Глава 18(2)

А как хорошо все начиналось, даже весело… Кароль не подвел — открыл оба нужных засова и даже успел свалить в сторонку, когда расквартированный там Вереск на Шоновский сложно-переливчатый свист ответил восторженным ржанием, копытами повыбивал все двери к чертям и понесся вдоль по улице, что характерно, вовсе не в нашу сторону. А за ним, злобно всхрапывая, поспешило мое персональное рыжее наказание.

Похоже, у Шона с его конякой телепатическая связь, иначе как объяснить, что брыкающиеся сволочи в свое удовольствие протащили погоню через полгорода, а потом непонятным макаром оказались именно там, где мы их ждали?

Жаль только, что его телепатия явно прослушивается, потому что моим надеждам "потерять" в суматохе Кароля тоже не суждено было сбыться. Этот рыцарь, мать его без страха и упрека, догнал нас еще до того, как мы выбрались из города, и радостно порысил рядом. То есть рысил, конечно, не Кароль, а его… бронтозавр. Я в детстве видела похожих конешек — тяжеловозы называются. Кони-культуристы такие. Но наши земные конячьи шварцнегеры рядом с этим колоссом казались теперь миниатюрными пониками, не иначе.

Это наверняка он привел хвост, бестолковый белобрыс! Потому что едва мы выбрались из предместий, как Шон начал беспокойно оглядываться, а потом резко дал коню шенкеля и мы всей копытной компанией сорвались в бешеный галоп. Мне только и оставалось радоваться, что вернувшийся с ночной прогулки котофеич как с самого утра спал в рюкзаке, так и теперь там сидит — на спине у Шона. И завывает в ухо ему, а не мне. И когти тоже все его… А потом этот обрыв!!!! Уй…

Етическая сила этому прыгуну в задницу и три раза провернуть до характерного щелчка! Заранее объяснить нельзя было? Впрочем, перепугаться до поросячьего визга это бы мне все равно не помешало… прыгать с обрыва на подлетевший почти вплотную парящий остров оказалось очень… экстремальным видом развлечения.

Уй… мама! Особенно если ты еще не успел после этого прыжка собрать рассыпавшиеся по всему организму зубы, а следом с диким восторженным воплем на ощутимо качнувшийся островок рушится блондинистый псих верхом на бронтозавре!

— О! — переполненный восторженным ликованием голос Кароля пробился через грохот крови в ушах. — Шо-он! Вы уже даже кота завели? Поздравляю!

— Этот сам у кого хочешь заведётся, — змеиным, шипящим голосом откликнулся прыгучий работодатель, со сдавленными ругательствами отцепляя кошачьи когти от своей спины. Иш ты, даже сквозь кожаную куртку до крови. Так ему и надо, оглоеду! Я чуть не опи… окочурилась!

— Ты уже дом успел построить, да? — да чтоб этому жизнерадостному птенчику щебетальник заклинило! Ни секунды не молчит, а я тут, понимаешь, все никак маты выбрать не могу поцветистее, чтобы Шону их рассказать.

— Эммм, какой дом? — не понял прыгун-инициатор.

— Ну кота же в новый дом пускают! Перед молодожёнами! И вы завели, да?

Я не выдержала и хрюкнула, глядя на то, как Шона перекосило. Уф… отпустило. Только вот та черная… паутинка с неба мне очень не нравится. ОЧЕНЬ!

Видимо, не по собственной воле этот кусок летучей скалы караулил нас под обрывом…

— Ах, Кароль, ты такой догадливый! Мы даже бурхаши уже купили! — я торопливо сползла с седла и неуверенно заковыляла на подгибающихся ногах в сторону Шона. — Ну, раз скрываться больше нет смысла, обними меня, дорогой, я так испугалась! — и сграбастала не успевшего шарахнуться от меня "жениха" в жаркие объятья, прошипев в самое ухо: — Стой смирно, делай вид, что целуешь и утешаешь, твое проклятье прилетело!

На долю секунды передо мной мелькнуло вытянушееся лицо Кароля. А потом его, по всей видимости, разглядел Шон, и решил действовать:

— Прости, милая, — он поцеловал меня в висок и крепко (даже чересчур крепко) прижал к груди, гладя по голове. — Постараюсь больше тебя не пугать.

— И правильно, а то покусаю, — все так же шепотом ответила я, сосредоточенно вылавливая из эфира тонкие черные нити. — Причем не просто покусаю, а за… самое мягкое место!

— Ох, дорогая, не смущай реб…Кароля. Он и так уже два раза поменял окрас.

— А ты ему не показывай покусанное место, — все тем же тоном опытного заговорщика бормочу я чуть слышно ему в шею. Мне сейчас не до Кароля, потому что паутины стало больше. — Глядишь, он и смущаться перестанет. Когда в следующий раз собирешься магичить, предупреждай. Я хоть перчатки заранее сниму.

— Если бы я сам всегда знал, когда собираюсь магичить… — почему я не удивляюсь? Первый распиз… раздолбай в моей жизни? Вроде нет.

Последняя паутинка с противным покалыванием растаяла в моей ладони, проклятье внутри Шона недовольным клубком укатилось к самому позвоночнику и я с нескрываемым облегчением отпустила затисканное начальство. Уф… вроде нормально прошло, конспиративно. Никто не догадался.

Кароль давно расседлал своего бронтозаврика и теперь с интересом таращился куда-то вниз с края довольно большого на этот раз острова. Примерно как половина футбольного поля, даже кусты и деревья растут. Мы уже набрали высоту, оказывается, я даже не заметила.

А вот конь нашего блондинчика не собирался строить из себя деликатного товарища, всю дорогу с интересом на нас посматривал, а теперь вообще в два гигантошага подобрался ко мне вплотную и… нежно поцеловал в макушку. Если точнее — обслюнявил от души!

— Эй! — я оттолкнула здоровенную лошадиную морду, но она только нежно прищурила лиловые глазища и снова потянулась за лаской. — Ну ладно, ладно… поглажу. Только никаких больше поцелуев!

— Танюша очень ласковый конь, — прокомментировал Кароль довольным голосом. — И любит людей, особенно женщин.

— Я заметила, — отпихнуть бронтохарю все никак не удавалось, он действительно ластился, как кот. Все бы ничего, да эта лошадиная "ласка" уже пару раз чуть не сбила меня с ног. А потом за его спиной неожиданно зло взвизгнула Шельма и, похоже, куснула гиганта за необъятный круп.

Лошарик вздрогнул и медленно, как-то удивленно развернулся к обидчице. А та, независимо задрав хвост и кося сердитым взглядом, протиснулась ко мне и точно так же требовательно боднула мордой в плечо. Ешки-кукарешки, она что, приревновала?! Шельма?!

Как оказалось, это невероятное предположение было верным. Мы летели почти сутки, и все это время я не могла отделаться от мысли, что кобылу мне подменили. Она ходила за мной, как привязанная, то и дело требуя почесушек и прочих нежностей, позволяла себя чистить, взнуздывать и расседлывать (Шон заставил меня несколько раз повторить эту процедуру для тренировки), не кусалась, не лягалась… и очень кокетливо перебирала копытами, стоило Шоновскому Вереску бросить хотя бы взгляд в ее сторону. И выглядела при этом так самодовольно, что…

— Вот же бабья натура, — ворчала я себе под нос, в очередной раз вытягивая рукав из ее зубов — это она так привлекала мое внимание, слегка дергая за куртку. — Не иначе с недотраха такая стерва была, а как мужика выдали, так не кобыла, а котенок в сиропе!

А потом мы… прилетели. Буднично как-то, выгрузились в чистом поле недалеко от дороги, взгромоздились на коней (я взгромоздилась, парни так птичками взлетели) и неспешно поехали в сторону местной столицы.