Полковник Хантер был удивлен.

– Вы собрались уехать, не вмешиваясь в поездку, намечавшуюся на двадцать пятое число? – воскликнул он.

– В любом случае, теперь она уже не состоится.

– Нет, – энергично воскликнул полковник, – но разве вы знали об этом, планируя завтрашнее отбытие?

– Нет, – ответил Холливелл, спокойно смотря на него. – Нет, не знал.

– Это было просто совпадением?

– Да.

– Мистер Холливелл, послушайте. Я – начальник полиции этого графства, но я также и человек. Я наслышан о вас и той работе, которую вы проделали в этих краях. Как бы то ни было, я инстинктивно предубежден против ужасного рода происшествий, если вы понимаете, о чем я. А теперь послушайте: все на несколько миль вокруг знали о ваших раздорах с Перитоном… по крайней мере, так мне говорят… И теперь вы внезапно решаете отказаться от этого... хм… соперничества и признать себя побежденным. Мистер Холливелл, если вы не можете привести весьма вескую причину для этого...

Тут старший констебль прервался и покачал головой. Викарий ничего не ответил, и полковник Хантер несколько раздраженно продолжил:

– Конечно, вы должны понимать, чего я добиваюсь. Вероятно – а вернее сказать, определенно, – против вас ничего нет. Но если вы не дадите никакого объяснения, то поднимется столько шуму, что я должен буду задержать вас. Я пытаюсь уберечь вас от сплетен и скандала.

– С вашей стороны это очень любезно, – сказал викарий после недолгих размышлений. – Знаю, это очень любезно. Но мне больше нечего добавить.

– Что ж, хорошо, – ответил начальник полиции и зачитал формальную фразу: – Тогда я должен попросить вас, сэр, не покидать деревню, предварительно не уведомив меня.

Мистер Холливелл поклонился и пошел обратно к своему дому.

У полковника Хантера были две веские причины незамедлительно запросить помощь из Скотленд-Ярда. Во-первых, он очень не любил дела об убийствах и всегда был рад возможности избежать ответственности за организацию поимки убийцы – ведь в случае неудачи она бы стала пятном на его репутации и самоуважении; а в случае успеха это означало почти верную смерть для преступника. И, во-вторых, в другой части графства несколько месяцев назад произошло крайне мелодраматическое убийство: все улики указывали на определенного человека, но в последний момент он ускользнул из сетей обвинения, предоставив неопровержимое алиби. Последовавшее за этим обращение за помощью в Скотленд-Ярд вызывало много критики, ведь след преступника уже успел остыть.

По этим причинам полковник Хантер решил избежать этой ошибки, и уже в понедельник, в три часа дня, в Килби-Сент-Бенедикт прибыл автомобиль с инспектором Фле­мингом, сержантом Мэйтлендом и тремя ассистентами.

Инспектор Флеминг был шотландцем из Лоуленда⁶. Он был среднего роста, скромен, светловолос и спокоен. Внешне он практически не отличался от окружающих. Он мог служить прекрасным образцом среднестатистического человека. Будучи по-шотландски проницательным и целеустремленным, он также сочетал в себе силу характера и чувство юмора, мягкого и беззлобного, оставшегося таким и после двадцати лет службы в полиции.

Прежде чем взглянуть на тело, он выслушал краткий отчет полковника Хантера, после чего задал ему один-два вопроса.

– Полагаю, вы обследовали берега реки?

– Да. В двух местах есть следы, оставленные, когда кто-то спускался к реке. Одно у сторожки поместья, а второе – за поместьем, выше по течению.

– Я полагаю, также есть много мест, где тело могло быть сброшено в реку так, что вовсе не осталось бы никаких следов?

– О да. И конечно, эти найденные следы могли быть оставлены когда угодно и кем угодно.

– Безусловно. Дождя не было уже давно?

После недолгих раздумий деревенский констебль заявил, что, по крайней мере, за последние десять дней с неба не упало ни капли.

– Земля твердая? – спросил лондонский детектив.

– Тверда как доска, сэр. Деревенские шлюзы работают со скрипом, сэр.

– Понимаю. Выходит, этим следам может быть не меньше десяти дней. Теперь давайте осмотрим тело.

Простыня была откинута, и Флеминг сразу сказал:

– О, я знаю его. Часто встречал его в Лондоне. Приметный человек – в толпе такого не потерять и не спутать с кем-то еще. У него была квартира в Уайтхолл-Корт, неподалеку от Ярда. Хм! Врач сказал, что он умер не менее чем за двенадцать часов до сегодняшнего полудня, то есть в полночь, а может и раньше. Хм! Подобные расследования с трупами, выловленными из воды, всегда сложны по этой части, полковник. У меня уже были такие дела. А как безвкусен галстук покойного! Он всегда так чудовищно одевался?

– Я не знаю, – начал было начальник полиции, когда местный полисмен кашлянул, намекая, что может ответить на этот вопрос.

– Ну? – спросил Флеминг. – Так что?

– По воскресеньям он всегда носил такие галстуки, сэр, – он снова неловко закашлялся. – Считалось, что он носил их, чтобы раздражать мистера Холливелла, сэр, – сконфуженно добавил он.

– Понимаю. Наверное, для того же и орхидея в петлице. Великолепный цветок. Кто по соседству выращивает орхидеи? Впрочем, это может подождать. А что у него в карманах, полковник?

– Уйма всего.

Уйма состояла из часов, казначейских билетов примерно на тридцать фунтов, небольшого количества серебряных монет, золотого карандаша, маленькой латинской книжки в кожаном переплете, сильно поврежденной водой и озаглавленной «De Immortalitate Diaboli»⁷, ярко-оранжевого шелкового платка в тон галстуку и маленького пера с запекшейся кровью.

– Что это? – спросил Флеминг, подняв перо. – Это улика?

– Да. Оно было в кармане жилета.

– От какой оно птицы?

– Похоже на перо куропатки. Я предполагаю, что он им чистил трубку, – ведь он постоянно курил, – ответил полковник Хантер, указав на полку с трубками.

– Да, – подтвердил Флеминг. – Здесь его трубки, а также щетки для них. Похоже на заводскую работу. Но он вполне мог наряду с ними использовать и перья. Как бы то ни было, мотивом было не ограбление, а вот все остальное могло быть.

В этот момент раздался стук в дверь, и в ней появился шлем полисмена, дежурившего у входа.

– Джентльмен желает поговорить с вами, сэр.

Флеминг вышел. Снаружи его ждал молодой человек.

– Ну? – спросил детектив. – Вы хотели меня видеть? Я – служащий полиции.

– Так точно. Меня зовут Карью, я владелец паба ниже по дороге. Я пришел с информацией по этому делу. Может, это ерунда, а может, и пригодится. Ваше дело судить об этом. Я подумал, что как бы то ни было лучше прийти с этим к вам.

– Совершенно верно.

– Вот в чем дело, – объяснил молодой владелец гостиницы. – Какой-то странный парень снял номер в моей гостинице неделю назад. Не рыбачил, ни с кем не был знаком, ничего не делал... Слонялся весь день без дела и выходил на всю ночь, ну, или на большую ее часть. Я подумал было, что он детектив. Из того, что я знаю, он мог оказаться детективом. Как бы то ни было, вчера вечером он как обычно вышел около десяти. Я не знаю, когда он вернулся, но когда этим утром я спустился, то обнаружил, что его нет. Он собрал свои вещи и оставил на конторке двадцать фунтов да записку, в которой говорил, что вынужден срочно уехать, и просил отдать сдачу персоналу гостиницы. Я ничего особенного в этом не обнаружил – просто пребывание странного гостя странно закончилось, а чего было и ожидать от него? Но затем я услышал о Перитоне и вот решил прийти.

– Понимаю. Как звали того человека?

– Лоуренс, Джон Лоуренс. Я составил для вас его описание. Вот, держите.

– Спасибо, – Флеминг будто бы безразлично взглянул на листик, а затем сказал: – Это странное совпадение, если не сказать больше. Кстати, мистер... мистер Карью, кажется, до вашего паба вести доходят очень нескоро. Он далеко?