– А что это? – поинтересовался корейский лидер.

   – Здание, обычно ступенчатое, в 3-4 этажа, ориентированное фасадом на юг, весь фасад полностью застеклён. На первом этаже обычно расположена животноводческая ферма, а выше – теплицы, оранжереи, можно выращивать в одном здании корм для коров или свиней на ферме, овощи, и фрукты, – пояснил Хрущёв. – Такую ферму можно совместить с продовольственным магазином – те же овощи и фрукты продавать свежими, и экономить на перевозках.

   – Я хотел бы почитать об этом побольше, – заинтересовался Ким.

   – Я дам указание прислать вам описания таких ферм, и пару готовых проектов, которые уже опробованы у нас, – заверил Никита Сергеевич. – Вам ещё стоит обратить внимание на сохранение лесов на горных склонах. Леса закрепляют почву корнями. Начнёте сводить лес под пахоту – талая вода весной смоет почву и со склонов, и с уже обрабатываемых полей. Не сделайте такой ошибки.

   Хрущёв помнил о печальном итоге северокорейского эксперимента по расширению пахотных земель в горных районах, и счёл необходимым предупредить Кима.

   – Вот как? – лидер Северной Кореи не смог скрыть своего удивления. – Это очень важно. Спасибо. Но ведь вы не только о сельском хозяйстве хотели поговорить?

   – Да, верно. Нужно найти те сферы деятельности, которые могут приносить вашей стране ощутимую прибыль, – сказал Никита Сергеевич. – Смотрите. Ваш внутренний рынок ничтожен? Надо выходить на внешние рынки. Мало капитальных ресурсов? Их надо восполнить заимствованиями и внешней финансовой помощью. Сейчас КНДР не находится в изоляции, как сразу после 1953 года. У вас есть выход на рынок ВЭС, объединяющий два миллиарда человек.

   – Большинство из которых бедны, как церковные мыши, – сдержанно усмехнулся Ким. – Крупнейший рынок одежды – Индия – для нас закрыт, там своя мода и свои производители. То же самое и с Китаем. Мы можем поставлять нашу продукцию в СССР и страны Восточной Европы, разве что.

   – Это уже немало! В СССР 200 миллионов жителей, если хотя бы десятую часть из них одеть в корейскую одежду, – заметил Хрущёв. – Но не надо ограничиваться одеждой. Смотрите, что вы могли бы производить, помимо точной механики и компонентов ЭВМ – посуду, бытовую технику, сантехнику, бытовую электронику – радиоприёмники, телевизоры, проигрыватели, велосипеды, мопеды, мотоциклы и квадроциклы, а по мере развития индустрии можно замахнуться и на автомобили. И ещё один весьма выгодный для вас вариант – судостроение.

   Он перечислил всё, что, как он знал, производила в будущем Южная Корея.

   – Судостроение? – Ким явно был удивлён. – В Корее?

   – Да, именно, постройка судов на экспорт. На сегодняшний день технологии судостроения ни разу не «хай-тек», как выражаются на Западе, освоить их вам вполне по силам.

   Никита Сергеевич помнил, что Южная Корея с конца 80-х в «той» истории держала 3-е место в мире по тоннажу экспортного судостроения, и не видел препятствий, чтобы КНДР не могла бы сделать то же самое.

   – Сейчас СССР, Китай, Индия и Индонезия вынуждены заказывать суда большого тоннажа за границей, а это дорого. Мы вынуждены покупать подержанные танкеры и переделывать их в контейнеровозы, – продолжал Хрущёв. – Для начала, почему бы корейцам не заняться именно переделкой танкеров в контейнеровозы? Это не потребует больших капитальных вложений на начальном этапе, но вы уже будете получать прибыль с каждого перестроенного судна. Затем, вторым этапом, можно построить в КНДР несколько крупных верфей и сопутствующих производств, по сути дела, сформировать тот самый судостроительный производственный кластер, о котором мы говорили ранее.

   – Понимаю, – Ким был озадачен и напряжённо соображал. – Но у нас нет опыта в судостроении, нет специалистов…

   – Специалисты есть у нас, – ответил Никита Сергеевич. – Обучить ваших не так уж трудно. Мы сейчас модернизируем судостроение на нашем Дальнем Востоке, строим новый судостроительный завод в Большом Камне. Можем принять туда ваших специалистов на стажировку.

   Ещё одна возможность – сейчас Индонезия срочно строит собственную индустрию судостроения. Им в ближайшее время уже потребуются тысячи небольших каботажных судов, чтобы после ухода голландских колонизаторов не потерять транспортную связность страны, из-за нарушения перевозок между островами. Вы можете очень неплохо в этом поучаствовать, наработать опыт. Понятно, не стоит ожидать, что КНДР сразу начнёт строить танкеры и контейнеровозы по 50 тысяч тонн. Начать стоит с малого.

   – Это интересная идея, очень интересная, – с лица Кима, наконец, сползла привычная маска безразличия. – Я пришлю наших специалистов для подробных консультаций.

   – Отлично. А я дам указания нашим министерствам судостроения и внешней торговли плотно сотрудничать с ними, – ответил Хрущёв.

   – Договорились, – согласился Ким. – Мне бы ещё хотелось обсудить расширение нашего сотрудничества в области атомной энергетики и обороны. КНДР постоянно подвергается давлению со стороны империалистических кругов США, в Южной Корее и Японии размещены немалые американские воинские контингенты. Они, кстати, угрожают, в первую очередь, вам, а не только КНДР. В этой части мы могли бы быть полезны друг другу.

   Наше сотрудничество в ядерной области пока ограничивалось подготовкой специалистов. Но вы понимаете, что нашей основной целью является строительство современной атомной энергетики и обеспечение ядерной безопасности нашей страны. Пока у КНДР не будет собственного ядерного оружия, мы не сможем чувствовать себя в безопасности.

   Хрущёв помнил, что лидер КНДР в «той» истории провозгласил политику «строительства социализма с опорой только на собственные силы», известную как «чучхе», после обострения политических отношений с маоистским Китаем, а затем и с СССР. Хотя Советский Союз «там» не разрывал отношений с КНДР полностью, масштабы сотрудничества после 1960 года сильно сократились.

   – Очень хорошо понимаю вас, товарищ Ким, – ответил Никита Сергеевич. – Мы были в той же ситуации лет десять-двенадцать назад. Но строительство предприятий для полного ядерного цикла, от добычи и обогащения урана, до непосредственного производства ядерных боеприпасов – дело крайне затратное и длительное. При том, что вам понадобятся ещё и средства доставки, а это – технологии не менее сложные, если говорить о ракетах хотя бы средней дальности. Наши специалисты, оценивая экономические возможности КНДР, считают, что ваша страна не потянет одновременно атомный проект и общее развитие экономики. Я бы рекомендовал вначале вложиться в укрепление экономики, элементарно накормить народ, дать ему почувствовать основные преимущества социализма, а потом уже заниматься атомным проектом, точнее – его военной и производственной частью.

   – Это было бы разумно в более спокойной обстановке, – ответил Ким Ир Сен. – Но мы постоянно испытываем империалистическое давление. В таких условиях оборона становится первостепенным делом.

   – Да, я разделяю ваши опасения.

   Хрущёв понимал, что Ким изрядно сгущает краски и нагнетает обстановку «осаждённой крепости» – у южнокорейского режима Ли Сын Мана и тех, кто должен был сменить его уже в апреле 1960 года, не было ни желания, ни возможности атаковать КНДР, обладавшую заметно более сильной армией, тем более, что в Северной Корее находился немалый китайский контингент.

   Даже при поддержке американцев южнокорейской армии не удалось бы победить, и сами американцы хорошо это понимали, но продолжали оказывать политическое давление на КНДР, именно с целью подорвать её экономику. Отчасти им это удавалось. Ким Ир Сен никак не мог избавиться от опасений по поводу возможного американского вторжения. Поэтому Никита Сергеевич действовал, используя уже испытанную тактику – говорил Киму то, что тот хотел и ожидал услышать.

   – Что, если нам с вами подойти к решению проблемы с противоположной стороны? – предложил Хрущёв.

   – То есть? – не понял Ким.