— Вы и вправду сыщик, мистер Крим?

— Не совсем. Я разыскиваю имущество, а не преступников.

— Если вам удастся найти украденное колье, оно будет считаться собственностью Сары?

— Она мертва, так что юридически колье не может принадлежать ей.

— Нет, я имела в виду ее семью… с юридической точки зрения.

— С юридической точки зрения Коттеры утратили права на это колье. Оно принадлежит Сарбайну на вполне законных основаниях.

— На какую сумму оно было застраховано?

— На двести пятьдесят тысяч долларов.

Со всех сторон послышались удивленные возгласы.

— Но хоть какие-то зацепки у вас есть? Я читала про эту кражу в «Нью-Йорк Таймс». Судя по заметке, кража была совсем простой.

— Такие кражи раскрывать — одно мучение. Проще всего с самыми хитроумными — их удается расследовать почти мгновенно.

Высокая рыжеволосая девица с голубыми глазами, которая уже давно задумчиво разглядывала меня, произнесла:

— Чего мне непонятно, мистер Крим, так это — какую роль в этой истории вы отводите нашему колледжу. Да, Сара училась здесь, но ведь она погибла, и я никак не возьму в толк, почему поиски украденного колье привели вас сюда. В самом деле — почему? Неужели вы усматриваете какую-то связь между этой кражей и смертью Сары Коттер?

— Что ж, вопрос очень логичный и разумный, — кивнул я. — Я уже говорил, что мистер Сарбайн владел этой драгоценностью на вполне законных основаниях. Что же касается возможной связи между Сарой и пропажей колье, отвечу так: не знаю.

— Как вас понимать? — девушка вздернула брови.

Я пожал плечами.

— Как хотите. Я не знаю, как ответить на ваш вопрос.

Крохотная блондиночка ехидно подметила, что для сыщика я, похоже, не слишком много знаю.

— Вы правы, — улыбнулся я.

— В том смысле, — продолжила блондинка, — что вы совершенно не похожи на тех сыщиков, которых мне доводилось видеть в кино или по телевизору. Вы, скорее, напоминаете мне одного из наших преподавателей — вы образованны, хорошо говорите, совсем не кажетесь свирепым и крутым и, готова держать пари, что вы не носите с собой пистолет.

— Не ношу, — улыбнулся я. — Однако в определенных кругах меня считают достаточно крутым. И вообще, подумайте сами — можно ли быть крутым и свирепым в окружении таких прелестных девчушек?

Все дружно расхохотались. Впрочем, не все — рыжеволосая голубоглазка нахмурилась. Она продолжала поедать меня взглядом, а потом вдруг известила, что ее зовут Ли Мэдрен, и что она была лучшей подругой Сары Коттер.

— Я бы хотела, чтобы вы держались серьезнее, мистер Крим, — сухо заметила она.

— Я вполне серьезен.

— Дело в том, что многие из нас любили Сару и дружили с ней. Она была очень славной и я не хочу, чтобы кто-то глумился над ее памятью.

— Извините, если у вас сложилось такое впечатление. Я вполне серьезен и, кстати говоря, уже извлек из нашего общения довольно ощутимую пользу.

Во взглядах, которыми обменялись девочки, сквозило сомнение. Что ж, мне было несложно понять их. Мы еще немного побеседовали, а затем я поблагодарил миссис Бедрих и откланялся. Уже снаружи меня окликнули. Я обернулся и увидел свою рыженькую противницу.

— Мистер Крим! Могу я немного поговорить с вами?

— Разумеется.

Мы медленно зашагали к моей машине. Ли сказала:

— Мы и вправду были очень близки с Сарой, мистер Крим. Три года мы проучились с ней вместе, а последний год прожили в одной комнате. Ее смерть стала для меня настоящим ударом. Поэтому я очень прошу вас: скажите мне правду. Зачем вы сюда приехали?

— Я уже ответил на этот вопрос, мисс Мэдрен.

— Разве? Вы — сыщик, состоящий на службе страховой компании, и вы хотите сказать мне, что проделали двести двадцать миль на автомобиле просто так, без особой причины? Это абсурдно.

Мы уже стояли возле машины и, прежде чем ответить, я посмотрел девушке прямо в глаза.

— Не вполне, — сказал я. — У меня свои методы, мисс Мэдрен, и я не готов раскрыть их вам. Главное состоит в том, что мне совершенно, даже жизненно необходимо найти это колье. Не могу объяснить — почему. Подобная кража это лабиринт, из которого ведут десятки тропинок, но лишь одна из них приводит к выходу. Допустим, половиной из этих тропинок целиком распоряжается полиция — они всегда пользуются одними и теми же путями, которые обследуют досконально, не упуская ни каких мелочей. Иногда они добиваются успеха, иногда — терпят неудачу. Я же предпочитаю пользоваться обходными путями, которые, хотя и длиннее, но зато не так истоптаны. Понимаете? Чтобы распутать клубок, надо потянуть за какую-нибудь ниточку. Я выбрал эту. Сару Коттер. Вас устраивает такое объяснение?

— Не совсем, — призналась Ли.

Да, подумал я, такую на мякине не проведешь. А сам спросил:

— Скажите мне, только со всей откровенностью, какой была Сара Коттер на самом деле?

— Что вы имеете в виду? Она была моей подругой, прилежной ученицей когда хотела, — надежной… на нее всегда можно было положиться. Она никогда никого не бросала в беде. Жилось ей несладко, не то что другим, которых пестуют родители. Но, когда у нее было хорошее настроение, все вокруг радовались.

— Она была замкнутой?

— Нет, ничего подобного. Просто… порой ей приходилось довольно туго. Такое у всех случается.

— Она не могла покончить с собой?

— Как вам не стыдно, мистер Крим! Нет, не могла.

— Вы, похоже, абсолютно в этом уверены?

— Да!

— А как она отреагировала на весть о самоубийстве отца?

— А как бы вы сами отреагировали на подобную весть, мистер Крим?

— Что ж, справедливо. У вас есть ее фотокарточка?

Ли раскрыла сумочку и извлекла на свет божий маленькое фото, на котором была изображена симпатичная улыбающаяся девочка.

— Я всегда ношу его с собой. Вам это, должно быть, кажется чересчур сентиментальным, да?

Я покачал головой и всмотрелся в фотографию. Потом вернул ее девушке.

— Ну как, не полегчало с лабиринтом, мистер Крим?

— С лабиринтом?

— С тем самым, из которого вы пытаетесь выбраться окольным путем?

— А-аа. Да, конечно… Хотя, не знаю. Но я вам очень признателен, мисс Мэдрен.

— За что?

— За терпение. Что ж, счастливо оставаться.

Я забрался в свой старенький «форд» и тронулся с места. Ли Мэдрен задумчиво смотрела мне вслед.

От Челси до Чейсина около тридцати миль, после чего до Нью-Йорка можно добраться, уже никуда больше не сворачивая. Солнце еще светило довольно ярко и я неспешно катил мимо закопченных фабричных городишек.

Едва Чейсин остался позади, как пейзаж преобразился и по обеим сторонам от дороги потянулись живописные рощицы и фермерские угодья. Внезапно мой взгляд остановился на одном из высоких металлических указателей, которые возводили на этих исторических землях местные власти. Надпись гласила: «Чейсинский пруд». Я остановил машину и прочитал:

«Чейсинский пруд был местом вербовки минитменов[Солдаты народной милиции эпохи войны за независимость 1775-83 гг.] округа Норфолк. В ноябре 1775 г. здесь устроили военный склад, в котором хранились две пушки и около пятидесяти мушкетов. Поскольку считалось, что пруд бездонный, ополченцы рассчитывали, что в случае крайней необходимости утопят оружие в пруду. В 19 веке глубину пруда удалось измерить. Она составила 460 футов.»

Стрелка указывала на проселочную дорогу и я свернул на нее. С полмили дорога тянулась в окружении тенистых деревьев, затем обогнула небольшой пруд, взбежала на холм и завершила свой бег прямо на главной улице Чейсина. Я остановился напротив какой-то забегаловки, уплел два гамбургера с кофе и узнал у одного из посетителей, где находится местное полицейское управление.

Полицейское управление разместилось в обветшавшем желтоватом строении с обвалившейся местами штукатуркой. Вход охранял крайне подозрительный полицейский с воспаленными глазами, который задал мне по меньшей мере десяток вопросов, прежде чем признался, что да, мол, начальник у них имеется, его зовут капитан Донован, и некоторым посетителям даже посчастливилось лицезреть его воочию. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить цербера, что я тоже отношусь к числу избранных, после чего он препроводил меня к заветной двери, постучал и наябедничал сидевшему за столом коренастому субъекту с бульдожьей челюстью, что к нему приехал какой-то дешевый частный филер из Нью-Йорка.