- Я боюсь.., - пробормотал Кузя, - Не могу. Я... полюбил тебя... С первой же нашей встречи... Не хочу чтобы ты оказалась обманом, дымом... либо... просто стервой... Я не чувствую тебя, ты закрыта. Не понимаю, почему... И обижать тебя не хочу, не могу... Не имею права.

    Славка встала, обошла стол, обняла Кузьму сзади, со спины, просто обвила своими бесконечными руками. Кузьма дернулся, как от раскаленного добела железа:

    - Нет! - пробормотал он, - Не сегодня.... Пусть это будет только сон... Я не хочу, не могу... верить тебе...

    - Не надо! Просто все... Вот, как у нас в деревне... Отпусти у коня поводья... он сам приведет тебя к дому. Отпусти поводья, доверься мне...

    - Хорошо же! Ты не знаешь, о чем просишь... Не боишься меня?

    - Тебя? А ты злой?

    - Если разозлить! - фыркнул Кузьма.

    - Пусть сбудется то, что сбудется. Я ведь не знала ни по дом, ни про то, что ты ведьмак. Просто ты... мне очень понравился. Пусть будет хотя бы одна ночь...

    - Ты должна знать... если наши чувства... если они ложны... ты забудешь обо мне. И не я буду тому виной. На мне защита...

    - Да будет так, - согласилась Всеслава.

    Они прошли по прозрачному от вечерне-утренней зари саду и очутились у омшаника. Кузя толкнул почерневшую дверь вниз, в темноту, пахнувшую теплом и запахом трав.

    Ведьмак, из мальчишеского хвастовства, вызвал магический огонек.

    - Не бойся. Здесь добро, - сказал Кузьма, Всеслава кивнула, соглашаясь.

    Медленно они спустились по девяти ступенькам вниз и оказались в просторном подземелье с каменным полом. Магический огонек поплыл в центр зала и завис в нескольких сантиметрах от пола, освещая нанесенный на камень круг-оберег и тщательно выбитые на камне магические знаки. Мягкий свет колдовского огонька не достигал стен. Ведьмак подвел Всеславу к большому низкому сундуку:

    - Садись пока здесь. Я все приготовлю.

    - Что? - встрепенулась девушка.

    - Просто зажгу несколько свечей.

    - Я не боюсь, - Всеслава подняла на него глаза, в которых был страх и любопытство, - Федор Михайлович очень добрый, он не стал бы дружить с плохим человеком.

    Ободренный этой странной рекомендацией, Кузя понимающе кивнул и улыбнулся. Он прошел вглубь омшаника и в другом сундуке нашел связку белых свечей. Аккуратно расставил свечи правильным полукругом, и одним движением руки зажег их все. Всеслава ахнула от восторга. Из третьего сундука он достал скатанную медвежью шкуру и расстелил ее в центре.

    Затем положил рядом со шкурой клинок. Нерешительно посмотрел на Славку.

    - Раздевайся, - велела Всеслава.

    - А ты?

    - И я.

    Она скинула жакет, бросила его на землю. Расшнуровала и сбросила ботинки. Сняла через голову рубашку, распустила завязки на кожаных брюках и выскользнула из них, как змея, наружу.

    Кузя в три приема полностью обнажился. Всеслава одобрительно улыбнулась, глядя на мужчину, тряхнула головой:

    - Иди ко мне. На шкуру, - Всеслава осторожно пересекла границу колдовского полукруга, пошла по меху.

    Кузя улыбнулся и, протянув к ней руки, решил, - «будь что будет».

    - Закрой глаза, - пропела Всеслава.

    Обвив руками его шею, она начала целовать его. Кузя сразу ощутил жар, который разливался по всему телу. Чувствительные губы девушки как бы нехотя прогулялись по левой груди, совсем не больно и игриво ущипнув ее. Ведьмак застонал. Нетерпеливые, манящие, ласковые уста завораживали парня. Ему захотелось немедленно заключить Славку в объятия, все его естество желало этого, но он не мог этого сделать.

    Магическая власть девчонки оказалась сильнее. Он был чем-то скован по рукам и ногам, Кузьке оставалось только терпеть эту сладостную муку. Славка продолжала изучать его красивое и, на удивление, податливое на ласки тело, покрытое еле заметными шрамами, свидетелями былых сражений. Губы ее спускались все ниже и ниже.

    Ведьмак запрокинув голову, зарылся руками в струящийся водопад ее рыжих волос, перед его глазами заплясали золотые искры. Вихрь невыразимых чувств охватил его и закружил. Он изумился, как вдруг ему стало легко. Внезапно перед его глазами появились сияющие фиалковые глаза девушки и он позволил себе поцеловать ее. Славка обмякла в его руках.

    Кузьма вдруг почувствовал свободу и силу, которых у него никогда не было с другими. Легко подняв девчонку на руки, он закружил ее в воздухе, а затем бережно положил на шкуру.

    - Любимая моя, - прохрипел Кузьма.

    Кузя легко коснулся пальцем клинка и, каплями выступившей на пальцах крови, стал чертить знаки:

    - Знаком вечности заклинаю и воду, и небо, и землю, и огонь.- Кузя нарисовал на животе Всеславы знак молнии, - на огонь, - под левой грудью он начертал свастику, - на солнце, - под правой грудью появилась волнистая линия, - на кровь. - Он провел длинную линию от ее горла до пупка.

    Он провел ладонями по ее бокам снизу вверх, закинув руки девушки за голову, коснулся губами одного соска, другого, скользнул щекой вниз от груди по животу. Ладонь тем временем пробежала по бедрам. Кузя не спешил, желая как можно дольше продлить наслаждение.

    - Хорошая моя, прекрасная, желанная...

    Время шло. Губы ведьмака продолжали путешествовать по ее телу, выискивая самые чувствительные места. Руки то сжимали грудь, то оглаживали мягкие бедра, все чаще и чаще касаясь врат наслаждений. Девушка застонала, ее колени согнулись, руки опустились к телу, голова заметалась из стороны в сторону.

    Ведьмак потерял ощущение времени, верха и низа, кувыркаясь где-то между сном и явью, в мире видений и желаний, в вихре чужой и своей страсти - пока все это не закончилось сладким взрывом, заставившим его рухнуть с высот небытия в ароматные травы, под теплую шкуру, в горячие объятия.

    Первые несколько минут он не мог даже шелохнуться, совершенно лишившись чувств - как и распластавшаяся рядом Всеслава.

    Потом реальность постепенно вступила в свои права. Ведьмак дернулся, попытавшись встать, но Всеслава, чуть поднявшись, придвинулась, положила голову ему на грудь:

    - Любимый мой... Как же я ждала тебя... Нашла...

    Они долго еще кружились в любовном танце, по очереди доминируя в нем. Парень и девушка вдруг поняли, что ни один из  них ничего не забыл и не забудет об этой ночи. Кузя бережно, как самую великую драгоценность в мире, прижал к себе Славку. В ее глазах были слезы, но Кузя знал, что они - от счастья. И он поблагодарил Судьбу за этот дар. Славка тоже что-то шептала, верно, тоже благодарила кого-то за Кузьму.