– А что же вы? – захлебывалась слезами Татьяна.

– Мы? А мы же нечистая сила, демоны, бесы, плохиши. Мы же не умеем помогать. И руки у нас связаны – над нами ведь тоже есть контроль. К тому же, по твоему мнению, мы зло. А разве зло может помогать? Мы так, темнота, бездна, ничто. Мы не лжем, не обнадеживаем умирающего речами о выздоровлении, не даем надежду бесплодным женщинам. Мы то, что есть вы, но вы отказываетесь знать нас. Мы тень, в которую не хочется верить, но которая всегда рядом, лишь только вы выйдете на солнце. Помочь можно всегда, только надо поверить, поверить в нас, как ты и твои близкие верили в то, что твой отец жив. Но вы верите в Него. И просите Его. Но разве Он помогает? Разве Он что-то сделал для вас? Ни-че-го! А теперь, милая леди, успокаиваемся и наблюдаем за потрясающим зрелищем! Обожаю игры! – заорал Грешник и захлопал по-детски от радости в ладоши.

Виктор беспомощно смотрел на девушку.

– Пришло время, чтобы вы выяснили между собой то, с чем должны были разобраться уже давно. Но бессмертный не может биться со смертным. Поэтому ты, Маркус, обретешь человеческую плоть, а к тебе, Луций, вернутся твои навыки.

На Звереве появились доспехи генерала Черного легиона, в ножнах оказался острый меч, а в руке – прямоугольный щит цвета каменного угля с золотой отделкой. Маркус пристально оглядывал противника.

– По-моему, можно начинать, – с ухмылкой произнес горбун, сидящий на трибуне с пакетиком чипсов и полторашкой дешевого пива.

– Приступайте, – скомандовал Анатас.

Маркус ударил себя в грудь и поклонился своему хозяину.

– Береги себя. С этой минуты ты смертен и, если проиграешь, окажешься там, откуда вышел. А я уверен, тебе этого не хочется, так что постарайся не разочаровать меня.

Маркус, улыбаясь, вращал мечом с рукоятью в виде змеиной головы и плавно обходил капитана по кругу. А Алексей думал, но не мог себе представить, как ему сражаться с этим гигантом. Он видел меч впервые в жизни. Маркус грифом кружил вокруг капитана, сокращая расстояние, словно туже затягивая петлю. С каждым кругом сердце Зверева билось все чаще, а Маркус становился все ближе. Капитан сжал свой меч и прикрыл корпус массивным щитом. О чем он думал? О том, о чем думает любой человек, когда находится между жизнью и смертью: он думал, как выжить. Когда к твоему горлу приставлено холодное, как лед, и острое, словно бритва, лезвие клинка, ты думаешь лишь о себе. Захлебываясь последними глотками воздуха, ты пытаешься вместить в свои легкие как можно больше спасительного кислорода.

Страшное горбатое существо, улыбаясь, жрало и пило спиртное. Нет, не так был страшен властелин тьмы, который, облокотившись на свою трость, пристально смотрел на арену сверху. И не так был ужасен Ворон, который о чем-то говорил с Татьяной. По жилам капитана прошел страх при виде этого неказистого, уродливого, порой смешного горбуна. Прав был Виталий: от него веяло смертью так, что в воздухе чувствовался запах тухлого мяса. От него с каждой долей секунды распространялась по арене тень черная и густая, которая обволакивала и впивалась в легкие, укрывала своей мерзостью весь свет, погружала все вокруг в непроглядные сумерки. Это существо раковой опухолью вкрадывалось в душу, овладевало ею и, когда она уже не могла сопротивляться, бросало жертву к ногам своему хозяину, ожидавшему ее с распростертыми объятиями.

– Что, генерал, ты готов умереть?! – сказал Маркус и тут же бросился на Зверева.

Молнией сверкнул клинок гиганта и вонзился в щит едва успевшего закрыться от удара Луция. Легионер рывком выдернул меч и нанес капитану не менее сильный удар ногой, от которого тот оказался на песке. Зверев мигом вскочил, и в эту же секунду в его голове раздался голос: «Сражайся! Ты все сможешь!». Преторианец осыпал Луция тяжелыми ударами, но тот, хотя и с трудом, парировал их. Маркус снова заходил вокруг него. И снова по арене пронесся звук лязгающих мечей. И снова, отряхиваясь от песка, поднимался Зверев. Прошло несколько минут, а щиты бойцов уже были в пробоинах и трещинах. Преторианец подался вперед и, оттолкнув Зверева, сильным ударом расколол его щит пополам. Луций в ответ набросился на противника, и куски дерева, защищавшие тела бойцов, оказались разбросанными по арене. Уставшие, в поту, они ходили по кругу, а когда круг становился слишком мал, обрушивались друг на друга серией тяжелых ударов и снова расходились. Изловчившись, Маркус уклонился от меча Луция и оказался за его спиной. Лезвие скользнуло по доспехам капитана, высекая из них искры. Зверев сделал несколько шагов вперед и обернулся. Маркус с улыбкой смотрел на него, на его мече алели капли. В глазах капитана помутнело, а спину будто окатило кипятком. Из-под брони появилась первая кровь.

– А ты все-таки человек, – Маркус поднес меч ко рту и слизнул кровь Луция.

– Продолжим?

И снова лязг железа зазвучал в Колизее. Удар за ударом, уклонение и снова атака. Под очередным натиском Луций вновь оказался на песке. Маркус быстро приближался к нему. Генерал откатился в сторону, нанес несколько ударов и рассек преторианцу бедро. Маркус припал на колено, тяжело дыша. По его телу прошла хорошо забытая человеческая боль. Из открытой раны хлынула багрово-красная жидкость.

– Как видишь, и ты не бессмертен!

Преторианец вскочил и с криком кинулся на своего врага. И снова завязалась жестокая схватка. Истекая кровью, преодолевая боль и усталость, они бились, позабыв, ради чего сражаются. Каждым овладело существо, сидящее на трибуне и мирно попивающее пиво. Зверев вновь пронзил соперника мечом, на этот раз он попал в область печени. Меч, скрипя, вошел под пластины доспехов. Маркус рухнул на колени, выронив оружие. Шатаясь, прикрывая глаза от боли и усталости, он тщетно пытался нащупать меч на песке. С искаженным от боли лицом преторианец тяжело дышал и, опершись одной рукой об арену, другой прикрывал глубокую рану. Взгляд Зверева изменился, словно внутри капитана ожил кто-то другой. Он даже не понял, как меч Маркуса оказался рядом с ним, привлекая его внимание драгоценной отделкой. Алексей поднял клинок и ощутил его легкость. Рукоятка, как влитая, лежала в его ладони. Подходя ближе к хрипящему от боли противнику, Зверев с улыбкой любовался вновь обретенным оружием. По его руке прошел холод, такой, что заломило кости. Капитан прикрыл глаза и глубоко вдохнул.

– Думаешь, ты стал лучше меня? Хотел превзойти меня?!

– Ты всех предал! Всех нас, кто был с тобой рядом, кто помогал тебе, кто верил в тебя! Ненавижу тебя, будь ты проклят! – сплевывая кровь, прохрипел Маркус.

Тело капитана зашло за спину Маркуса и обняло стоящего на коленях преторианца. В эти секунды Алексея не было, на его месте был Луций, генерал Черного легиона. В его голове замелькали картины сражений некогда великой империи, в висках застучало.

– Я никогда не прощал предательства, Маркус. Никогда! Не прощал друзьям, не прощу и брату!

Он подставил меч к его шее, поцеловал и резким движением перерезал горло. Тело Маркуса вздрогнуло, из раны хлынула кровь. Некогда могучий и сильный, он подался вперед и упал лицом вниз на белоснежный песок, который, словно губка, стал жадно впитывать кровь. Луций внимательно смотрел, как жизнь покидает брата. Уставший и раненый, он любовался его смертью. С холодной стали капала еще теплая, не запекшаяся кровь. Генерал улыбнулся. В его голове раздался шум барабанов и гул труб. Колизей завращался вокруг, словно Луций находился посредине адской карусели. Потом все стихло. И тут же послышался лязг железа, шум визжащих стрел, крики умирающих и раненых. Вокруг него шла битва: сражались два войска. Он видел это, не ощущая себя, словно он был всем сразу. Он мог заглянуть в любую точку, увидеть, как по стеблю травинки ползет букашка или как выпущенная из лука стрела пронзает плоть, мог слышать приказы и стоны людей. Его внимание привлекли два всадника, которые с пятью сотнями телохранителей врезались с фланга во вражескую пехоту. Они были одеты одинаково в тяжелые черные доспехи с золотой чеканкой, забрызганные кровью. Привставая на стременах и резко опускаясь, они во имя империи обрушивали удары мечей на головы противников. Один из всадников с несколькими воинами отделился и углубился в человеческую массу, сметая всех на своем пути. Кони топтали людей, люди рубили друг друга, и никому не было пощады. Всадник подскочил к одному из сражавшихся и что-то крикнул. Переданные из уст в уста слова гонца дошли до одного из воинов в черных доспехах.