— Ты чего мужик, в натуре, — заблеял он, — ты же убил его наверно. Ты чего…

— Вы, поганцы, мужика у гаражей пришили?

— Ты чего, чего, — окончательно перепугался «хорек», — какого мужика?

— Которого якобы оборотень загрыз. Пришили и морду свою собачью рядом нарисовали.

— Не мы это, собака его загрызла, — завопил тощий. Он совсем побелел от страха, наверно решил, что я пришёл мстить за убитого.

— А морду собачью кто нарисовал?

— Да, мы ее везде рисуем, по всему городу.

Толстяк закряхтел и попробовал подняться. Задерживаться здесь мне совсем не хотелось, во-первых, не понятно, на что был способен «хорек», а во-вторых из «качалки», в любой момент, могло появиться подкрепление.

— Бери дружка и валите отсюда. Пойдете за мной, точно убью, — сказал я.

«Хорек» подхватил приятеля и с трудом потащил через кусты. Я подобрал выкидной нож, сложил его и убрал в карман, и часто оглядываясь, зашагал к остановке. Палку я выбросил по дороге. Ждать автобуса было небезопасно, мои новые знакомые могли вернуться, поэтому я поймал попутку и через десять минут был уже возле больницы.

Где находится Овражная я хорошо знал. Когда-то много лет назад на этой улице жил мой приятель Димка. Уже тогда большинство домов стояли пустыми, а теперь, наверно, и вовсе развалились и заросли ивняком. Улица эта шла от самого леса к старой водокачке. Прошлый раз, собирая грибы, я видел в зарослях, какие-то строения, но подумал, что кроме развалин ничего не найду. Кстати, именно там я последний раз видел Банника.

Если бы меня спросили, какого черта я слоняюсь по округе, высматриваю и вынюхиваю, я бы затруднился ответить честно. Наверно мне хотелось уйти от личных проблем, окунувшись с головой в никому не нужное частное расследование. В детективных романах все просто, произошло убийство, и задача главного героя состоит в том, чтобы найти виновного. В моем случае единственным подозреваемым остается собака, волк или непонятное сказочное существо. Кого мне искать и главное зачем? Даже если в доме лесника я обнаружу ужасную собаку, с мордой вымазанной кровью Пашки Грушина, что прикажете с ней делать?

Несмотря на первые заморозки, грибы еще росли и, когда я подобрался к покосившемуся забору, в руках у меня был почти полный пакет. Я свернул на неприметную тропинку и вышел к калитке. Вокруг дома росли высокие кусты черноплодной рябины и шиповника. Из-за забора раздавалось многоголосое тявканье и поскуливание.

— Добрый день! — крикнул я и потянул на себя сгнившую дверцу. Калитка легко поддалась, и я вошел в неухоженный сад. Стоило сделать несколько шагов, как со всех сторон, ко мне кинулись маленькие щенки разных пород и расцветок. Казалось здесь их собралось не меньше десятка. Я замер, с удивлением разглядывая этот забавный зверинец.

— Кыш! Кыш, малышня! — накинулся на них какой-то дядька, одетый в ватные штаны и телогрейку, — пошли прочь, пострелята.

Хозяин оказался совсем не старым, но сильно пьющим мужичком. Он неожиданно обрадовался гостю, тем более, что из кармана моего плаща, как будто нарочно, торчало горлышко бутылки.

Потомка лесника звали Петрович. Он был сильно расстроен, потому что вчера охотники ворвались к нему в дом, все перерыли, искали какую-то собаку-убийцу, нагрубили и даже дали в морду. Мы сели за стол и выпили. Я долго готовился к этому визиту и придумывал с чего начать разговор, но заготовленные фразы мне так и не понадобились.

Петрович оказался довольно приятным человеком. После третьей рюмки он «поплыл» и все мне рассказал. Оказывается, мой старый приятель Тимофей Банов устроил в его доме что-то вроде собачьего приюта. Он приносил сюда щенков, сам их кормил и лечил, а Петровичу за это давал водку и немного денег на еду. С Банником они познакомились давно, вместе выпивали и посещали общественную баню. Взрослых собак здесь отродясь не было, не считая кобеля, который все время ходил с Тишкой, как привязанный.

Мы довольно быстро выпили водку, закусывая ее солеными огурцами. Я старался, чтобы в рюмку Петровича попадало намного больше, чем в мою.

Когда бутылка опустела, я стал прощаться.

— А чего заходил, то? — провожая меня, спросил Петрович.

— За грибами пошел, да заблудился.

— Так ты это, иди прямо по тропинке и выйдешь к больнице. Можешь вдоль забора пойти или через лаз пролезешь, попадешь прямо в парк.

— Какой лаз? — не понял я.

— Так дырка там в заборе, — ответил Петрович, — мне Тишка показал. Она кустами заросла, если не знать, никогда не найдешь.

— Ты заходи с бутылочкой, — добавил он, — а то может щенка возьмешь? Сто рублей всего.

— Не могу, — ответил я, открывая калитку, — может быть в другой раз.

«Все-таки человек странное существо» — думал я, спускаясь с холма: «мы представляем всякие ужасы, придумываем злодеев и демонов, которые на поверку оказываются обычными людьми, добрыми и отзывчивыми. Может быть, когда-то здесь и жил убийца, но сейчас его потомок превратил свой дом и участок в собачий детский сад. Если и стоит искать оборотня, то точно не здесь».

Тропинка привела меня сначала к линии высоковольтных передач, а потом и к забору. Я осмотрел заросли ивняка и обнаружил узкий проход, а за ним пролом в кирпичной стене. Поздней осенью и зимой он хорошо виден, но сейчас его надежно скрывали ветки и пожелтевшие листья.

Я пролез сквозь кусты и втиснулся в проход.

В этом уголке парка все заросло березами и ивняком. Двигаясь вдоль забора, я выбрался на открытое место, и понял, что оказался рядом с кочегаркой. Отсюда до второго корпуса было рукой подать, а до того места, где нашли тело Лорда и того ближе. Сейчас больных в «двойке» не было, окна оставались темными и этот участок парка выглядел невероятно мрачным. Даже днем от этого места становилось не по себе.

Тропинок здесь не было, но высокая трава оказалась примятой и на сырой земле, кое-где, проступали отпечатки следов. Они вели к спуску в подвал. Ржавая крыша просела, ступени растрескались, но на деревянной двери висел новый замок. Когда я стал его осматривать, откуда-то снизу раздалось жалкое поскуливание. Дверь была старая, проломленная в нескольких местах и мне не составило труда заглянуть внутрь. Через широкие щели проникал тусклый свет, и я не сразу, но сумел разглядеть, какое-то шевеление и понял, что в подвале заперты щенки. Их было не то двое, не то трое. Я попытался просунуть в щель палец и в него сразу ткнулся холодный, мокрый нос. Палец лизнули.

Теперь я совсем ничего не понимал. Зачем кому-то понадобилось прятать их в подвале? Банник работал подсобным рабочим в больнице, он возится со щенками и, в принципе, мог бы их тут держать, но зачем, если к его услугам был дом Петровича? А, если это не он прятал здесь щенков, а кто-то другой? Но тогда кто и зачем? В любом случае, с этим нужно было разобраться.

Следующим утром я встал пораньше, оделся потеплее и вернулся к пролому. Щенки были на месте и очень обрадовались моему визиту. Я сказал им несколько ласковых слов, дал облизать палец, а потом спрятался в кустах и решил немного покараулить. Затея оказалась не самая удачная, потому что сидеть на одном месте было холодно и неудобно. Через два часа, проведенных в засаде, я настолько продрог, что уже собирался все бросить и пойти домой греться, когда из-за угла больницы появились три человека. Одного я узнал сразу. Старый плащ и кепку Банника было ни с чем не спутать. Двое других напоминали бандитов из 90-ых. На одном плохо сидел коричневый кожаный плащ, а второй был в короткой куртке и спортивном костюме. В руках они несли переноски, в каких обычно перевозят котов.

Троица дошла до подвала, Банник спустился вниз, раздался скрип замка, веселое тявканье и скоро Тимофей вернулся сначала с одним щенком, потом с другим. Их сразу посадили в переноски.

О чем говорила троица, я не слышал, было слишком далеко, но несколько фраз, которые долетели до меня показались довольно занятными.