— О! Не подумал, ступил… Точно. Поставим на обратке, тут же потянет всю школу. Проводка в подвале есть?

— А как же? У нас вся разводка из подвала.

— Ну? Пошли к «голове»?

Через два дня в школу привезли маленький, но увесистый насос, а в выходные дни перекрыли вентиля и подключили насос к «обратке». Электрики шефов, матерясь на коммунальщиков, «запустивших все на свете», подключили провода, установили «большую кнопку».

— Ну, директор, включай!

Рев насоса заглушил восторженный мат всех работяг. От вибрации, казалось, гудят стены.

— Эй, чуть снизь обороты! Вон там!

Сантехник смотрел на манометры:

— О! Есть! Набрали «очко»! Хватит, так — хватит!

Уже выйдя из подвала, коммунальщик потихоньку отвел директора школы:

— Я только прошу, выключать насос. Не держать его все время включенным. А то, сами понимаете, общагу мы «посадим»… Ладно?

— Договорились!

Директор школы был согласен на все. Лишь бы иметь возможность «подогреть» свою школу.

За выходные, слегка урча, насос прогнал горячую воду по всем батареям…

— Сколько у вас сегодня?

— С утра восемнадцать.

— Ну, кажется, пробились… Нормально работаем. Нормально. Как положено.

В девять утра — звонок из исполкома, голос председателя:

— Ну, что там у тебя?

— С насосом — хорошо. Спасибо.

— Да, ладно. Не для тебя. Для детей все-таки… Там же и мои. Ну, работай.

На какое-то время проблема с теплом была решена.

Булавка

Со звонком на урок директор школы вышел в коридор. Он сразу завел такой порядок: как только звенит звонок, директор и завучи проходят по всем этажам, проверяют начало урока, гоняют прогульщиков-бездельников, а потом пересекаются в учительской и разговаривают свои разговоры.

Прямо напротив учительской какой-то класс подпирал стены, а учительница с хмуро-недоуменным лицом ковырялась ключом в замке.

— Что у вас?

— Да, вот… Забили…, — отодвинулась она от двери.

Понятное дело. Наверное, объявили заранее контрольную работу, вот двоечники и постарались. Делается все просто. На проходе мимо кабинета в замок втыкается спичка и тут же обламывается. Потом еще раз. И все. Вставить ключ больше некуда. А раз дверь не открыть, то и класс не рассадить. А там, глядишь, и контрольной не будет…

Мечтатели…

— Угу. Понятно, — наклонился директор к замочной скважине. — Ну, это просто.

Он сунул руку в карман и выудил оттуда большую булавку. Расстегнул ее, поддел острием одну половинку спички, потом — вторую.

— Дайте ключ.

Замок щелкнул, дверь открылась.

— А зачем вам булавка? — заинтересованно спросил сзади кто-то из школьников.

— А от нечистой силы… Вон, нечистая замок запечатала, а булавка-то и помогла, — хмыкнул в ответ директор, продолжая свой обход по коридорам и этажам школы.

Актовый зал

— Ба-бах-х-х! — с потолка посыпалась побелка, вся школа вздрогнула и как будто присела даже. Со скамеек в столовой с визгом вскочили первоклашки. Директор школы, как раз снимавший пробу, отложил ложку, посмотрел на потолок, на часы, встал и пошел на второй этаж.

— Что случилось? Что случилось? — спрашивали выглядывающие из классов учителя.

— Да, ничего особенного… Актовый зал делаем.

Актовый зал в школы был обычный. Большой многооконный высокий зал над столовой. Вся школа была трехэтажной, а здесь, где столовая и актовый зал, помещались всего два этажа, но зато высоких. В зале, как войдешь, так сразу между двумя входами невысокий, по колено, подиум-сцена, на которой когда-то устраивались концерты школьной самодеятельности. А дальше — ряды-ряды-ряды стандартных деревянных стульев, скрепленных по трое. Стулья эти, чтобы не таскали с места на место, прибили к паркетному полу.

Еще дальше, в самом конце зала, слева была маленькая дверца, а посреди стены — две темные амбразуры: там при строителтьстве школы предполагалась кинобудка, но использовалась она в качестве склада для учителя музыки. В той будке стояли вертикальные штанги, привинченные большими болтами к деревянному полу, но самих кинопроекторов никто из работавших в школе ни разу не видел.

А потом случились протечки крыши и прорывы батарей. Случились уборки и общеклассные мероприятия. И паркета тоже просто не стало. Местами он был выбит до основания, местами держался, но черный и страшный. Там было так…э-э-э… непрезентабельно, что даже последние выпускные вечера проводились в школьной столовой, среди запахов пищи, пара и жира.

Еще в свой первый ремонт, который в каждой школе по традиции и по обязанности проводится каждое лето, директор школы думал застелить все пространство актового зала линолеумом. Но тогда пришлось бы сначала обдирать паркет, потом класть что-то вместо него. Выравнивать как-то.

И тогда было принято решение: сделать актовый зал по-настоящему.

Старшим над бригадой был поставлен школьный «музыкант», в помощь ему были приданы несколько старшеклассников, желающих немного подзаработать, а заодно оставить свой след в школе.

— Значит, так… Стулья эти — на свалку. Подиум — туда же.

— Может, на дрова кому сгодится?

— Ну, вывози на дрова. Дальше… Вот, нафиг там эта темная будка?

— Ну, там баян мой лежит, еще кое-что…

— А вот смотри, ведь если эту стенку убрать… Вот посюда, примерно… А? Ну-ка, открывай свою каморку.

Киношная будка находилась выше уровня пола актового зала на метр с лишним.

— А? Если вот эту стену — долой, то получаем сцену? Настоящую сцену, с кулисами, и с кладовкой-гримерной вон там, в углу. И выход второй, на улицу — пожарникам понравится. Ну, берешься?

— Не за бесплатно?

— Не за бесплатно!

Постоянная и хорошая связь с «комсомолом» позволяла директору школы в те времена обналичивать практически любые суммы, что и помогло ему в первый же свой ремонт закупить линолеум, практически не продававшийся по безналичному расчету, на всю школу.

Бригада во главе с музыкантом не торопясь, но и не мешкая, очистила зал от всего и принялась за стену. Каждый вечер после уроков двое-трое человек с молотками и зубилами потюкивали, вырубая постепенно кусок плиты длиной метров пять и высотой четыре, обрисовывая контуры будущей сцены.

…

Директор, открыв дверь своим ключом, вошел в актовый зал и замер на пороге в облаке пыли.

— Фу-у-у… Что тут у вас?

— Она упала! Мы тут две арматурины перерубили, она и завалилась сразу!

— Черт! Чуть потолок в столовой не рухнул!

— Да, кто ж думал…

— Все живы-здоровы?

— Да. Вот, глядим, что дальше.

— А что дальше? Дальше — выносить. Дробить — и выносить.

Ломами, зубилами, топором кусок стены разбивали в щебенку и ведрами постепенно вынесли из актового зала. Одновременно зачистили остатки стены, торчащие острыми зубами вокруг образовавшейся сцены.

— А что, неплохо получается, правда?

— Что с полами делать будем? Паркет же тут не восстановить уже…

— А какие идеи?

— У меня есть знакомый художник… Могу позвать.

— Давай!

Художник, поглядев на изуродованный водой, а потом падением стены пол, предложил решение простое и элегантное: вся поверхность актового зала зашивается фанерой-десяткой встык. Швы проклеиваются и шпаклюются. А потом поверх разрисовывается рисунок наборного дворцового паркета с цветными фигурами. А потом, когда все подсохнет, сверху заливается в три слоя прозрачным лаком.

— Это дорого, но надежно!

— Дорого… Значит, придется опять идти к шефам.

Все лимиты на ремонт были израсходованы ранее, и только помощь безотказных шефов, которым было сказано, что зал в школе будет лучшим в районе.

— Но — лучшим?

— Точно! Настоящие художники работают!

— Ну, жду тогда приглашения на открытие…

Через два месяца постоянного стука, ядовитого запаха от красок и лака, директор принимал зал. Он стоял посередине огромного пустого зала, ставшего еще больше из-за отсутствия старого подиума, смотрел на новые светлые шторы, разлетающиеся от ветра, дующего в окна, на «царский паркет», просвечивающий сквозь застывший в камень прозрачный лак, на высокую и глубокую сцену, над которой музыкант уже установил светильники…