Саймон нахмурился. Если в прошлом отец скрывал что-то ужасное, если он вёл себя недостойно, это могло пролить свет на причины, по которым мать так страстно его ненавидела.

Но возможно ли, что, раскрыв тайну отца, Саймон так же, как она, стал бы его ненавидеть?

– Ещё раз спасибо за помощь, – сказал Саймон, не поднимая головы от документов, которые пытался сортировать. И услышал приглушённый из-за наваленных между ними бумаг голос Риса:

– Ты же знаешь, я всегда сделаю всё возможное, чтобы только помочь тебе.

Саймон кивнул, так же прекрасно зная, что всегда может положиться на рассудительность друга. Он доверял ему, как родному брату, поэтому и позвал сюда несколько часов назад, чтобы продолжить то, что уже походило на бесплодные поиски дополнительной информации о прошлом покойного герцога Биллингема.

– Полная неудача, – простонал Саймон, бросая огромную стопку бесполезных документов в мусорное ведро, чтобы позже сжечь. – Похоже, мы впустую тратим наше время, и здесь больше ничего нет.

– Саймон… – позвал его Рис странным напряжённым голосом.

Биллингем медленно поднялся на ноги, чтобы посмотреть на друга поверх бумажных гор, которые их разделяли. Рис не обращался к нему по имени с тех пор, как год назад сам первым получил титул герцога. Это обстоятельство вместе со странным тоном Риса заставило живот Саймона сжаться.

– Что такое? – спросил он, обходя стол и направляясь к другу.

Уэверли встал со стула. В одной руке он держал бухгалтерскую книгу, а в другой пожелтевшее помятое письмо. Он протянул Саймону некий конверт.

– Я кое-что нашел, – мягко проговорил Рис.

Саймон потянулся к посланию. Его руки немного дрожали.

– Что это? – спросил он, внезапно почувствовав непреодолимое желание отбросить письмо и никогда его не скрывать.

– Я и раньше замечал подобные письма в бухгалтерских книгах твоего отца, – голос его друга всё ещё оставался напряженным. – Даже при покупке овец он вносил в эту книгу детальные записи по сделке и ценам.

– В письме говорится про покупку овец? – осторожно спросил Саймон, но внезапно его голос сорвался, когда взглянул в глаза друга.

Рис поспешно отвел взгляд.

– Нет. Но здесь говориться о некой выплате, сделанной какому-то человеку. Ты должен взглянуть на это.

Замерев, Саймон уставился на письмо. Да, друг, несомненно, прав. Он должен открыть конверт и выяснить, наконец, что же такого ужасного натворил отец. Однако ему было очень трудно это сделать. Почти невозможно.

Но, поборов себя, Саймон, открыл потрёпанный конверт и развернул хрупкий лист бумаги. Некоторое время спустя, прочитав содержимое письма, он поднял голову.

– Здесь говорится о его первенце, – наконец прошептал он. – О мальчике, но не обо мне.

Рис медленно кивнул.

– Судя по дате, ребенок родился всего за несколько месяцев до тебя.

– Незаконнорожденный, – тупо повторил Саймон. – А ведь он всегда укорял своих коллег в безответственности и безнравственности. И так громогласно призывал не плодить незаконных отпрысков, что почти всё общество утонуло в собственном стыде.

Во взгляде Риса отчётливо виднелась жалость.

– Надо отдать твоему отцу должное, он всё же позаботился о своём ребёнке. Именно поэтому это письмо и лежало в бухгалтерской книге. На имя мальчика была перечислена довольно крупная сумма денег.

– Генри Айвз, – вслух произнёс Саймон имя ребёнка, которое было выведено в письме.

– Никогда не слышал о нем – признался Рис. – Вероятно, он не из нашего круга.

Саймон лишь пристально смотреть на имя, написанное аккуратным почерком отца. Письмо было написано в такой холодной манере, будто это была всего лишь очередная плата по счёту. В нём не было никаких деталей этой постыдной сделки. Не было даже намёка на то, что отец хоть как-то заботился о ребёнке, который никогда не смог бы носить его имя. И он ни разу не упомянул имя матери ребенка.

Хуже всего, отец сделал пометку о том, что теперь, когда деньги уплачены, дело закрыто. У него совершенно не было никакого желания ещё хотя бы раз вернуться к мысли о ребёнке или его матери.

– Биллингем, эта бухгалтерская книга начата в год твоего рождения, чуть больше тридцати лет назад.

Саймон заставил себя сконцентрироваться на словах друга и посмотрел на него.

– И? Что из этого?

Рис неловко помялся.

– Ну, принимая во внимание бесстрастность, с которой твой отец планировал детали этого дела, полагаю, что, возможно, это был не первый случай, когда он делал такую выплату. И…

Саймон тяжело опустился на ближайший стул.

– И так как он прожил ещё тридцать лет, вероятно, эта выплата была не последняя. Ты считаешь, что есть и другие дети? Другие бастарды?

Потянувшись, Рис рассеянно коснулся его плеча, пытаясь хоть как-то подержать Саймона.

– Я думаю, это вполне возможно.

Саймон снова посмотрел на имя, выведенное на бумаге.

Генри Айвз.

Оставленный на произвол судьбы брат, который жил бог знает какой жизнью. Он мог быть торговцем, приходским священником, или обычным бандитом.

А, может, он уже умер.

Сердце Саймона болезненно сжалось при одной этой мысли. У него закружилась голова, когда он вдруг осознал вероятность того, что возможно где-то у него есть ещё братья и сёстры. Есть дети, которых его отец наплодил, а затем бросил, откупившись деньгами, которые якобы должны были восполнить всё то, в чём они нуждались.

– Если она знала… – задумчиво произнес он скорее себе, чем Рису. – Неудивительно, что она ненавидела его.

Рис поднял голову.

– Что ты сказал?

– Пустяки. Не обращай внимания, – сказал Саймон, поднимаясь на ноги, и махнул рукой в сторону двери, добавив: – Я хотел бы побыть один.

Кивнув, Рис стал отступать назад.

– Понимаю.

Когда Уэверли ушел, Саймон огляделся вокруг. Его затошнило от осознания, что он находится в комнате, некогда принадлежавшей отцу. Саймону хотелось заорать. Хотелось как следует встряхнуть отца. Но больше всего ему хотелось выпить.

А ещё он хотел стереть из памяти всё то, что узнал за сегодняшний день. Любым известным ему способом.

– Посмотри на её походку, – прошептала Лилиан, подтолкнув Габби локтем и наблюдая за матерью Саймона со своего места. – Нет сомнений в том, что она чем-то расстроена.

Габби хмуро потерла бок и свирепо взглянула на подругу.

– Да, дорогая. Ты уже несколько раз обращался моё внимание на этот факт. Очевидно, леди Биллингем весьма расстроена исчезновением своего сына.

Лилиан сжалась.

– Не говори так,- прошептала девушка, с беспокойством глядя на небольшую группу дам. – Исчезновение… Звучит так, будто он может не вернуться.

Габби пронзила её взглядом.

– Тебя это так беспокоит?

Лилиан взволнованно сжала руки перед собой. Ей хотелось сказать, что она ничуть не беспокоится о Саймоне, но Габби слишком хорошо знала её, чтобы проглотить подобную ложь. Конечно, Лилиан беспокоилась. Девушка места себе не находила, когда сегодня в самый разгар чаепития Саймон покинул комнату. Она беспокоилась, когда его мать решительно последовала за ним с неприкрытой яростью в холодном взгляде. И она не осталась равнодушной, когда он не появился ни за ужином, ни тем более на этом собрании после трапезы.

Одним словом, она волновалась до безумия, несмотря на то, что прикладывала огромные усилия, чтобы этого не делать. Совершенно очевидно, что Саймона что-то беспокоило. Нечто неприятное, неизвестное другим и непременно касающееся его отца, если учесть их прежний разговор. Девушка убеждала себя, что только по этой причине интересуется его проблемами.

Но и это было ложью.

– Я собираюсь его найти, – тихо прошептала Лилиан.

Тяжело дыша, Габби с неодобрением повернулась к ней.