— Лучше сама, — предупредил он, глядя мне прямо в глаза. Я попыталась сопротивляться, но спорить с вампиром… Одной рукой он пригибал бокал все ближе к моим губам, второй обхватил меня за затылок, не давая уклониться. И все-таки влил в меня свое пойло до последней капли. Я кашляла, давясь, не в силах продышаться, протянула руку, ища, чем бы запить, и он тут же влил в меня еще и сливовицу из своего бокала.

— Ненавижу, ненавижу тебя, зачем? — бормотала я, борясь с нахлынувшим головокружением, тошнотой (уже не фигуральной, а самой, что ни на есть всамделишной), с тьмой перед глазами. Ну не воспринимал у меня организм алкоголь, нельзя мне было крепкого. Да я на любом застолье водку из своей рюмки выливала в ближайший фикус глядя прямо в глаза того, кто мне ее туда налил. Пока не нарвалась на вампира. За каким-то лядом решившего меня споить.

Из дальнейшего мероприятия я выпала полностью. Помню только, как Анхен, откидываясь рядом со мной на спинку дивана, просит:

— Спой для меня, Юленька. Помнишь, ты как-то пела? Про старый дом.

— Проклятый старый дом? — пьяно хихикнула я. Ну что еще может сгодиться вампиру?

— Почему проклятый? — не оценил шутки юмора Анхен, — Обычный. Родной. У каждого где-то есть.

Юля послушно запела, подыгрывая себе на гитаре:

Возможно, это была не первая песня, которую она пела в тот вечер, и вряд ли последняя, но я запомнила только эту. Может потому, что о ней просил Анхен. Голос у Юльки был высокий, на мой вкус — слишком высокий, но песню это не портило ничуть:

Разбудил меня щелчок выключателя. И вспыхнувший яркий свет. Болезненно моргая попыталась сесть и осознать, где я. Ну да, комната, диван, стол. Стол, впрочем, уже убран, преобразован в несколько отдельных рабочих столов в идеальном состоянии. Комната пуста, все давно разошлись, бросив пьяную меня спать на многострадальном диване. А в дверях стоит Анхен, уже не только переодевшийся в цивильное, но и накинувший пальто со своим неизменным элегантным шарфиком. Благоухающий свежестью (душ в программу мероприятий явно входил), с ясным взором и открытой улыбкой. Светлейший куратор во плоти. Прекрасный, как вампир. Да, собственно, вампир и есть.

— С Новым Годом, Лариса! С наступившим тебя 7489-м годом!

— Как наступившим?! — попыталась вскочить, но перед глазами тут же все поплыло. — Вот зачем ты меня напоил, чтоб тебе в бездне сгнить, мне ж нельзя водку, мне плохо от нее! Мало мне было твоей гастрономии, теперь еще и голова, и… есть тут где-нибудь туалет?

— Есть. В коридоре. Пойдем, провожу.

Провожать ему меня пришлось весьма конкретно, потому как ноги не держали, а координация отказывала. А в туалете я долго и страшно тошнила, вызывая все новые и новые спазмы, исторгая из себя все, что только можно, лишь бы только исторгнуть еще и отраву. Наконец, вся покрытая испариной, не в силах справиться со слабостью, просто уперлась лбом в ободок унитаза, мечтая забыться вечным сном.

Не удалось. Потому как вампирам что «М», что «Ж» — все едино, им, наверно, только «В» подавай. Не погнушался светлейший за мной в кабинку ворваться, поднял на руки, куда-то понес. В коридоре было хорошо, свет почти погашен, разве что лампочка у сестры на посту светится. И не души.

Меня вернули в ту же комнату, на тот же диван.

— Полежи. И всегда у тебя на алкоголь такая реакция?

— Какая? — злобно зыркнула на этого деятеля медицинских наук. — От алкоголя все люди пьянеют, мог бы выучить за восемьсот-то лет.

— «Все люди» давно домой ушли, праздник празднуют, а выпили они этого алкоголя значительно больше, чем ты. И с унитазом никто из них не делился.

— А я маленькая еще! А ты меня спаиваешь. И растлеваешь! И не поверю я, что так вот просто! Ты это специально, ты все это специально, тебе просто нравится меня мучить! Всегда, с первой встречи! — я залилась бессильными слезами.

— Подожди, я принесу тебе лекарство, станет легче.

Ну да, мы же в больницу играем, вы же у нас доктор, конечно лекарство, сначала отравить, а потом, конечно, лекарство.

А лекарство надо было почему-то непременно колоть, и непременно в вену. И укол был весьма болезненный. Но минут через десять мне полегчало. В смысле совсем. Голова стала ясной, боль и слабость прошли. С удивлением отделила себя от дивана, ощущая, что вертикально я себя чувствую теперь столь же прекрасно, как и горизонтально.

— Что ты мне вколол?

— О, это жуткая смесь, запрещенная к использованию по эту сторону Бездны.

— А если запрещенная, то как она у тебя здесь оказалась?

— Ну, я вечно что-нибудь нарушаю. Кстати, на людях она еще не тестировалась, вот на тебе и испытаем, — и как всегда открытый серьезный взгляд. То ли прикалывается, то ли правда. А лекарство, похоже, и впрямь — вампирское, вон как быстро и чисто подействовало. Да и не колют у нас при отравлении в вену. Скорей желудочное что-то дадут.

Но это уже лирика.

— А Новый Год правда уже наступил?

— Час назад. Ну и где тебя потеряли? Дома? Или у друзей?

— У друзей. Я к Петьке обещала прийти праздновать. Меня ждут давно.

— Вон телефон, звони. Рассказывай про обстоятельства непреодолимой силы. Через час подъедешь.

— На чем? Транспорт уже не ходит.

— Ты настолько плохо обо мне думаешь? Раз уж ты по моей вине так задержалась, я готов отвести тебя в любую точку на карте.

— Да? — решила поймать его на слове. — А тогда можно это будет остров с белым песком посреди теплого-теплого моря?

— Если ты будешь очень сильно настаивать, то можно даже туда. Только учти, это будет билет в один конец, и проживешь ты там весьма недолго. Так что подумай.

Позвонила Петьке. Известие о том, что в больнице мне стало плохо, и я все еще тут, народ скорее напугало, чем порадовало. Мне посоветовали остаться до утра, потом даже собрались идти меня встречать.

— Не надо, меня обещали подвезти.

— Кто это? Знакомая бригада Скорой помощи?

— Да есть тут один, врач от бога. Вот только какого бога до сих пор не понятно, видимо проклятого.

Чуть ли не спиной почувствовала, как вампир при этих словах поморщился. А он что же думает, я ему безмерно благодарна за столь насыщенный Новый Год? Ну подумать только, сколько нового и интересного…

— Твое пальто, Лариса. Забрал в гардеробе, где оно одиноко страдало, украшенное проклятиями гильдии гардеробщиков галактики.

— Зачем? Нам же все равно вниз, — не сразу сообразила я.

— Да я на ваших машинах не езжу, — усмехнулся Анхен, — мне своя милее как-то.

Мы поднялись на крышу. Его машина блестела в свете звезд, все такая же прекрасная, какой я ее помнила. Но восторгом ее вид во мне не отозвался. На душе лежала тяжесть, а где-то глубоко внутри бултыхалась грязь, не растворенная до конца ни алкоголем, ни лекарством. Ни невозмутимым видом этого элегантного вампира — такого знакомого, такого привычного. Словно и не он это все… там…

— Давай присядем, Ларис, — он опустился на какую-то занесенную снегом приступочку и поманил меня к себе. Я послушно села рядом.

Город вокруг нас неистово праздновал. Над всеми дворами взвивались салюты, летели крики «ура», то там, то тут виднелись спешащие куда-то компании. Городской парк с этой крыши был не виден, но подозреваю, что там было в этот час особенно многолюдно и весело. А мы молчали.