- Я с вами решительно не согласен, Зуй, - с жаром возразил Будушкин. Он был на седьмом небе: надо же, такая удача - познакомиться с настоящим марсианином!

Продолжая дискуссию, они направились в диетическое кафе и заняли уютный столик. Геннадий заказал яичницу с поджаренной колбасой, а Зуй - пшенную кашу. Признавшись, не без смущения, что яичница ему не по карману, он твердо отклонил настойчивые попытки Будушкина взять на себя расходы, заявив, что на Марсе это не принято.

- Вы давно на Земле, Зуй? - спросил радиотехник, когда они покончили с едой и, закурив, ждали кофе.

- Около года.

- И какие впечатления?

- Я в восторге. Здесь еще столько неустроенности. Вам предстоит решить уйму проблем: предотвратить мировую атомную войну, добиться разоружения, покончить с голодом, искоренить болезни, преодолеть враждебность и разобщенность, утвердить общий язык, завершить вступление в Эру Единения, основанного на общем благе… Всего не перечислишь. Я не говорю о технических проблемах, во многих отношениях не менее сложных, - защите и восстановлении природной среды, овладении энергией ядерного синтеза и так далее.

- Побойтесь бога, Зуй, чем тут восторгаться?

Марсианин искренне удивился:

- Как чем? Подумайте, какое поле для борьбы и творчества, сколько возможностей для дерзания духа и нравственных подвигов! Эх, друг Геннадий, нам бы ваши заботы!

Будушкин улыбнулся:

- Выходит, на Марсе нет проблем?

- Ну, не то что уж и нет… - Зуй задумался. - Вот, к примеру, - оживился он, - сейчас в Марсополисе обсуждается вопрос: как быть с Землей?

- То есть?

- Природные ресурсы Марса практически исчерпаны. У нас нет трудностей с энергией, мы научились в любых количествах брать ее у Солнца. Хуже с металлами. Конечно, в девяноста случаях из ста им находят полноценные заменители, но потребность в них сохраняется. Металл остается каркасом нашей цивилизации; лишившись его, она была бы обречена на гибель…

- Постойте, Зуй, значит, то, что говорил ваш представитель по телевидению, было правдой и марсиане собираются колонизовать Землю? Это безумие! Предупреждаю, - Будушкин возбудился, чувствуя себя в этот момент уполномоченным от всей планеты, - предупреждаю, мы будем защищаться до последнего!

- Что вы, Геннадий, успокойтесь! Какая колонизация? На Марсе вот уже несколько столетий нет никакого оружия, если не считать средств защиты от хищных рептилий, вроде магнитного силового поля. Марс - мирная планета. Откровенно говоря, у нас побаиваются, как бы земляне не вознамерились покорить марсиан. В этом одна из причин решения законспирировать первую нашу экспедицию.

- Тот, что выступал по телевизору, говорил иначе.

Марсианин встал, явно взволнованный:

- Я официально заявляю вам, товарищ Будушкин, что ни один марсианин не выступал на Земле с публичными заявлениями - это категорически запрещено инструкцией. Очевидно, здесь недоразумение.

- В чем же, однако, ваша проблема?

- Да все в том же: можно ли торговать и вообще сотрудничать с Землей, или это опасно и следует поискать то, что нам нужно, в другом месте?

- Можно торговать! - чуть ли не закричал Будушкин. - Можно сотрудничать, можно обмениваться идеями, можно дружить. Можно и нужно!

Какой-то посетитель строго посмотрел в их сторону, неодобрительно покачал головой и проворчал вполголоса, но достаточно громко, чтобы все могли услышать:

- Безобразие, даже в диеткафе ухитряются проносить водку, налижутся с утра и хулиганят.

Ворчун вдруг схватился за голову, секунду вращал бессмысленными глазами, потом вскочил и опрометью кинулся к выходу: ему чудилось, что вот-вот его накроет набегающая сзади морская волна.

- Знаете, Гена, - сказал марсианин, - и я склоняюсь к этому. Не скрою, однако, меня смущает, что кое-кто из ваших проявляет к марсианам… как лучше выразиться… нетерпимость, что ли. Да, именно нетерпимость. Это тем более непонятно, что вам о нас ничего не известно. Вы не установили пока даже факта нашего существования.

- Это верно. И я вам скажу, почему. Марс всегда был излюбленным объектом научной фантастики, и, за редкими исключениями, его обитателей изображали кровожадными монстрами, безжалостными конкистадорами и насильниками, да еще ползающими, да еще со щупальцами…

- Не забывайте, - улыбнулся Зуй, - что я принял земное обличье.

Разгоряченный Будушкин пропустил эту реплику мимо ушей.

- Да, да, - продолжал он, - именно со щупальцами. Словом, Марс стал в обыденном сознании олицетворением всего враждебного человеку, увеличенным отражением его страха, пороков чуждого ему общественного устройства. И выбор этот не случаен: цвет вашей планеты на земном небосклоне, Зуй, - это цвет крови.

Будушкин явно увлекся собственным красноречием. Оказывается, воодушевившись, он способен ораторствовать не хуже самого Звонского.

- Но ничего, все это поправимо. Мифы рушатся, сталкиваясь с фактами. Мы будем пропагандировать земно-марсианскую дружбу, мы разъясним, и все поймут… - Будушкин внезапно осекся, перед его глазами возникла раскрасневшаяся физиономия Сарафаненко, возбужденного предстоящей охотой на марсианина в привокзальном ресторане. - Разъясним, и все поймут, - вяло повторил он.

Зуй деликатно сделал вид, что не прочитал его мыслей.

- Будем надеяться на лучшее, - сказал он оптимистическим тоном. - Кстати, Геннадий, за нашей увлекательной беседой я забыл, с чем к вам обратился. У меня похитили чемоданчик с прибором, чрезвычайно ценным для исследований и небезопасным для людей, окажись он не в тех руках. В милиции чемоданчик, случайно, не попадался вам на глаза?

- Определенно нет. Там, правда, был один подозрительный тип, которого мы по дурости приняли за марсианина. Он сошел вчера с поезда.

- Ага. Каков он из себя?

- Смазливый брюнет с усиками. Я даже фамилию запомнил - Гудаутов.

- Вы оказали мне большую услугу. Однако мне надо поторапливаться. Дайте мне свой телефон, непременно свяжусь. Обещайте только сохранить нашу встречу в тайне.

У Будушкина вытянулось лицо.

- Я полагал… - начал было он, но оборвал себя. - Конечно, - сказал он сухо, - если вы требуете, я буду молчать.

- Не требую - прошу. Еще не настала пора для открытого контакта. Да я и не имею права вступать в него по своему почину. Это вопрос государственной важности, решать его должны в центре.

Они пожали друг другу руки и расстались.

О СОДЕРЖАНИИ МАРСИАНСТВА

Звонский спал плохо - снились кошмары. Является он в редакцию, а там за столом шефа восседает марсианин с чулком на физиономии, бластером поигрывает. «Нам, - говорит, - надо, чтобы ты сочинил оду о Марсе, да чтоб не хуже, чем у Державина». - «Увольте, я од в жизни не писал». - «Ай-яй-яй, нехорошо обманывать, ничем другим ты и не занимался». - «Как же я напишу, если о Марсе представления не имею?» - «Это не обязательно, ты - поэт, вообрази, как там все прекрасно». - «Не стану я, делайте со мной что хотите!» - «Мы тебя не тронем, не бойся, мы - гуманисты, - хрипит марсианин ласково и манит его пальцем. - Видишь домик там, напротив?.. - прицелился бластером, мелькнула ослепительная вспышка, и от домика осталась груда пепла. - Видишь водокачку?.. - от нее тоже остался пепел. - А там, кажется, новая аптека…» - «Напишу, - заорал Звонский, - напишу оду не хуже державинской!» - и разбудил себя собственным криком. Однако успел еще увидеть, как марсианин, удовлетворенно хмыкнув, стянул с себя чулок, - лицо было чертовски знакомо, но припомнить, кому оно принадлежит, Звонский не смог.

Полежав с минуту, отдышавшись, он поднялся, прошел в ванную, долго держал голову под струей холодной воды. Потом направился в кухню. На газовой плитке закипал чайник. Стол был накрыт к завтраку. Жена сидела за швейной машинкой.

- Доброе утро, Веста, - сказал он. Вестой ее назвал отец, большой любитель латинской древности.

- Здравствуй, - ответила она сухо. - Хочешь есть?