Я вдруг понимаю, что страх отступает. Я беру себя в руки и решительно направляюсь к Доберману. Мы добираемся до большой двери, ведущей в главный офис здания, и замираем по обе стороны от неё. Леви встаёт напротив и ждёт, пока мы приготовимся. Сердце в моей груди медленно, но громко бьётся, я сильнее стискиваю пальцами пистолет и киваю.

Блондин замечает этот жест, перехватывает лезвие удобнее, а потом замахивается ногой и выбивает с одного удара дверь, которая с грохотом отлетается в сторону и ударяется о стену. Я первым срываюсь с места и врываюсь внутрь.

- БКД! Не двигаться! - кричу я.

Мой взгляд первым делом падает на большой стол, за которым человек, откинувшись на спинку стула и делая вид, что он управляет ситуацией, хотя это было не так. Его карие глаза впиваются в меня с таким рвением, что я буквально чувствую, как тело начинает разрываться от него. Я замечаю двух других мужчин только в последний момент. В меня стреляют - пуля отскакивает от защитного поля, и оно с треском лопается, словно стекло. Я вскидываю руку и стреляю в ответ, попадая противнику прямо в голову. Нацеливаюсь на другого террориста, который держит под прицелом заложника, и собираюсь выстрелить, но тут же замираю.

- Не подходите, иначе ему конец, - выпаливает преступник, огибая мужчину сзади и прижимая дуло пистолета к его затылку.

Я бросаю быстрый взгляд на заложника, который продолжает прожигать меня взглядом, но оружие не опускаю. Мне вдруг снова становится неуютно и страшно.

- Все твои приятели мертвы, - Леви взмахивает ножом, с которого летят капли крови, и делает шаг вперёд. - Если будешь сопротивляться, ты следующий в моём списке.

- Я сказал, не подходите! - взвизгивает он.

Преступник теряется под натиском Леви и взмахивает оружием, целясь в командира этой операции. Я пользуюсь моментом и стреляю, попадая ему в плечо. В это же время Доберман в виде собаки прыгает на мужчину и впивается зубами в его руку, в которой всё ещё зажато оружие. Бедняге приходится выпустить пистолет.

- Преступники обезврежены, - слышу голос Леви, который сообщает отряду первого реагирования, говоря по передатчику в своём браслете. - Шесть трупов. Один раненый. Заложниц в порядке. Можно забирать их.

Я облизываю губы и опускаю руки, неуверенно пряча пистолет в кобуру и стараясь избегать смотреть на заложника. Я подхожу к Доберману, который оставил преступника, чтобы Леви заковал его в наручники.

- Отличная работа, - улыбаюсь я демону. Тот кивает.

- Потом будете обмениваться любезностями, нужно вывести заложника. Том, займись этим, - бросает Леви.

Я морщусь. Он специально это сделал, да? Чёрт бы его побрал.

- Ладно, - неохотно соглашаюсь я.

- Даниэль, разведай обстановку, вдруг в здание остались ещё заложники, - командует блондин, за шкирку поднимая преступника на ноги. Тот стонет из-за боли, но не сопротивляется.

Доберман превращается в собаку и убегает - краем глаза я вижу, как заложник поднимается на ноги и выходит из-за стола. Только сейчас я вижу, что у него разбита губа и рассечена бровь, но это не вызывает у меня совершенно никаких эмоций.

- За мной, - бросаю я ему, разворачиваясь и решительно направляясь к выходу.

Слышу, как он преследует меня, словно тень, двигаясь позади. Его шаги бесшумные и уверенные, но я точно знаю, что он сзади меня пристально наблюдает за моими движениями. Я молчу, старясь выбросить из головы, кто этот человек на самом деле и что для меня представляет.

- Томас, - его голос за семь лет стал хрипловатым, но не потерял своей власти и уверенности. В прочем, как и он сам. - Ты разве не хочешь узнать, как дела у твоего отца. Я мог быть ранен во всей это переделке.

Я морщусь, напрягаясь ещё больше. Не хочется говорить ничего в его присутствие, особенно ему лично, но я знаю, что если промолчу, он поймёт, что победил.

- Разве у тебя есть сын? - насмешливо спрашиваю я. - В прошлый раз ты ясно дал мне понять, что его у тебя нет.

Он тихо смеётся у меня за спиной, это бесит меня ещё больше.

- Не будем воротить прошлое, - говорит отец.

- Да, не будем. Его просто уже нет. Тобой займутся медики. Говорить можешь, значит, с тобой всё в порядке, - бросаю я, когда мы достигаем главного холла.

Он больше ничего не говорит. Главные двери открываются, и отряд мгновенного реагирования заполняет здание. Меня отделяют от отца, которого выводят из здания в сопровождении двух солдат, и я плетусь на улицу к своей машине, пытаясь осмыслить, что только произошло.

Я убил людей. Не демонов, а именно людей. Я всегда думал, что БКД - это отдел контроля за демонами, так почему же нас заставляют убивать себе подобных? Почему люди, поняв, что с демонами сражаться больше не надо, начинают нападать друг на друга? Это наша сущность? Жажда крови. Жажда убийства. Почему теперь, когда всё это закончилось, я не чувствую сожаления? Я ничего не чувствую…

13.

Kill Hannah - Lips Like Morphine

Удар за ударом, сжимая со всей силы кулаки, разбивая их о тренировочную грушу, вслушиваясь в глухие стуки, разносящиеся по пространству; замах ногой, удар коленом. Сильнее, быстрее, резче. Дыхание сбившееся, пот стекает по наполовину обнажённому телу, застилает глаза, попадает на губы, оставляя во рту солёный привкус; мышцы напряжены до предела, восприятие сужено до моего «противника», образуя вокруг меня пустоту, сердце бьётся быстро, пульс зашкаливает и отдаётся в висках, в голове нет никаких мыслей.

Я наношу череду последних ударов и придерживаю рукой грушу, чтобы она не двигалась. Прикрываю веки, вздыхаю и смахиваю ладонью пот с лица. Нужно в душ. Я отхожу к скамейке и беру банку с водой, которую поставил туда перед началом тренировки, открываю её и делаю несколько жадных глотков, а оставшуюся воду выливаю себе на голову. Перекидываю полотенце через плечо и направляюсь в сторону душа.

У меня сегодня выходной, поэтому я страдаю от безделья. Отчёт о задании я написал и уже отдал Ричарду, он сказал, что мы отлично справились с работой, пока его не было, но мне почему-то постоянно кажется, что я мог бы сделать куда больше, мог бы быть по настоящему полезным.

«Опыт приходит с практикой», - так сказал начальник отдела, когда я поделился с ним своим мнением.

По его словам, раньше он тоже был таким же, как и я, когда только приступил к своей работе. То, чему нас учили в корпусе БКД - это совершенно не то, что происходит на самом деле. К этому нельзя быть заранее готовым, потому что никто из них не знает, что ждёт его завтра, вечером или через пару минут. К этому просто нужно привыкнуть.

Я бросаю полотенце на скамейку в душевой, раздеваюсь и захожу в кабинку. Вода прохладная, она охватывает меня и немного успокаивает. Мысли об отце возвращаются - даже тренировка не смогла надолго избавить меня от них. Встретить его спустя столько лет - это как-то неприятно. Да ещё и его слова о том, чтобы мы не ворошили прошлое. Он что думает, что так просто сможет вернуть меня в семью? После того, как ни разу за все семь лет так и не попытался связаться со мной. Хотя, наверное, ему просто нужны связи в БКД, но, думаю, что такие у него итак имеются.

Я подставляю воде лицо и замираю. Теперь я думаю о Революционере. Что у него на уме? Почему все его жертвы пропагандировали доброту демонов? И единственная ли это связь между ними? В той книге, которую я одолжил в борделе, практически ничего нового нет. Просто другая версия «руководства по использованию демонов». Там говорится о том, что они такие же как и мы, что нужно доверять им, потому что у демонов, в отличие от людей, нет жажды богатства, бессмертия и власти. Они не стремятся получить всё и сразу и никто из них не стал бы убивать друг друга за такие мелочи. В отличие от людей демоны знают о том, зачем они существуют.

Так, что же на счёт Революционера? Действительно ли он знает меня, а если и так, зачем он стёр мне память. И что именно он мне стёр? Это меня гложет больше всего. Может быть, все мои воспоминания поддельные? Что если я совершенно другой человек, не тот, за кого себя выдаю. А что, если я и есть этот революционер?