– Спасибо, Ревя, за доверие. Вы оказали мне большую честь. Не бойтесь, когда я поправлюсь, я уеду как обещала. Оставляю вам в подарок свою монету. Никто никогда об этом не узнает.

Я молчал, чувствуя себя разбитым и усталым. Пэт участливо спросила:

– Это для вас так важно?

– Слишком!

– Корабль утонул двести лет назад, вы можете никогда его не найти.

– Знаю.

– И что тогда?

– Не хочу об этом думать.

– В один прекрасный день, – бросила она, – вам придется об этом подумать. Надеюсь, вы не слишком расстроитесь.

Она легла на подушки, закрыла глаза. Маленькая, усталая и очень желанная. Я погладил ее по щеке и вышел.

Джони Акимото колдовал над костром, подбрасывая хворост. Увидев меня, он выпрямился. В его спокойных глазах я прочитал массу вопросов.

– Она все знает, Джони.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Что все?

– Зачем мы здесь, что ищем, что произошло с "Донной Люсией"?

– Вы ей рассказали?

– Пришлось, Джони. Посмотри, что она нашла среди рифов.

Он долго рассматривал монету Пэт, не проронив ни слова.

– Мне пришлось рассказать, понимаешь? Если бы я не сделал этого...

Он поднял голову. Его темное лицо светилось радостью.

– Понимаю, Ренбосс. Очень хорошо.

– Я правильно поступил?

– По-моему, правильно.

Теперь, когда между нами не было никаких тайн, стало значительно проще. Каждое утро мы относили Пэт на пляж, устраивали поудобнее под тентом. День ото дня ей становилось все лучше, опухоль на ноге спала. Скоро она сможет самостоятельно передвигаться. Но в настоящее время ей не оставалось ничего другого, как лежать под тентом на кровати, читать, дремать, писать заметки и наблюдать за качающейся на волнах лодкой.

Мы переместились на внешний край рифа – небольшой узкий шельф, но еще не приступили к поискам "Донны Люсии". Я продолжал тренировки, приспосабливаясь к новым условиям глубины и давления. Изучал искусство медленного всплытия, с отдыхом через каждые несколько метров. Сначала я держался за якорный канат, он служил своего рода указателем в этом фантастическом подводном мире. Во время первых контактов с неизвестностью и ужасом глубоководья я хватался за него, чтобы взять себя в руки.

У меня появились новые знакомые, которые со временем могли стать врагами: длинная испанская мокрель с хищной, утыканной острыми зубами пастью; огромный жирный групер, большой мотианус с широкими стрелами шипов по бокам и, конечно, любопытная акула.

Первый раз я страшно испугался, но постепенно научился спокойно лежать в голубой толще воды. Рыбы холодно смотрели на меня и юркали в темноту, когда я выпускал пузырьки воздуха или как ребенок хлопал руками.

Джони, молчавший, пока я не обрел уверенность, теперь рассказывал о возможных опасностях.

– Под водой вас всегда подстерегает опасность. Не забывайте об этом, Ренбосс! Мы не знаем о чем думает рыба, поэтому не можем угадать ее поведение. Собака – да, лошадь – да. Они живут среди нас тысячи лет, но рыба – загадка. В один прекрасный день вы встретите акулу, она подплывет, остановится, сделает круг... Возможно, исчезнет, но может броситься на вас, как разъяренный пес. Вы находитесь в мире рыб и должны уметь драться как рыба, плавать, изгибаться, увертываться, уметь их напугать.

– А если они не испугаются?

– У вас есть нож, попытайтесь ударить ее в живот. Другого выхода нет.

– Всегда одно и то же правило – подавляйте страх разумом, отвагой и здравым смыслом. У аквалангиста под водой нет другого оружия.

Иногда Джони сам спускался со мной. Он надевал маску, шорты и пояс с длинным ножом в кожаных ножнах. Я ложился на живот и наблюдал за ним: видел, как он изгибался, уходя под воду, и через несколько секунд оказывался на глубине шестнадцати – восемнадцати метров. Давление сжимало его живот, грудную клетку, казалось, она вот-вот лопнет, но он плыл, улыбаясь из-под очков.

Я гордился своим новоприобретенным искусством, но Джони был старше и опытнее. У меня за спиной висели баллоны, позволявшие целый час, даже дольше, чувствовать себя довольно удобно. А у Джони было лишь два легких, сила, умение и спокойная отвага. После окончания занятий мы возвращались на пляж и подводили итоги. Когда удлинялись тени, мы садились у костра ужинать. Пэт Митчел лежала на матраце, подавая короткие мудрые реплики.

Однажды вечером, после наступления влажной темноты, она задала вопрос, который долго меня мучил.

– Твой корабль, Ренн...

– Что такое, Пэт?

– Я думала об этом последние дни. Он разбился перед рифом, правда?

– По-моему, да. Думаю, он потерпел кораблекрушение среди рифов. Моя находка подтверждает это. Хотя теперь я в этом не уверен.

В разговор вмешался Джони Акимото.

– Думаю, это случилось перед рифом. Я в этом почти уверен.

– Почему? – поинтересовалась Пэт.

– Вот, что я вам скажу, мисс Пэт. Этот испанец больше моей "Вэхайн", правда?

– Намного больше, Джони, – ответил я. – Двести – может быть, триста тонн.

– Так вот. Посмотрите на "Вэхайн" – это маленькая лодка, но до ее ватерлинии полтора метра. Для того, чтобы она оказалась на середине рифа, нужен большой шторм. Похоже, что испанец просто натолкнулся на риф и застрял. Вода и ветер стащили его с мели, он затонул.

– Все верно, Джони, – сказал я, – но как ты объяснишь монеты на мелководье?

– Как раз об этом я и хотела сказать, – уверенно перебила Пэт. – Это был не корабль, а люди.

– Люди?

– Да.

– Представь себе кораблекрушение: неуправляемый корабль у берегов неизвестного острова, команда видит землю, но не знает, есть ли на ней обитатели. Естественное поведение человека в минуту опасности – схватить свои личные вещи. Люди уверены, что корабль затонет. Лодки ничем не могут помочь, они пытаются спрыгнуть и доплыть до острова. Что в таком случае возьмет с собой человек?

Из темноты раздался голос Джони Акимото.

– Могу ответить, мисс Пэт. Нож и пояс с деньгами.

Вот так и выкристаллизовалась аккуратная гипотеза. Чуть-чуть логики, и мое уважение к маленькой загорелой девушке с гордым подбородком и темными горящими глазами значительно выросло. Но меня интересовали другие вопросы.

– Если это так, то некоторые из них должны были доплыть до берега. Я исследовал весь остров, но не нашел следов человека.

– Нет, Ренбосс, – сказал Джони. – В ту ночь был шторм, и они погибли. Прибой ударил их о рифы и разбил на куски. На кровь сбежались акулы. Понятно?

– Да, Джони. Значит, в этом случае мы имеем равные шансы найти "Донну Люсию" перед рифами?

– Если она не разбилась, а затонула.

– Равные шансы...

На минуту мы замолчали. Нужно проверить новую рабочую гипотезу, для этого мы с Джони должны исследовать сотни метров дна. Местами шельф был очень узким и "Донна Люсия" могла перевернуться, соскользнуть в голубую бездну океана. В этом случае, мне придется спускаться одному, потому что возможности Джони для такой глубины были ниже моих.

Джони встал, подбросил в костер щепок. Я сходил в палатку за одеялом и накинул его на плечи Пэт.

– Сегодня я пыталась гулять, – неожиданно сказала она.

– Что?

– Гуляла! Сначала было больно, но после нескольких шагов стало довольно сносно.

Джони заворчал.

– Совершенно напрасно, мисс Пэт. Не стоило рисковать.

– Я не рисковала, Джони. Опухоль почти прошла. Мне не повредит прогуливаться немного каждый день.

Уловив в ее голосе странную нотку, я поднял голову. Но ее глаза были в тени, и я увидел только вызывающе вскинутый подбородок.

– Так что теперь в любое время вы можете отправить меня домой.