– Здравствуйте, Олег, – я протянул руку, он пожал её. – Простите, что не называю вас по отчеству, не знаю его. Мы с вами встречались лишь однажды. На свадьбе Петрова. Припоминаете? – почему-то я испытал удовольствие от произнесённых слов.

– Разумеется, Юрий Николаевич. Только это было очень давно. Сто лет назад! – его губы растянулись в улыбке, но в прозрачных глазах остались неприязнь и беспокойство.

– Давным-давно, – согласился я. – Наше знакомство было не самым удачным.

Он засмеялся в ответ:

– Ерунда. Мы были глупыми и заносчивыми юнцами. Как петухи. Не держать же из-за этого камень за пазухой… Но какая неожиданность видеть вас здесь! То есть я, конечно, знал, что вы живёте сейчас в Испании, читал что-то в газетах. И всё же никак не ожидал встретить знаменитого журналиста… Может, на правах старых знакомых, перейдём на «ты»?

– С удовольствием.

– Позволь представить тебе моих спутников, – Морозов указал на стоявшего возле него мужчину средних лет. – Это Джордж Уоллис, журналист из США. Эй, Джордж, – окликнул он, – это господин Полётов, звезда российской журналистики.

Уоллис услышал своё имя, обернулся к нам и приветственно оскалился. Как я успел понять, американец почти не говорил по-испански. Олег обращался к нему на английском языке. Второго мужчину звали Эндрю Блэйк, он был англичанин. Ничего больше Олег о нём не сказал.

– Вы тоже занимаетесь журналистикой? – уточнил я у него по-английски.

– Нет, я из другой области. Моя профессия – социология.

– Значит, – я повернулся к Олегу, – ты тут по делу?

– Как сказать… Я вот уже три месяца в Мадриде, в посольстве работаю. А сюда меня завлёк Августин Монторья.

– Я знаком с ним.

– Скучный тип, – поспешил сказать Олег.

– Вдобавок, он гомосексуалист.

– Неужели? Не знал… Впрочем, мне нет до его ориентации никакого дела. Я с ним связан по работе. Бывал у него разок дома. У него обворожительная жена.

– Мы хорошие друзья с Амарантой.

– Ты всех здесь знаешь! Обширные связи!

– Такова наша журналистская жизнь. Надо уметь в любую задницу без мыла влезть, – я улыбнулся и посмотрел на американца. – Мистер Уоллис, вы освещаете светскую хронику?

– О нет, – американец показал красивый ряд фарфоровых зубов. – Я специализируюсь на религиозных вопросах: история, секты, конфликты… Но не подумайте, что я занимаюсь поисками скандальных материалов. Жёлтая пресса – не моё поле деятельности. Нет, я скорее аналитик… А здесь по приглашению господина Морозова.

Олег сказал, что приехал по приглашению Монторьи («…меня сюда завлёк Августин Монторья»), а Уоллиса, получается, пригласил Олег. Любопытно. Я бы не удивился, если бы Блэйк, в свою очередь, заявил, что его пригласил Уоллис. Что-то они темнили.

– А вот и сеньор Монторья, – Олег взмахнул рукой и сказал так, будто давал понять, что на данную минуту наша беседа окончена: – Мы ещё поговорим? Или ты уезжаешь, Юра?

– Да, мне пора. Я тут со вчерашнего дня, с обеда.

– А я сегодня вечером должен вернуться в Мадрид. Ты там будешь? Увидимся?

– Обязательно, – я пожал ему руку. – Как только прикачу туда, обязательно посидим где-нибудь, выпьем вина…

Олег приехал на виллу с американцами. Что-то насторожило меня в этом человеке.

На следующий день мне позвонил по телефону Джордж Уоллис.

– День добрый, Юрий! Вот решил я поприветствовать вас.

Я вспомнил, что дал ему визитную карточку. Прыткий тип.

– Юрий, я не покажусь вам чересчур нахальным, если предложу встретиться? Всё-таки мы коллеги. Мне будет очень приятно поближе познакомиться с российским журналистом. Я вообще люблю общаться с собратьями по перу.

– Деловой разговор?

– Нет, нет! Это беседа двух коллег, двух друзей.

Нахрапистый америкашка. Я таких никогда не любил. Впрочем, я вообще испытывал определённую антипатию к американцам. Вполне возможно, Улллис работал на американскую разведку, там полно таких самодовольных и чрезмерно уверенных в себе мужиков.

– Окей, Джордж, – согласился я, – у меня сегодня полным-полно времени.

Уоллис навязывал мне своё общество, и грех было не воспользоваться возможностью завязать ещё один контакт.

Мы посидели в ресторане, болтая вроде бы ни о чём, но я постоянно чувствовал, что Уоллис как бы прощупывал меня, задавая время от времени вопросы о моих знакомствах, работе, пристрастиях.

– Женщины, Джордж, – засмеялся я. – Для меня нет ничего более привлекательного, чем женщины.

– Тогда вам не следует ездить в США, – захохотал он в ответ, – там с женщинами всё хуже и хуже. Феминизм дошёл до предельной точки сумасшествия. Вот здесь, в Испании, с девушками общаться легко. Говорят, в России тоже легко относятся к сексу. Это правда?

– Пожалуй.

– Я читал вашу статью о любви, Юрий, – сказал он. – Мне нравится, как вы мыслите. У вас очень не стандартный подход…

– Вы знаете русский?

– Нет! И поэтому очень сожалею, что основная масса ваших публикаций для меня недоступна. Я читал только то, что публиковалось в Испании. Пять-шесть разных материалов.

Это был его первый серьёзный «прокол». На вилле Хименеса он разговаривал с испанцами только на английском языке или же через переводчика.

– Мне показалось, Джордж, вы не говорите по-испански.

Уоллис не смутился и откровенно заявил:

– Я люблю, чтобы обо мне знали поменьше, – он закинул ногу на ногу. – Понимаете, когда находишься среди посторонних, лучше сойти за простачка. Журналисту всегда лучше иметь дополнительную информацию. Разве вы не согласны со мной? Я всегда здесь, когда появляюсь в новом обществе, прикидываюсь, что не понимаю их языка. Они запросто разговаривают в моём присутствии о некоторых вещах, которые не позволили бы себе, если бы знали, что я понимаю их.

– Вы опасный человек, Джордж, – улыбнулся я. – Может, вы и по-русски понимаете?

– Нет, я говорю прилично по-испански, по-французски и немного по-арабски, – он явно хотел казаться откровенным.

– Мне кажется, вы почему-то заинтересовались мной, коллега, – я отхлебнул пива.

– Почему вы делаете такой вывод, Юрий?

– Вы читали все мои здешние публикации. Это странно, вам не кажется? – я подмигнул ему.

– Вы наблюдательны, Юрий, – кивнул головой американец. – Мы с вами непременно подружимся… Может, даже будем друг другу полезны.

– В какой области?

– Как я успел понять, ваши интересы обширны, – он хитро прищурился. – Коррида, женщины, литература… Вас манит всё. Меня же интересуют более узкие направления.

– Какие, если не секрет?

Уоллис упомянул на вилле, что его специализация – религиозные вопросы, но я сделал вид, что пропустил эту информацию мимо ушей. Пусть ещё раз скажет об этом. Или о чём-то другом.

– Я занимаюсь религией, – оживлённо он. – Всеми её аспектами. В том числе радикальными направлениями.

– Выгодная область для журналистики, огромное поле, – вставил я.

– Да, много интересного… У меня широкие связи в религиозных сферах. Но в России я ещё не был, а мне крайне интересно взглянуть на православие изнутри…

Через пару дней Миша Соколов дал мне прочитать справку на Уоллиса. Как я и предполагал, он был сотрудник ЦРУ, работал в управлении внешней контрразведки.

– Любопытный фрукт, – сказал Миша. – У него богатый послужной список. Кстати, он бывал дважды в России, но под чужой фамилией.

– Вижу, – я быстро проглядел бумаги, – но признаться в этом он не захотел… Слушай, а чем он у нас на родине занимался?

– Встречался с представителями некоторых религиозных сект. Мосты наводил. Кое с кем из служителей православной церкви тоже завязки сделал, в основном с теми, кто в политике варится.

– Понятно. По-русски не говорит?

– Нет. Ты сказал, что он был с Морозовым на вилле Хименеса, – уточнил Миша.

– Да.

– Морозов в Мадриде совсем недавно, чуть более трёх месяцев. Пока нет никакой информации о том, при каких обстоятельствах он познакомился с Уоллисом и Блэйком. Сейчас этот вопрос прорабатывается. Попытайся выяснить у своей девицы, не упоминал ли кто-нибудь из тех гостей, с кем она общалась на вилле, о Морозове, Уоллисе или Блэйке.