— Мне не нужны смерти. — Зэсс смотрел в лицо дауру. — Начнешь драку — потеряешь своих людей.

— Тогда облегчи мне задачу. Не заставляй доставать мечи. Мне нет чести убивать безоружного.

Зэсс молча продолжал смотреть в глаза командиру. Тот все понял.

Визг нескольких мечей, вылетевших из ножен резанул слух. И Тáйга закрыла глаза. Испуганное воображение дорисовало искромсанную мечами плоть безоружного человека. Но при звуках битвы с закрытыми глазами стало еще страшнее. Перемещаясь внутри тесного пространства, кто-то отпихнул мальчишку прочь с дороги, и Тáйга отлетела куда-то под стол, ударившись лбом о неудачно подвернувшийся табурет.

Зэсс лавировал между мечей, кувыркаясь, словно цирковой трюкач. Деваться ему все равно было некуда. Выход преграждали обнаженные мечи остальных воинов. Долго такой бой продолжаться не мог. Один удар все же настиг свою жертву, и спереди, по груди Зэсса прочертилась темная полоса. Он согнулся, зарычал от боли и, подпрыгнув к одному из солдат, ударил сильно по ногам.

Второй клинок нарисовал полосу на спине.

Тáйга услышала еще один яростный рев и увидела пролетающий мимо меч. Дальнейшая картина навсегда отпечаталась в ее памяти. Что-то изменилось. Глаза ее спутника, прежде темные и безжизненные, ловившие изредка лишь отблески огней костров, вдруг ожили. Полыхнули ярким красным пламенем, словно сами стали двумя языками от костра.

Зэсс быстро развернулся и мощным ударом руки отбил клинок командира. Рука его пролетела дальше, словно молния вонзившись тому в горло и окаменела, пригвоздив даура к стенке в паре ладоней от пола. Остальные солдаты застыли, наблюдая как их предводитель беспомощно трясет руками, болтаясь над землей и как темнеет его лицо, сжатое чуть ниже подбородка железной хваткой обычного человека.

Зэсс удерживал даура, и лицо и шея воина продолжали темнеть, покрываясь черной пеленой смерти. Белки глаз также почернели. Вскоре, вся его голова стала похожа на обугленную головешку. При этом человек хрипел! Он был еще жив, пытаясь руками оторвать от своей шеи смертельную хватку.

Когда чернота поползла с лица даура на руку державшего его, Тáйга не выдержала. Схватив табурет, она проломила легкое окно таверны и выскочила через осколки на улицу, глотая ртом свежий воздух.

Рядом с таверной, срывая привязь, бились кони. Она выдернула из ножен кинжал и полоснула по поводьям первого же животного. Страх приподнял ее над землей и кинул в седло, заставляя крепко вцепиться в гриву и прижаться к спине лошади.

Свободное животное ринулось прочь от таверны, унося на своей спине испуганного юнца, бледного как смерть.

Вскоре лошадь перешла на рысь, а Тáйга все так же прижималась к ее шее и спине, позволяя животному самому выбирать себе дорогу. Потом пошел шаг, а затем, свободный конь, словно не замечая сжатый комок у себя на спине, и вовсе остановился и принялся щипать сочную траву.

Тáйга медленно стекла вниз по холеному теплому боку и шмякнулась посреди поля.

Она подобрала колени к себе поближе, крепко обняв их руками, как в детстве, прячась от своих страхов под одеялом. Только в детстве страхами были рассказанные на ночь страшилки или то, что привиделось во сне, а тут…

Тáйга никогда не видела такого. Не видела, чтобы жизнь из людей высасывали, не видела, чтобы люди чернели и задыхались от прикосновения. Кто мог обладать такой силой? Кем на самом деле был ее попутчик? Магом, вернувшимся из старинных сказок и легенд? Кем он мог быть?

Она долго лежала, глядя в небо, но видя лишь чернеющее лицо даура.

«Он хотел их убить. И убил бы.»

Страх всего лишь погнал ее прочь. Страх перед неизведанным и перед оставшимися воинами. Страх стал решающим именно в тот момент.

Готова ли она была уйти раньше? Готова была, когда он взял с собой Скура, не спросив ее мнения? Готова была, когда позволила ему насмехаться над ней? Готова, когда поняла, что вовсе не нужна ему? Гордость давно вопила уйти, и лишь трезвый голос разума говорил, что вместе для нее безопаснее. Готова ли она уйти сейчас? Даже после увиденного?

Там, в таверне, она не принимала решения. Ее погнал страх. Страх заставил высадить окно и удержаться на лошади.

Хватит с нее всего этого? Она сама способна дойти куда ей надо? Да и много ли ей надо? Мальчишка. Кому она нужна? Кому в голову взбредет, что у него между ног драгоценные камни?

И еще… Зэсс был прав. Пора ей самой принимать решения. Сначала отец, потом дядя. Она сама толком никогда не решала, что ей делать. И в Гунхал она идет только потому, что так посоветовал Тир. Какая, собственно, разница, куда ей идти? Почему бы ей не подумать, что дальше? Что на самом деле дальше ей делать? И для таких мыслей и для столь самостоятельной юной девы не нужен попутчик с кучей странностей, убивающий прикосновением. Совсем не нужен…

Вокруг начало темнеть. Она полдня провалялась тут! А вдруг их там уже нет? Никого нет? И она останется здесь совсем одна? Даже если Зэсса убили или схватили, никому не нужен мальчишка, мешающийся под ногами. Никто ее не тронет.

Сильной быть не получилось.

Она встала и подобрала болтающиеся поводья пасущейся рядом лошади. Нужно вернуться. Если Зэсс жив — он поможет ей. Все равно, от чего чернеют те, кто нападает на него.

А если мертв?

Она вспомнила те раны от мечей. Спина и грудь. Окрашенная кровью одежда. И куча наемников вокруг.

Она не может остаться одна. Она не умеет…

Тáйга с трудом влезла на лошадь. Тот страх, погнавший ее прочь от таверны и от убийц, он прошел, предоставив место новому: страху остаться одной, идти дальше одной, быть беззащитной и принимать решения. Нужно возвращаться и искать Зэсса. Ему нужна ее помощь. А ей нужен он.

Только куда ехать? Она огляделась. Прилично же она проскакала с дури. Вокруг была равнина. Одинаковая, куда ни глянь.

Тáйга вертелась в седле, пытаясь определить, куда ехать, но везде, насколько хватало глаз, простиралась одинаковая зелень. Слезы брызнули из глаз. Что теперь делать? Куда ехать? Как вернуться? Станет ли он ждать ее, если жив?

В небе показалась первая звезда. Тáйга легко тронула ногами бока. Послушное животное пошло вперед, унося зареванного юношу прочь.

Куда она поедет? Ей было все равно. Единственное, что она знала точно, она никогда не найдет той таверны. Неважно, какое направление выбрать. Никогда ей не вернуться. Это ее судьба. Жив Зэсс или давно остывает, волочась за лошадью кого-то из наемников. Она все равно не найдет его.

Но пока никто не будет искать мальчишку, время у нее есть. И все равно, куда она приедет. Лишь бы подальше от этой страны, подмятой под себя даурами.

Она покопалась в седельных сумках чужой лошади. Одежда, немного денег, оружие и немного еды. Это лучше чем то, с чего она начинала. К тому же, теперь у нее есть лошадь. Как она умудрилась удержаться в седле все это время? И как она вообще на нее залезла так быстро?

К вечеру она выбралась на пустынную дорогу. Проехав немного, но так и не поняв в какую сторону направляется, она попыталась устроиться на привал. Огонь отказывался заниматься, и Тáйга плотнее закуталась в чужой плащ, пропахший конским потом и чужим мужским запахом. Плохо, если в этой суматохе она повернула назад. Дорога была незнакомой, но она могла попасть на какую-нибудь заброшенную или объездную. Главное, не вернуться в свой город. А так, пускай его, хотя бы и назад.

Рано или поздно, она должна была остаться одна. Всего лишь вопрос времени. Люди вокруг нее умирали. Все, кто ей был близок. Зэсс стал нужным. Теперь и он мертв. Чем чаще она думала об этом, вспоминая как прошло лезвие меча по его телу, тем сильнее росла ее уверенность в его смерти. Она убивает всех, кто ей дорог. Поэтому, теперь она одна. Так должно быть. Девушка в теле юноши. Чужая холеная лошадь и немного еды. Все, что ей нужно. Большего не требуется.

Глава 8

Утром она проснулась от звука голосов. Над ней стояли трое мужчин, по виду крестьяне. Они забрали лошадь и все, что на ней было, сняли с испуганного мальчишки плащ и сапоги, пнули на прощание и удалились, довольные добычей. Так начался новый день.