— Думаю, что да.

— Давайте, я схожу на кухню и попрошу ее приготовить вам чашку чая. Вам нужно съесть печенье или кусочек фрукта. Вы выглядите ужасно.

— Я и чувствую себя ужасно.

Я оставила ее в библиотеке и пошла по коридору. Я не могла поверить, что опять занялась чайной тематикой, но само пребывание в этом доме создавало напряжение. Любая деятельность помогала. Кроме того, я не хотела упускать шанс поговорить с Энид, если она была здесь.

— Это опять я, — сказала я, входя на кухню.

Энид стояла у разделочной доски, раздавливая чеснок с помощью мясницкого ножа. На ней был белый передник, голова обмотана белой косынкой и выглядела она как рулон туалетной бумаги. Она положила на доску несколько неочищенных головок чеснока, поместила сверху широкое лезвие и ударила кулаком.

Я вздрогнула. Если бы нож лежал неровно, она могла напороться на лезвие и порезаться до кости. Я остановилась. Энид вежливо смотрела на меня, продолжая работать кулаком.

Она подняла нож. Под ним беспомощный чеснок был раздавлен, как тараканы-альбиносы, шелуха слезала от легкого прикосноверия ножа.

— Я решила приготовить Кристи чашку чая. Ей нужно что-нибудь съесть — у вас есть фрукты?

Энид указала на холодильник.

— Там есть виноград. Чайные пакетики в шкафу. Я бы сама это сделала, но я хочу успеть приготовить соус. Если вы соберете поднос, я могу отнести его ей.

— Нет проблем.

Она наклонилась, открыла шкафчик, в котором лежали подносы, и вытащила один, деревянный, с ободком. Поставила на мраморный стол, рядом с шестью банками томатного пюре, двумя банками томатной пасты, корзинкой лука и банкой оливкового масла. На плите я заметила кастрюлю из нержавейки.

Я подошла к шкафу, достала кружку и наполнила электрочайник, как делала Мирна. Взглянула на Энид.

— У вас есть где-нибудь бумажные салфетки?

— Третий ящик справа.

Я нашла салфетки и положила одну на поднос, вместе с чайной ложкой.

— Наверное, вы слышали об аресте Джека.

Она кивнула.

— Я как раз подъехала к воротам, когда они его забирали. Жаль, вы не видели его лица.

Я покачала головой, как будто переживала.

— Бедняжка. Это так несправедливо.

Я надеялась, что не перестаралась, но мне не надо было беспокоиться.

— Полицейские спрашивали о его кроссовках. Что-то о рисунке на подошвах, так что, наверное, остались кровавые отпечатки в спальне, где убили Гая.

— Правда? — сказала я, стараясь замаскировать, как была поражена. Видимо, Энид не испытывала колебаний, обсуждая семейные дела. Я думала, мне придется хитрить, но она, похоже, не разделяла сдержанность Мирны по поводу сплетен.

— Они забрали кроссовки вчера?

— Нет. Они звонили мне домой сегодня утром. До того, как я ушла на работу.

— Лейтенант Робб?

— Нет, женщина. Она зануда, должна сказать. Надеюсь, она не ваша подруга.

— Я ее видела только сегодня утром, когда со мной беседовали.

Энид окинула меня оценивающим взглядом.

— Мирна сказала, что вы детектив. Я, конечно, видела их по телевизору, но в жизни — ни разу.

— Теперь увидели. Вообще-то, я работаю в той же фирме, что и адвокат Джека, Лонни Кингман. Он сейчас собирается поговорить с Джеком.

Мне не терпелось выпытать у нее все о кроссовках, но я боялась, что она замолчит, если я буду слишком настаивать.

Энид опустила глаза к разделочной доске, где нож быстро танцевал, а кусочки чеснока уменьшились до размеров рисового зерна.

— Они искали обувь вчера весь день. Вы никогда не видели ничего подобного. Проверили все шкафы, мусорные баки, копались в клумбах.

Я издала звук, выражающий интерес. Ясно, что Энид интересовали все нюансы полицейской работы.

— Они сказали, что это я навела их на правильную мысль. Конечно, я понятия не имела, что это окажутся кроссовки Джека. Я чувствую себя ужасно. И Мирна тоже. Она чувствует себя виноватой, что рассказала о ссоре.

— Наверное, это был шок, насчет кроссовок.

— Джек мой самый любимый из всех мальчиков. Я пришла сюда работать двадцать пять лет назад. Это была моя первая работа, и я не рассчитывала задержаться долго.

— Вас наняли как няню?

— Мальчики были слишком большие для этого. Я была больше помощницей для миссис Малек. Я никогда не училась на повара. Я просто училсь постепенно. Миссис Малек, Рона, заболела и тогда часто лежала в больнице. Мистеру Малеку нужен был кто-то, чтобы вести дом в ее отсутствие. Джек учился в средних классах и был совсем потерянным. Он часто сидел со мной на кухне, почти не говоря ни слова. Я пекла печенье, и он съедал полную тарелку, так быстро, как мог. Он был, как маленький ребенок. Я знаю, что он на самом деле изголодался по материнскому вниманию и одобрению, но она была слишком больна. Я делала, что могла, но это разбило мне сердце.

— А сколько лет было Гаю?

Она пожала плечами.

— Восемнадцать, девятнадцать. Он уже принес проблемы и горе. Я никогда не видела никого, кто бы учинял столько неприятностей. Это была одна переделка за другой.

— Как они ладили с Джеком?

— Думаю, Джек им восхищался и романтизировал его. Они не были закадычными приятелями, но Джек поклонялся Гаю, как герою. Джек думал, что Гай был как Джеймс Дин, трагический непонятый бунтарь. Им нечего было делать вместе, но я помню, как Джек на него смотрел. Теперь Беннет и Джек довольно близки. Два младших мальчика тянулись друг к другу. Беннет мне никогда особенно не нравился. Что-то в нем есть скользкое.

— А что насчет Донована?

— Он был самым умным из четверых. Даже тогда у него была хорошая голова для бизнеса, он все просчитывал. Когда я начала работать, он уже учился в колледже и собирался вернуться и работать в компании отца. Донован любит эту компанию больше, чем кто либо.

Что касается Гая, от него были одни неприятности. Такова была его роль.

— Вы правда думаете, что Джек мог иметь отношение к смерти Гая?

— Мне это не нравится, но я знаю, что Джек чувствовал, что Гай его предал. Джек — фанатик в вопросах верности. Всегда был.

— Интересно. Потому что, когда я первый раз была здесь, Джек мне сказал примерно то же самое. Он был в колледже, когда Гай уехал, так?

Энид помотала головой.

— Это бы не имело значения. Не для него. Каким-то образом Джек вбил себе в голову, что, уходя из дома, Гай должен был взять его с собой.

— Так что он оценил уход Гая как предательство.

— Ну конечно. Джек ужасно зависимый. У него никогда не было работы. У него даже никогда не было девушки. У него нет никакого самоуважения, и в этом я виню его отца.

У него никогда не было времени научить мальчиков, что они чего-то стоят. Посмотрите на реальность. Никто из них даже не уехал из дома.

— Это ненормально.

— Это позор. Взрослые мужчины?

Она открыла банку с оливковым маслом, налила короткую струйку в кастрюлю и включила газ. Взяла разделочную доску, наклонила над кастрюлей и ссыпала чеснок. Послышалось шипение, и вскоре появилось облако чесночного пара.

— Что за история с кроссовками? Где они нашлись?

Энид остановилась, чтобы отрегулировать пламя, потом вернула доску на стол, где принялась за лук. Шелуха была тонкой и слегка потрескивала.

— На дне коробки. Вы помните коробки, в которые Кристи упаковала вещи Бадера? Они стояли на крыльце. За ними приехал грузовик из секонд хэнда вчера рано утром.

— До того, как обнаружили тело?

— До того, как кто-нибудь встал. Не знаю, как я это связала. Я видела квитанцию на столе, но не думала о ней. А позже до меня дошло — если кроссовок нет в доме, они должны быть где-то еще.

— Как вы додумались, где они были?

— Ну, так получилось. Я заполняла посудомоечную машину, напевала что-то, и вдруг — бум, и я уже знаю.

— У меня бывает то же самое. Как будто бы мозг делает независимый прыжок.

Энид взглянула на меня.

— Точно. Он должен был понять, что оставил отпечаток на ковре в спальне.