«О чем я только думаю?»

И что ей делать? Что значит «не могу жить мужчиной»? Правда, лечь и умереть?

Она вспомнила свой сон. Черный пепел. Одна жизнь на двоих — этого недостаточно. Сейчас она возмущена тем, что превратилась в юношу. А Эйон мертв. Его убийца сидит на троне и посылает за ней своих наемников. Ее семья мертва. А она вынуждена уйти из своего дома, и ее проблема только в том, что она стала мужчиной? Это же смешно!

Зэсс очнулся и словно угадал ее мысли.

— Либо ты выбираешь жизнь, либо ты выбираешь жизнь женщиной. И больше к этому не возвращаемся. — Он резко встал и полез за сумками.

Тáйга сжала кулаки так, что обкусанные ногти впились в кожу. Но ее голос был тверд.

— Совсем не возвращаться не получится.

Он кинул ей свою одежду.

— Одевайся. Мужчина должен одеваться как мужчина.

Спустя несколько минут, Тáйга выползла из-за деревьев, подтягивая сползающие штаны. Молча сняла пояс со своей одежды и нацепила сверху отцовские ножны.

— Пошли.

Было еще слишком рано, и дорога казалась вымершей и непривычно тихой. Мешались непривычно не по размеру надетые штаны, неуютная большая одежда, мешалось новое тело, не желающее признавать хозяйку. Она стискивала зубы то от обиды на несправедливость этого мира, то от злости на него. Мало ей бед на голову. Теперь остаток жизни она проведет подстригая себе бороду?

Громкий храп со стороны обочины заставил отвлечься от невеселых мыслей. Справа от дороги лежало тело, издавая гнусные звуки. Тáйга сморщилась и отвернулась, а ее спутник, наоборот, направился к этому бревну и растолкал его.

Бревно оказалось тем самым здоровенным детиной, с которым они столкнулись при выходе из таверны. Вокруг него осязаемо клубилось стойкое амбре. Он сел, неуверенно моргая и оглядывая их мутными глазами. Зэсс протянул ему флягу с водой, что возмутило Тайгу. Она не могла понять, зачем ему дался этот пьяница. Ему. Который лишний раз не обернется, если кого-то будут убивать поблизости.

— Вижу, вчерашний вечер удался, приятель? — Зэсс стоял над детиной, ожидая, когда тот промочит горло.

— Мало какой вечер не удастся, когда есть приличная выпивка, — тот переводил взгляд с Тайги на мужчину, протянувшему флягу. Взял ее. И сделал несколько больших глотков. — Хотя, надо признать, наливают там мочу старой лошади. — Он вернул флягу. — Чем обязан такому вниманию? Если хотели ограбить, лучше было не будить.

— Вряд ли у тебя есть что брать. — Бледный спутник Тайги протянул руку, помогая пропойце подняться.

— Что верно, то верно, — тот поднял свой отощавший мешок. — Может, я вчера тебе что наговорил? Или пришиб ненароком?

— Нет. Я вчера слышал, что ты направляешься к Гунхалу.

— К Гунхалу? Это где такое место, блах тебя дери? Да я сам не знаю, куда направляюсь. Лишь бы подальше из этих прогнивших земель. — Детина смачно потянулся. Так, что захрустели все кости.

— Значит, я ошибся. Но если тебе все равно, куда идти, ты можешь присоединиться к нам. Мы были бы рады кампании. И, с таким достойным мужем, дорога была бы много безопаснее.

У Тайги челюсть отвисла, как ее знакомый начал говорить.

— Красиво стелешь, — детина еще раз потянулся, поиграв мускулами на огромном теле. — Вы кто такие?

— Этот юный отрок, — в его голосе Тайге послышалась ирония, — направляется к своей матери. Мне поручено его сопровождать. Но, говорят, дороги здесь неспокойные. Так что, нам была бы весьма кстати кампания.

— Погоди, погоди, — Тáйга возмущенно задергала его руку. — Мы не договаривались, что ты будешь набирать попутчиков. Такого уговора не было!

— У нас и не было уговора, что я НЕ буду набирать попутчиков. — Он отвернулся от нее. — Так что скажешь друг? Можем мы путешествовать вместе?

— Твой юнец сейчас на пену изойдет, д-р-у-г. — детина смачно плюнул на дорогу.

— Это издержки воспитания матерью. Всю жизнь при юбке. Избалован.

— Я?! — она схватила его за руку и потащила в сторону от ухмыляющегося сцене детины.

— Ты чего делаешь? Зачем он нам нужен?

— Он от тебя внимание отвлечет, получше твоей новой внешности. Особенно, когда все вернется на свое место. И лишние кулаки нам не помешают, если что. Которыми он помахать любит.

— Ты с ума сошел? Да он ко мне под юбку лез!

— Это все твои аргументы? Сейчас ты не в юбке. И неизвестно, будешь ли в ней когда-нибудь. Ты и тогда была не в юбке. — Темные глаза издевались над ней.

— А если у меня грудь вырастет через минуту?

— То-то он удивится. Я сказал, мы идем вместе, значит, мы идем вместе. — Он развернулся и подошел к детине.

— Так принимаешь ли ты наше предложение? Наш юный друг не бедствует. И способен оплатить достойный кров и пищу попутчикам.

— По рукам, друг. — детина осклабился, обнажив крупные зубы. — Идем вместе. И в драке помогу, если что, будь уверен. Как звать то вас?

— Зэсс, — они пожали руки.

— Зэсс! — она издевательски крякнула. — Ну что же, я тогда Тáйга. Воспитан матерью. С плохими манерами. Избалован.

— И с дурацким именем. — подхватил детина. — Только женщина могла пацана так назвать. — Я — Скур. Манеры обычные.

— Тебя то нам и не хватало. — Тáйга злобно фыркнула и пошла вперед по дороге.

— Ты, малец, смотри, у меня голова хоть и трещит, но за уши я тебя оттаскать сумею. Или выпороть. А то мамка тебя сильно баловала, — донеслось ей вслед.

«Воспитателя мне только не хватало!»

Она злобно дернулась вперед, забывая, что штаны спадают и чуть не кувыркнулась новым носом в дорожную пыль.

Попутчик им попался разговорчивый. Про Тайгу все забыли, и она шла себе позади их маленького отряда. У нее закрепилась мысль, что Зэсс специально нашел кого-то, чтобы не слушать ее нытье по поводу нового облика. Скур общался с тем, который теперь охотно назывался Зэссом и, кажется, они вполне друг друга понимали. Хотя, общение больше походило на продолжительные монологи от Скура. С многочисленными деталями, смачно приукрашенными и сдобренными похабными шуточками. Найдя благодарных слушателей, к вечеру он уже еле языком ворочал. С удовольствием глядя как Зэсс достает еду из сумок, Скур наконец обратил внимание на его лицо и руки.

— Это где тебя так исполосовали, дружище?

— Драка. Пьяная драка.

— А-а, понимаю. — он пустился в пространный рассказ о том, как ему порвали ухо в одной из таверен этих поганых земель.

К тому времени, когда он, наконец, угомонился и заснул, храпя на весь лес, Тáйга была безмерно благодарна возникшей тишине. Она быстренько перебралась к ложившемуся Зэссу.

— И зачем он тебе?

— Принесу в жертву, когда наговорится.

— А серьезно? Зачем он нужен? Тебе и я в обузу была.

— Был. Воспринимай себя соответственно внешности. И ты и сейчас в обузу.

— Ты не ответил.

Бледный спутник сел, повернувшись к Тайге так близко, что огонь заплясал в его темных глазах, а тонкий шрам показался извилистой нитью, попавшей с одежды на лицо.

— В нем много жизни. Он большой и сильный. — он замолчал, подбирая слова, — в нем очень много жизни.

— В нем больше дурости, бахвальства и вина.

— Он ненадолго с нами. Потерпи.

— Тебя не волнует, нравится он мне или нет? До Гунхала далековато. И терпеть его еще долго.

— Недолго. Тебе он тоже нужен.

— Это зачем?

— Он заставляет тебя думать только о нем.

— Неправда, — она глянула на храпящее чудо рядом, — мне он не нравится, чтобы я о нем думала.

— Именно поэтому ты и думаешь о нем. Твоя злость и недовольство помогают не думать о том, что у тебя теперь между ног.

— Это ты сейчас придумал, да?

— Да, я взял его из своих соображений. Можем обсуждать или нет. Ничего от этого не изменится. Ложись спать.

Тайгу разбудил Скур, неприятно теребя своими похожими на колбаски пальцами.