазь для обеззараживания и обезболивания, вытер кровь, стал наносить мазь вокруг раны: надо было срочно её зашить.

Помолчал, раздумывая, стоит объяснять причину нашего буйства или нет. Почему-то после этой точки я чувствовал необъяснимое доверие к парню, да и мне просто захотелось высказаться.

— Это действительно газ, на мне уже его применяли — несколько лет назад, на Марсе. Проверяли нашу обороноспособность и сплочённость взводов. Этот газ не смог бы заставить тебя сделать ничего, что бы ты не сделал в реальной жизни. Но доводит до абсурда и сметает все собственные границы. Я испугался за Серую. Очень сильно.

— Ты тоже меня извини. Я на неё напал только из-за Некриды. Сам не знаю, что на меня нашло. Я же, кстати, обещал не трогать её и её клиентов. Так что вполне возможно, из-за нарушения договора Лабиринт заставил тебя напасть на меня.

— Возможно. Но ты же сам сказал, что ты влюблён, Скит, — тихо произнёс я, отложив мазь, и взяв специальные иглу и нить. — Любой на твоём месте поступил бы так же. И я. Давай просто договоримся, что никогда не причиним вреда ни друг другу, ни любимым друг друга. Друг, — не знаю, что на меня нашло, но мне захотелось его так назвать.

— Хорошо, слово, — он вздохнул. Его гитара была разрушена, любимая снова далеко и без его защиты, он ранен, нарушил договор в Лабиринте… Наверное, ему сложно. Но он всё равно согласился, даже осознавая возможные последствия нарушения второго договора в Лабиринте. И вдруг он тоже добавил:

— Друг.

В этот момент я воткнул иглу в кожу — и нас окутало сияние. И растворилось. На секунду, не больше.

— Что это было?

— Лабиринт принял нашу дружбу, — уверенно ответил Скит. Интересно, с чего он это взял? Откуда такая уверенность?

— Да уж, втыкание в человека открывашки очень способствует дружбе!

— Наверное, — он улыбнулся одними губами; в его глазах была тоска.

— Я берёг её больше всего на свете, — невпопад произнёс он. — Ты же помнишь, что я входил сюда с гитарой? Она помогла мне пережить всё, через что я прошёл. Она и Пушок. А сейчас я лишился и гитары, — он любовно погладил осколок грифа. — Гитару уже не вернуть… Да и Пушок, скорее всего, погиб. Пушок…

Я закончил с шитьём и взглянул на него. Кажется, Скит совсем скис. Как я мог его поддержать?

И тут послышалось заливистое тявканье с точки. Мы обернулись, и через несколько секунд увидели миниатюрного, всего в треть метра длиной, волчонка, с трудом тащившего из точки в наш коридор потерявшую сознание девочку. Увидев нас, он бросил свою добычу и снова тявкнул, подбежав к своему хозяину, лизнул его улыбающееся лицо.

— Пушок, не может быть! Ты жив!

Зарисовка 22. Первая потеря

Серая, 4 сентября 3340 года

Надо было искать Лею. Я встала; казалось, я была так измотана, что готова была упасть и проспать несколько часов. Почему в этом нашем путешествии всё так… через неприглядные места?

— Ты куда? — Зарина? Почему её внезапно заинтересовали мои действия? Ни в её голосе, ни во взгляде не было сомнения в моих поступках, только беспокойство. Интересно, на Марсе их знакомили с этим газом?

— Искать Лею, — резко, как отрубила. Именно так, никаких вопросов.

Но вот я не учла, что мои клиенты ко мне… привязались. Так что, когда я озвучила свою проблему, они, видимо, восприняли её как нашу.