283. <ИЗ ПОВЕСТИ «МОДЕСТ ПРАВДИН, или ТЕРПИ КАЗАК — АТАМАН БУДЕШЬ»>
СОВЕТНИК
Возможет ли поэзии резец
Изобразить Елагинский дворец,
Когда он, месяца лучами освещенный,
В кристалл Невы глядяся голубой,
Любуется собой?
Решеткой легкою, как блондой, окруженный,
Вокруг дворца прелестный виден сад,
Где ветерок разносит аромат,
Над рядом цветников порхая;
Где извилась дорожка золотая
По изумрудной мураве.
Здесь лестница спускается к Неве,
Там яхта, золотом блистая,
Гордится флагом: два крыла
Чернеются на нем двуглавого орла.
Звук музыки умолк; в саду редели
Толпы гуляющих; все тянутся домой.
Вот лавочник с дородною женой,
Вот нищий в фризовой шинели
И франт в плаще; за ним мастеровой.
Мелькают дрожки и кареты,
Идет квартальный, там кадеты,
Там дальше блещут эполеты,
Там шляпки, и чепцы, и пестрота, и смесь;
Всего же более везде встречаешь спесь.
Елагин опустел; лишь на скамье сидели
Два чудака.
Два длиннополых сюртука
Их от росы холодной грели.
Вот встали со скамьи, идут;
Уж миновали пруд
И через мост прошли. Дорожкой меж акаций
Спешат они достигнуть Колтовской,
Под кров смиренный и простой,
Где с музами хозяин, как Гораций,
Спокойно век проводит свой.
Советником в Палате уголовной
Модест Правдин служил.
Не выгоды, не блеск пленял его чиновный:
Он лести не терпел, душою не кривил.
Честь, долг, любовь к царю, закон и польза ближних
Руководили им. Он сильным не спускал
И не теснил, в угоду высшим, нижних;
В нем правый верную защиту обретал.
Уж много раз и клевета, и злоба
Искали гибели его,—
Он не страшился ничего
И чести дал обет не изменить до гроба.
ТУЗ
Подробно вам описан дом,
Наш снисходительный читатель,
Но вам хозяин не знаком.
Уж он теперь не тот мечтатель
И ветреник, что прежде был;
Давно с большим простился светом,
Науки страстно полюбил
И сделался анахоретом.
Прошло лет десять с той поры,
Как он пустился в вихорь света
С порога университета.
Бывало, знал одни обеды да пиры
И не сходил долой с паркета.
Еще в младенчестве лишился он отца
И матери; был дяде всем обязан,
И к старику всегда, как сын, он был привязан.
У Богатонова купца
Случилось Правдину однажды быть на бале.
Досыта навертевшись в зале,
Он вышел отдохнуть в диванную. Кипел
Давно там жаркий бой. В руке дрожащей мел
Разнообразные узоры
Чертил на зелени полей,
И двигались по ним холмы и горы
Червонцев и рублей.
Там на одном столе налево и направо
Листочки падали. Банкир торжествовал.
(Уж тысяч сто он наиграл.)
«Валет убит? Ну браво!
В четвертый только раз!
Но, господа, уж третий час,
Пора бы кончить. Иль, пожалуй,
Еще мечу! Я, право, добрый малый!»
Меж тем бледнее мертвецов
Вокруг стола сидел кружок купцов
И разных игроков, гражданских и военных,
С унылым видом побежденных.
Горели жадностью и злобой их глаза.
Правдин для шалости поставил на туза
Целковый. Банкомет, отдвинув прочь, прибавил:
«Я важных сумм не бью».
Уколотый Правдин пятьсот рублей поставил.
«Прошу вас карту бить мою».
«Модест! Ну что б теперь твой дядя
Сказал, на эту глупость глядя? —
Шепнула совесть Правдину. —
Лишь жалованьем жить, и ставить
Пятьсот рублей, и на одну!..
Но от дурачества тебя уж не избавить».
И вот Правдин, с волненьем тайным
На карты устремя глаза,
Нетерпеливо ждет туза.
Идут порядком обычайным
Валеты, дамы, короли
И движут по столу рубли.
Туз взял! Пятьсот рублей в кармане.
«Но лучше уголок загнуть», —
Корыстолюбие успело тут шепнуть.
В каком-то гибельном тумане
Рассудок Правдина. Как будто бы сквозь сон,
За картой карту ставит он.
Уж десять тысяч взял он пленных.
Дрожит, бледнея, банкомет.
«Ужель для выгод ты презренных
Забудешь честь твою? Нет, нет!» —
Заговорила громко совесть
В душе высокой Правдина.
Хоть в этом месте наша повесть
Не всем покажется верна,
Однако ж то известно точно
(Придет же этакой каприз!),
Что вдруг на даму весь свой приз
Правдин поставил, и нарочно,
Чтоб проиграть. Но, как ни бился,
Не мог он проиграть никак,
И до того догорячился,
Что целый банк сорвал, чудак!