Я смотрю вверх и вижу, что его взгляд прикован к моей голове, кажется, мы оба используем одну и ту же тактику. Я пытаюсь ответить, но ничего не приходит на ум, так что отступаю назад, жестом приглашая его войти. Пока Крис проходит, я делаю глубокий вдох, бросаю ему вслед беглый взгляд, и затем закрываю дверь.

Я снова уверяю себя, что смогу это сделать. Подхожу к дивану, пытаясь решить, лучше присесть или постоять, но мой взгляд все равно притягивает Крис.

Не могу поверить, что уже почти два года прошло с тех пор, как я видела его, не считая вчерашнюю катастрофу. Я так сильно хочу не смотреть на него, но в то же время не могу удержаться.

Я складываю руки на груди и жду, пока Крис скажет что-нибудь, после всего этого это ведь он пришел сюда. Наши глаза встречаются, и его взгляд меня пугает. Они кажутся такими родными, но чужими. Он смотрит на меня как на незнакомку. Как бы на меня не смотрел Кэл, даже если я была расстроена из-за него, или он был расстроен, в его взгляде всегда было то, что удерживало меня, что-то настолько сильное, что я это ненавидела, когда злилась, а когда не злилась – меня это восхищало. Но теперь, когда смотрю в глаза Криса, то вижу смятение.

Его глаза какие-то серьезные и извиняющиеся, и меня это пугает, потому что в глазах Кэла я никогда не видела ничего подобного. Он никогда не признавал свою неправоту и редко извинялся.

Кажется, что в воздухе повисли несказанные слова, незаданные вопросы, по крайней мере, с моей стороны, но я не знаю, что сказать, с чего начать. «Как начать разговор с кем-то, кого ты вроде как знаешь целую вечность, но на самом деле не знаешь вообще?»

Я убедила себя в том, что если бы он был один, то сразу же поняла бы, что это все ложь. Я стараюсь убедить себя в том, что это все ложь. И теперь, когда я просто смотрю в глаза Крису, которые всегда выдавали так мало, и в то же время так много информации о нем, я понимаю. Я не вижу в них Кэла. Я хватаюсь за свое запястье и сжимаю его – это моя плохая привычка, когда я нервничаю.

– Я, правда, не особо знаю, что тебе сказать, или с чего начать, – тихим голосом начинает Крис.

Он впервые смотрит мне в глаза, как будто видит меня в первый раз. Это длится одну секунду, и затем Крис отводит взгляд. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но останавливается, как будто не может подобрать абсолютно никаких слов.

Я стараюсь придумать, что сказать, чтобы нарушить эту мертвую тишину. Хочу сказать так много, но не ему. Не этому человеку, стоящему передо мной.

От слез все вокруг расплывается, и я изо всех сил стараюсь не расплакаться. Отворачиваюсь от него и быстро вытираю глаза. Вижу, что его взгляд прикован к своим ногам. Я понимаю, что должна поговорить с ним о том, кто он, о том, что я ничего о нем не знаю, и мне тяжело это осознавать.

– Эм-м-м, – я пытаюсь заговорить, но в горле начинает першить.

Я устремляю взгляд в потолок, пытаясь быть сильнее, чем чувствую.

– Честно говоря, я и сама не знаю, что тебе сказать, – говорю я и злюсь на себя за то, что по щекам катятся слезы.

Я быстро вытираю их и замечаю, насколько ему неловко.

– Твои родители все тебе рассказали? – неуверенно спрашиваю я, приказывая голосу звучать твердо.

Крис вздыхает, все еще избегая зрительного контакта.

– Они рассказали, что врали мне все это время. Что когда я ничего не помнил, то мою жизнь проживал за меня другой человек, что они думали, что будет лучше скрыть это от меня, – с горькой печалью в голосе говорит Крис. – Все, кого я знаю и кому верю, лгали мне. Мои родители, так называемый врач, – нахмурив лицо, говорит он.

– Добро пожаловать в клуб, – бормочу я, потирая виски.

Кажется, как будто у меня не прекращается мигрень с тех пор, как я сюда приехала.

Снова наступает тишина. Я замечаю, что на нем потертые рабочие ботинки, куртка чистая, но очевидно поношенная. Волосы тоже другие, короче, чем обычно. Он выглядит как модель компании «Олд Нэйви», еще более невинный, чем Кэл. Никаких темных цветов, никакой загадки, как видишь, так и есть.

– Я должен был понять, что что-то не так, – тихо говорит Крис, его слова снова вырывают меня из раздумий. – Я просыпался и не мог вспомнить дни, а иногда месяцы. Я должен был знать, что это что-то посерьезней, чем они мне говорили. Они сделали так, что все казалось нормальным, что я был под их контролем. Я думал, что мое лечение работает. Я не знал, насколько все плохо, – говорит Крис, но такое ощущение, будто он говорит это себе, а не мне. – Люди, которым я верил больше всего, обманули меня, – отчаянно говорит он.

– Ты не можешь винить себя... Это человеческая природа – хотеть верить в то, что все всегда хорошо. Когда я разговаривала с твоими родителями, они думали, что делали для тебя как лучше. Они действовали только в твоих интересах.

Крис смотрит на меня слегка удивленно. Я сама в шоке, не знаю, почему я это сказала. Я едва знаю Скоттов, и мы не совсем удачно начали наше знакомство, но такое ощущение, что они, правда, его любят, так сильно, что готовы обдурить кого угодно ради него. Хоть они и делали ужасные вещи, но это только ради него.

– Я не ожидал от тебя, что ты станешь их защищать. Особенно после того... как они тебя тоже обманули, – неуверенно говорит он.

– Я не защищаю их, – быстро говорю я. – То, что они сделали – неправильно, это многим причинило боль. Но я не думаю, что они сделали это со зла. Они думали, что защищают тебя. Как родитель ты сделаешь все что угодно, чтобы защитить своего ребенка от того, что по твоему мнению может ему навредить. Если бы я была на их месте, и я бы верила в то, что ложь поможет тебя защитить, я бы так и сделала, – признаюсь я.

Секунду Крис молчит, его внимание приковано к своему карману, и он что-то вытаскивает из него. Подходит ближе ко мне, и каждый нерв моего тела вздрагивает. Я чувствую, как учащается мое дыхание, и Крис, должно быть, думает, что я сошла с ума, но не показывает этого. Его недавнее выражение лица смягчается, и я понимаю, что отхожу от него на шаг. Крис замечает, что мне неловко и останавливается, протягивая руку.

– Моя мама сказала... – он мешкает, и замечаю, что это фотография Кэйлен , которую я дала миссис Скотт.

Я чувствую, как на лице появляется небольшая улыбка. Его глаза все еще прикованы к фотографии, а на лице что-то между озадаченностью и волнением.

– Кэйлен , – тихо говорю я, дотрагиваясь до ее лица на фотографии.

Когда поднимаю взгляд, то замечаю, что Крис смотрит на меня, и мы оба отворачиваемся.

– Ты назвала ее в честь него... Кэла, – спрашивает он.

Я машинально киваю. Крис рассматривает фотографию, пока идет к дивану и садится.

– Сколько ей лет? – облегченно выдыхая, спрашивает он.

– Как раз три дня назад был ее первый День рождения, – говорю я ему, присаживаясь на край дивана, и мне становится легче, когда разговор заходит о Кэйлен .

Я вижу, как Крис удивленно вскидывает бровь, и полностью разворачивается ко мне.

– Ты растила ее одна, – он сочувствующе смотрит на меня, и по какой-то причине это начинает меня злить.

– Нет. С самого начала мне помогала моя тетя и друзья. У нее есть все, что нужно, – объясняю я.

– Кроме отца, – тихо говорит он. И сказал это он, не я. – Она-она в порядке?

– С ней все хорошо, – улыбаюсь я, скучая по малышке больше, чем думала.

– Ну, то есть, она здорова?

– Насколько может быть здоровым годовалый ребенок.

– Ты уверена?

Я хмуро смотрю на Криса.

– Конечно, уверена, – слегка раздраженно говорю я.

Я – ее мама, думаю, я бы знала, если бы она была не здорова.

– Она не делает ничего странного?

– Например?

– Ну, вообще?

– Кэйлен не странная, – резко отвечаю я.

– Нет, я не это имел в виду. Я просто хотел убедиться, что у нее все хорошо, – говорит Крис, подбирая слова.

Я встаю.

– С ней все хорошо уже целый год и без твоего участия. Я сделала так, что у нее все хорошо! – говорю я более злобно, чем намеревалась, но ведь я забочусь о дочке одна с самого ее рождения, а Крис думает, что я бы не знала, в порядке ли моя дочь.