Ощущение его губ, касающихся ее кожи, было небесами и адом. Удовольствие было нестерпимым, ее киска сжалась, пульсировала, проливая свои соки на тонкую ткань, отделяющую ее от нетерпеливого члена Кейна. Ее язык пульсировал в такт потребности, проливая сладкие специи гормона в ее рот и ускоренно распространяясь в ее организме.

Ох, это плохо, подумала она, а ее бедра изгибались ему в ответ. Это очень плохо.

Она обхватила руками его голую плоть, вжимаясь в мускулистый живот, пока он устраивал свой горячий стержень в ее чувствительной расселине.

— Кейн, – выдохнула она, неспособная скрыть тоску.

Долгие годы отчаянья и мучительных эффектов горячки спаривания и незнания ее причины добивали ее. Она пережила множество ночей, тоскуя от боли по горячему, сильному телу Кейна, которое сейчас накрывало ее сверху, по его рукам, удерживающим ее так, как сейчас.

— Ш-ш-ш, малышка, – он облизнул кожу ее груди над майкой. – Почувствуй, насколько это хорошо. Позволь мне приручить тебя, Шерра. Такая гладкая, мягкая и горячая подо мной. Такая прелестная маленькая киса.

Несмотря на лихорадку, и растущую жажду в ее крови, Шерра весело фыркнула.

— Ты не в себе, – и застонала, когда его пальцы скользнули по бретельке майки, стягивая ее с плеча.

— Ум-м-м, смотри, что я нашел. – Он продолжал сдвигать материю подбородком, обнажая раздутый, молящий о ласке сосок. – Маленькая, сладенькая ягодка, готовая, чтобы я смог ею полакомиться.

Его язык обвился вокруг напряженного комочка прежде, чем она смогла взять себя в руки и вновь обрести контроль. Шерра выгнулась, толкаясь навстречу его губам, и с ее губ сорвался вопль голода, отозвавшийся эхом, когда она задрожала в его руках. Кейн низко застонал, и медленно, всем весом опустился на нее.

— Кейн? – Шерра тяжело вдохнула, голова Кейна лежала на ее плече, а тело почти сокрушило ее под своим весом. – Кейн? – Она толкнула его в здоровое плечо.

Его дыхание было спокойным, и ровным. И вес его тела на ней становился все тяжелее.

— Черт возьми, Кейн. – Она не знала, смеяться или плакать. Шерра начала бороться за свободу, толкая его в здоровый бок, пока ей наконец, не удалось перекатить его с себя на постель.

— Не в себе, ага, – пробурчала она. – Можешь быть уверен, Кейн. Ты абсолютный безумец. Тебя нужно посадить в клетку.

И у него все еще была эрекция. Она расстроено застонала, скатываясь с постели, и набросила на него одеяло, испытывая негодование. Ее спасли уколы Дока? Она устало покачала головой. Док трясся над своими лекарствами, как скупец над деньгами. И теперь, Кейн спал глубоко и безболезненно, в то время как она шагала по комнате туда-сюда, костеря себя за нехватку самоконтроля.

Она плюхнулась на стул у постели, глядя на спящего Кейна. Его ранение спасло ее от продолжения, фыркнула она тихо. Лучше уж так, чем если бы он отключился в двух секундах от оргазма из-за введенных ему обезболивающих.

— Придурок, – пробормотала она. – Ты сам для себя опасен.

Проведя рукой по волосам, Шерра устало двинулась к кушетке.

— Не оставляй его одного, Шерра, – передразнила она Дока. – Он может причинить себе боль, Шерра, – фыркнула она. Да, даже страдая от ран, он был способен крутить ею, как ему захочется.

Она растянулась на кушетке, уставившись в потолок, и молила о терпении. Шерра подозревала, что оно ей очень понадобится, если рядом будет Кейн Тайлер.

— Она не может это контролировать. Это черта, которую я заметил у самок Пород. Их тела просто не могут сопротивляться прикосновениям пары, независимо от обстоятельств и самочувствия. Пока не произойдет зачатие, или, в случае с Шеррой, пока не утихнет ее горячка, как это происходило раньше.

Кейн не забыл слова Дока Мартина, сказанные ему на следующее утро после приезда в резиденцию Пород. Но он был достаточно мужчиной, чтобы дать ей время и позволить Шерре прийти к нему по собственной воле, а не потому, что ее тело не давало ей выбора. Это было самое ужасное, самое ядовитое противоречие, которое он первоначально испытывал из-за отношений между Меринас и Кэлланом. Он чувствовал себя так, будто его сестру загнали в приперли к стенке, даже при том, что сейчас она казалась безумно счастливой.

Но находясь на территории поместья, наблюдая за ними, он внезапно увидел все с другой позиции. Хотя его ситуация отличалась. Шерра была его женщиной. Его, даже без всякого спаривания и горячки. Но готова ли она признать сей очевидный факт, Кейн не знал. Если бы она не была в горячке, то скорее бы ад замерз, чем он позволил бы ей продолжать удирать от него.

Было нелегко держаться от нее на расстоянии, сводить все их общение к минимуму, позволять себе обсуждать с ней только дела Прайда, отпускать язвительные комментарии, которые ранили не только ее, но и самого Кейна. Он каждый раз позволял ей улизнуть, вместо того чтобы преследовать ее. Кейн предоставлял ей свободу. Он не хотел принуждать ее, он хотел, чтобы она добровольно пришла к нему, чтобы сама захотела быть его парой.

Он сдернул с пояса радио.

— Шерра, ты где?

Он чертовски устал ждать от нее решения. Его гордость страдала от того, что она предпочла терпеть физические мучения, лишь бы не быть с ним, хотя мысль о том, что она хотела защитить его от неизвестных последствий, грела душу. Он коварно усмехнулся. Иногда неизвестность могла быть чертовски возбуждающей.

— Проверяю боеприпасы, – кратко ответила она. – В чем дело?

Он автоматически развернулся к низкому длинному стальному сараю, в котором хранилось оружие и боеприпасы. Он был построен согласно техническим требованиям, которые подготовила для них Шерра. Оружие тоже выбирала она. Вероятно, эта женщина разбиралась в оружии едва ли не лучше, чем сам Кейн. Но не пистолеты с винтовками он желал с ней обсудить.

— Буду через минуту. Нужно поговорить, – кратко ответил он. Кейн не собирался обсуждать их дела по открытой линии.

В то утро он проснулся с такой эрекцией, что ею можно было бы забивать гвозди в дуб. Его возбуждение чуть уменьшилось в течение дня. Если то, что обнаружил доктор Мартин, было верно, то их с Шеррой физическая связь образовалась еще тогда, в их первую встречу. И его абсолютно не колышет, как это случилось. Все что он знал, это то, что он жаждал ее с огромной силой, и что ее потребность в его близости была в десять раз сильнее.

Он потянул на себя дверь и ступил в прохладную, хорошо освещенную оружейную. Она была там.

Кейн глядел на нее, стискивая зубы от враз напрягшегося выражения ее лица. Ее глаза потемнели от бессонницы, Шерра сжимала губы, борясь с горячкой, сжигающей ее тело.

— Что, черт возьми, ты здесь забыл, Кейн? – тут же выпалила она. – Если ты не заметил, я занята делом.

— Думаешь, что сможешь вечно с этим бороться, Шерра?

Она вздрогнула. Если было что-то, что приводило его в ярость, так это неприкрытая боль, всякий раз появляющаяся в выражении ее лица, когда она сталкивалась с чем-то, чему не была готова противостоять.

— Черт возьми, Кейн. – Она отошла от ящиков, которые проверяла. – У меня есть работа, которую необходимо сделать. У меня нет лишнего времени.

Он медленно шагнул ближе, стараясь не вспугнуть ее.

— Шипишь и царапаешься, как всегда, – насмешливо заметил он, позволив себе саркастичную усмешку, которую она так ненавидела. – Я предпочитаю слышать твое сладкое мурлыканье, когда я к тебе прикасаюсь.

Ему было необходимо вывести ее из себя. Кейну было нужно лишить ее всякого контроля, за который она цеплялась в его присутствии.

— Я не мурлычу. – Она выглядела испуганной от подобной мысли.

— О да, мурлычешь. – Он старался подавить улыбку, вызванную ее протестами. – Твое тихое, нежное мурлыканье, когда я к тебе прикасаюсь, Шерра. Я его помню. Низкий, мягкий звук, резонирующий от удовольствия в твоей груди.