Дерево - уникальное создание природы. Оно дарит человеку жизнь, поставляя ему кислород, и способно в буквальном смысле слова кормить, поить, одевать.

Возьмем, к примеру, хвою. В одном ее килограмме в полтора раза больше витаминов, чем в таком же количестве многолетних трав. Тонны высушенной хвои достаточно, чтобы сбалансировать по содержанию витаминов до шестидесяти тонн комбикормов. Из хвои готовят каротиновую пасту, из опилок и отходов - кормовые дрожжи. Те самые, которые помогли когда-то выдержать ленинградцам блокаду. У нас самая мощная гидролизная промышленность в мире, без которой немыслимо сегодня существование того же промышленного птицеводства.

Но до полной утилизации древесных отходов нам все еще очень далеко. Наши коллеги из ГДР, отличающиеся умением находить резервы и оценивать их возможности, подсчитали, что общее количество скопившихся в стране лесных и промышленных древесных отходов приближается к трем миллионам кубометров. А выход из создавшегося положения они видят прежде всего в возрастающей комплексности использования древесины и в переходе от механической к преимущественно химической ее обработке. Во всем мире наблюдается тенденция к росту абсолютною потребления древесины, считают химики ГДР. Причем, наиболее резкого роста можно ожидать в целлюлозно-бумажной промышленности.

В ближайшее время ожидается интеграция в рамках всей химии полимеров, что вызывает появление совершенно новых областей применения древесины. Пиломатериалы, шпон, древесностружечные и древесноволокнистые плиты, фанера, целлюлоза, бумага, фитонциды и эфирные масла, кормовой белок, этиловый спирт, скипидар - вез это лес. Он могучий, возобновляемый экономический резерв планеты. Но он и неотъемлемая часть ее, без которой наша Земля потеряла бы свою прелесть и неповторимость. Лес - детище родной планеты и верный ее страж; до половины всей биомассы синтезировано лесом.

Он очищает атмосферу от углекислого газа, поставляя ей кислород.

Среди растений есть поистине санитары-чемпионы, поглощающие окислы азота, губительные для здоровья человека. Американская сосна, железное дерево, американский клен, ясень усваивают, например, листьями двуокись азота без всякого ущерба для собственного здоровья. Когда-то, характеризуя один из крупнейших по тем временам сибирских городов, Федор Михайлович Достоевский писал: "Омск гадкий городишко. Деревьев почти нет. Летом зной и ветер с песком, зимой буран. Природы я не видел..."

Мне довелось много раз бывать в Сибири, и смею утверждать: ее города сейчас - это сады, парки, леса.

Придет время, и мы действительно научимся создавать из всего все. По разве от этого мы оскудеем душой настолько, что разглядим в красавице березе одно лишь сырье для перерабатывающей промышленности? Это было бы ужасно...

Лес - неотъемлемая часть русской природы, русского характера. С любовью к нему мы появляемся на свет и уходим из жизни, дабы возродилась она в грядущих поколениях... И честь и хвала химии, утверждающей:

древесину можно и должно перерабатывать так глубоко, чтобы ничто не шло в отходы, тогда и леса рубились бы по плану, и количество материалов, поставляемых лесом народному хозяйству, не убавлялось бы. И хотя волшебства самого различного масштаба и свойства - прямая специальность химии, ее всемогущество в годы войны поражало даже нас, ученых и исследователей.

Я понимаю, конечно, что столь невиданные темпы развития химической науки определялись тогда острой необходимостью в новых веществах и материалах, ненавистью к врагу, которого предстояло победить. Вся страна жила и сражалась во имя Победы, и не было других забот, а мечты заветнее. Сотни миллионов артиллерийских снарядов и мин получила Советская Армия за годы войны...

А ведь их надо было сделать.

Потребность в разнообразных артиллерийских боепряпасах, в бризантных, инициирующих и метательных взрывчатых веществах с первых дней войны была огромна. В чрезвычайно больших количествах взрывчатые вещества требовались для снаряжения авиационных бомб и морских торпед, ручных гранат, противотанковых мин.

Однако в первый год войны и до конца 1942 года обстановка была очень напряженной. Многие заводы западных районов страны эвакуировались на восток. Требовалось время, чтобы смонтировать и сдать в эксплуатацию вывезенное оборудование, и именно в этот период на всех действующих заводах силами ученых и инженеров была проведена большая работа по интенсификации производства аммиака, азотной кислоты, аммиачной селитры, метанола и, конечно, по строительству промышленных установок для производства новых химических веществ. А это все - основа производства удобрений, порохов, взрывчатых веществ, промышленных полимерных материалов.

В этих работах творчески участвовали сотни заводских инженеров и сотрудников эвакуированных научно-исследовательских институтов и вузов. Так, выполненные па Кемеровском азотпо-туковом заводе исследования по интенсификации процесса концентрирования азотной кислоты привели к повышению производительности установок почти втрое. Метод был распространен на все заводы.

А усовершенствование производства синтетического аммиака на Березниковском заводе позволило довести производительность агрегатов до 40 тонн при проектной мощности 25 тонн в сутки.

Академик П. Л. Капица предложил оригинальную установку для получения жидкого кислорода, в которой низкая температура, необходимая для сжижения воздуха и его разделения на азот и кислород, достигалась путем расширения части сжатого до шести атмосфер воздуха в высокоэффективном турбодетандере. Это дало возможность использовать для сжатия воздуха турбокомпрессоры, что открывало перспективы создания установок большой производительности. Весной 1942 года первая такая установка производительностью 200 килограммов в час жидкого кислорода была пущена в эксплуатацию в Институте физических проблем Академии наук СССР.

А как был тогда нужен кислород! Поистине как... кислород. Он использовался в дыхательных масках военных летчиков при полетах на большой высоте. Созданная затем в рекордно короткий срок промышленная установка для производства жидкого кислорода обеспечила работы по резке и сварке металла при ремонте танков и другого военного оборудования.

В 1942 году было расширено или организовано заново производство ряда взрывчатых веществ, таких, как гексоген, тринитроксилол, ТЭН (тетранитропентаэритрит)т этиленгликольдинитрат, диэтиленглжкольдинитрат, тетрил, нитрогуанидин, и других необходимых для снаряжения артиллерийских осколочных и бронебойных снарядов, мин, авиабомб, детонаторов и других боеприпасов. Во многих случаях это потребовало предварительного проведения исследований по уточнению свойств данных веществ, условий их синтеза, технологических параметров, причем сроки проведения таких исследований измерялись обычно неделями и редко месяцами.

Одной из блестящих работ, выполненных советскими учеными и инженерами в начале войны, стало создание кумулятивного снаряда. Дело в том, что для борьбы с вражескими танками в то время наряду с минами и зажигательными смесями применялись и бронебойные снаряды из очень твердой стали, а также подкалиберные снаряды с сердечником из вольфрама и его сплавов. Но изучался и эффект кумуляции (концентрации) энергии взрыва. Испытания первых образцов кумулятивных силрядов на одном из подмосковных полигонов превзошли все ожидания. Кумулятивные снаряды, гранаты и мины стали новым средством борьбы с, казалось бы, неуязвимыми немецкими "тиграми" и "пантерами". Снаряды пробивали лобовую броню толщиной, равной калибру снаряда и даже более мощную, а кумулятивные мипы - броню толщиной до 200 миллиметров. Впервые массовое применение кумулятивных снарядов произошло в танковых сражениях на Курской дуге.

И опять на повестке дня остро встает вопрос о сырье, прежде всего толуоле - для производства главного бризантного взрывчатого вещества тротила. Основной источник толуола - каменноугольная смола, образующаяся при производстве металлургического кокса. Но большинство коксохимических заводов оказалось на территории, временно оккупированной врагом (Приднепровье и Донбасс), а коксохимические заводы Урала и Сибири не могли удовлетворить потребности промышленности в толуоле и других ароматических производных.