Вера Ивановна радостно улыбнулась и стала ждать. Сколько там осталось из четырёх положенных часов?

– Колтукова, пора!

В комнату для свиданий заглянула деловитая Маринка:

– Давай, собирайся, а вам… – она замолчала. Вера Ивановна впервые увидела, что «глаза на лоб полезли» – не всегда художественное преувеличение. Маринка разевала рот, как вытащенная из воды рыбина, потом выдавила: – Гости твои где, Колтукова?

– Ушли, – ответила Вера Ивановна.

– Куда ушли? Когда?!

Маринка подбежала к окну, подёргала запоры. Несмотря на жару, щеколды были задвинуты до упора и даже покрашены сверху надёжной белой краской; пока отдерёшь – намучаешься. Свежий воздух попадал в комнату через узенькую форточку, через неё не пролезть, да и решётки…

– Куда посетителей дела? – грозно спросила у Веры Ивановны.

– Не знаю, гражданин начальник. Ушли. Через дверь.

Вера встала, смиренно сложила руки за спиной. Озадаченная охранница заглянула в туалет, под стол, даже под диван, где только котятам прятаться. Пусто.

– Сиди тут, Колтукова, – приказала, наконец, обескураженная Маринка. – Чтобы ни шагу!

И убежала.

Вместо неё явилась дежурная, а потом и начальник колонии. Выяснилось, что посетители не только пропали непонятно куда, они и явились ниоткуда. Журнал посещений за день оказался девственно чист, хотя на проходной клялись и божились, что записали всё и по полной форме.

Веру Ивановну раздели и обшмонали, как не шмонали на пересылке. Не нашли бы подарок, испугалась она, но камень на время обыска исчез, растворился, не дался чужим рукам. После этого Вера Ивановна успокоилась и унизительную процедуру вынесла с достоинством и даже с внутренней усмешкой. Глупцы, куда она могла спрятать двух взрослых человек? Кажется, тюремщики сами это поняли и оставили её в покое.

В отряд Вера Ивановна попала только после отбоя. Женщины уже улеглись, но почти никто не спал. Скрипели панцирные сетки, кто-то глухо кашлял, кто-то тихо переговаривался, в дальнем углу лениво шлёпали самодельными картами.

Вера Ивановна разделась и забралась под одеяло. Перед глазами снова появилась Лиза. Она что-то говорила, Вера Ивановна не понимала ни слова, а только слушала и смотрела на исходящее от Лизы сияние.

Так приходит сон. Вера Ивановна радостно отдалась дрёме: сон – это единственное, над чем не властно тюремное начальство, только во сне она полностью свободна. Пусть это иллюзия, но ведь вся наша жизнь бесконечная вереница иллюзий…

Застонала Мария Степановна.

– Ой, девоньки!.. Ой, родимые…

Мария Степановна, старая заслуженная карманница, маялась коликами. Врачи не находили ничего, может, и не хотели находить, только кому от этого легче? Приступы происходили не часто, но почему-то всегда по ночам.

– Ну вот, завела свои песни, – пробасила Варька со второго яруса. – Хренушки теперь выспимся.

– Я её сейчас подушкой задушу! – зловеще пообещала Света Кухаркина. Она сидела за убийство по неосторожности, и не забывала об этом напоминать – когда начальство было далеко.

– Ой, девоньки! – плаксиво пропела Мария Степановна. – Ой, пожалейте старуху.

Никто не сомневался, что ей действительно больно. Какой смысл так играть – и в такое время?

– Пустите, пустите меня, – Кухаркина отбросила одеяло, сунула ноги в шлёпки.

Старуха на время притихла, но даже до Веры Ивановны долетало её стеснённое дыхание.

– О-ой! – уже в голос пожаловалась карманница. Барак недовольно зашумел.

Камень на груди Веры Ивановны потеплел и зашевелился. Её бросило в пот, ладони стали горячими. Подчиняясь наитию, Вера Ивановна слезла с кровати и подошла к Марии Степановне.

– Всё будет хорошо, – пообещала она старухе. – Потерпи.

Вера Ивановна присела рядом со старухой и коснулась ладонями её живота. Тёплые струи потекли из кулона в грудь, через плечи в пальцы…

– Что?.. – начала карманница, но замолчала. Её глаза сделались большими и круглыми, она судорожно втянула воздух, а потом задышала глубоко и спокойно.

– Это… Заснула, что ли? – не поверила Варька.

Вера Ивановна не ответила. Зачем Варьке знать, что произошло, а, главное, чем Вера займётся на воле.

***

– Ты всё помнишь? – спросил Виктор. – Ты всё сделаешь правильно?

– Конечно, – ответила Лиза. – Мы ведь решили уже, зачем спрашивать?

– Нервничаю, – глухо сказал Виктор. – Дурацкие мысли в голову лезут. Никогда так не прыгал. Повторяю для очистки совести: мы вернёмся туда и тогда, откуда нас перенесло. Туда и тогда. Надо быть готовыми.

– Помню, – вздохнула Лиза, – хватит уже.

– А… к магистрам! – решился Виктор.

Прокатная развалюха фыркнула и покатилась вперёд. Здесь дорога огибала холм и напоминала кусочек горного серпантина в их родном мире. Тот кусочек, где их настигли нападавшие. Направление на магнитный полюс, ориентация по сторонам света, высота над уровнем моря, – всё было как тогда. Осталось выбрать нужную скорость и направление.

Лиза поёжилась: от нервов её потряхивало. Давняя атака, про которую она уже забыла, сейчас повторится. Враги Виктора, которые испортили им отпуск, ударят снова. Их нужно опередить!

– Держись за меня, – приказал Виктор. – Мы должны прыгнуть вместе.

Лиза послушно схватила его за плечо. Видно, сильно схватила, больно, Виктор чуть скривился, но промолчал. Левой рукой он держал руль, правой плёл заклинание.

– Приготовься, – сказал он.

Машина вильнула, устремилась на встречную полосу. Впереди, над обочиной проявилась плёнка портала.

– Вливай! – закричал Виктор.

Лиза закусила губу и бросила накопленную силу Вику. Впереди и справа показался встречный автомобиль, он непрерывно сигналил, Лиза слышала клаксон даже сквозь шум мотора и свист ветра. Мелькнуло перекошенное лицо за лобовым стеклом, и в этот миг портал проглотил их…

…Сердце бешено стучало. Ираклий сбросил газ, кое-как притормозил и съехал на обочину. Придурок, вылетевший на встречку, врезался в кривую берёзу, и теперь дымился на откосе. Если бы не дерево, лететь бы ему в овраг… Надо идти, сказал себе Ираклий. Может быть, этот козёл ещё жив. Нехорошо бросать людей в беде, даже если они козлы.

Ираклий подхватил с задней полки огнетушитель, вывалился наружу и на слабых ногах побежал назад. Салон старой девятки заполняли дымные клубы, кое-где сквозь него краснели языки огня. Ираклий схватился за ручку дверцы, дёрнул – и та неожиданно легко распахнулась. Противно завоняло горящей химией. Ираклий вырвал чеку, открыл кран и принялся лить внутрь салона пену.

Девятка погасла неожиданно быстро. Повезло козлу, не сгорит. С ним, кажется, ещё баба была. Ираклий отбросил огнетушитель, достал мобильник. Надо вызвать скорую и ментов. Но сначала – первая помощь.

Ираклий заглянул внутрь и попятился: салон был пуст. Он обошёл машину кругом, не поленился спуститься в овраг. Никого. Никого! Это было невозможно, с момента столкновения прошло не больше пяти минут! Куда они могли деться? Не улетели же, не ангелы же они, в самом деле? Ангелы не катаются на разбитых девятках.

Приехавший наряд полиции нашёл его в глубокой задумчивости.

… Сердце Лизы ухнуло в ноги, далеко внизу она увидела прибрежные огни и полоску прибоя.

– Давай! – заорал Вик, и Лиза весь остаток сил бросила в подготовленное Отражение. В зеркалах заднего вида мелькнули оранжевые факелы. Сработало! – отметила Лиза краем сознания. Вцепившись в подлокотники, она плыла в невесомости, а потом сидёнье жёстко ударило по копчику. Машина приземлилась на склон, завизжали и загремели рессоры, и авто понеслось под уклон – к нижней петле серпантина. Их кидало и швыряло, Лиза испугалась, что авто развалится на части, но тут завизжали покрышки, её бросило вправо, приложило крепко о стекло, а потом наступила блаженная тишина…

Виктор заглушил двигатель, и вслед за ним Лиза вылезла под вечернее небо.

Они стояли на пустынном шоссе. Сверху, откуда они прилетели, чадили магические костры. Отражение сработало отменно, вернув нападавшим их же заклинания, полной мерой. Хорошее заклинание, только неудобное. Его нужно так долго готовить, а применять надо сразу, и совсем нельзя отложить на потом!