Товарищ Сталин возвратился в Закавказье, когда правительство перешло в наступление, двинув в ход вооруженные силы.

18 декабря 1905 г. войска напали на Надзаладеви, где ранили трех и убили девять рабочих-революционеров.

Артиллерия палила прямо по домам, чтобы навести панику на все население.

Разгромив Тифлис, царские войска двинулись на периферию Грузии, завоевывая почти каждую пядь территории. Повсюду свирепствовал кровавый террор. Царские палачи вешали и расстреливали отважных борцов за свободу. Полицейские и жандармы громили революционные организации.

После подавления декабрьского вооруженного восстания в Москве эта расправа прокатилась кровавой волной по всей России.

Но значит ли это, как трубили меньшевики, что пролетариат побежден. «Пролетариат, слава богу, — писал товарищ Сталин, — живет и растет политически; он только отступил, чтобы, набравшись сил, последний раз напасть на царское правительство»[20].

Меньшевики поносили декабрьское вооруженное восстание, как «продукт отчаяния», как «роковую ошибку». Устами Плеханова они заявляли, что «не надо было браться за оружие». Они требовали полного отказа от вооруженного восстания вообще, осуждая его как метод борьбы.

Наступление контрреволюции усилило среди рядовых социал-демократических рабочих по всей России, и в том числе в Закавказье, требование объединения большевиков и меньшевиков. Большевики видели в объединении с меньшевиками одно из средств разоблачения меньшевизма и завоевания меньшевистских рабочих на свою сторону.

Именно в этом духе закавказские большевики разрешали вопрос о возможности объединения с меньшевиками. Уже в конце 1905 г. на своей IV конференции закавказские большевики высказались за объединение на основе обязательного признания и проведения в жизнь ленинских организационных принципов. «…Основным условием слияния, как на местах, так и в „верхах“ Партии, — говорилось в резолюции этой конференции, — должно быть признание § 1 устава, принятого на III съезде Партии, с вытекающим из этого § организационным централизмом». Что касается существующих тактических разногласий, которые могут быть разрешены съездом объединенной партии, то они «не могут и не должны мешать слиянию в единую Партию». Конференция признала необходимым «немедленно взяться, где только это возможно, за дело слияния на местах на почве вышеупомянутого основного условия, а где это невозможно, пойти на соглашение с меньшевиками на почве единства практических лозунгов при открытом выступлении пролетариата»[21].

На основе этой линии в 1906 г. состоялись «объединительные» конференции тифлисской и бакинской организаций большевиков и меньшевиков, а потом «объединительный» Закавказский съезд, на котором было проведено формальное объединение обоих частей организации. В результате появились «объединенные» Тифлисский, Бакинский и Закавказский областной комитеты РСДРП.

Наряду с «объединенным» Закавказским комитетом существовал и работал большевистский центр, в виде областного бюро большевиков, под руководством товарища Сталина.

В апреле 1906 г. в Стокгольме (Швеция) состоялся IV (Объединительный) съезд РСДРП.

Товарищ Сталин представлял на этом съезде большевистскую часть тифлисской организации. Вместе с Лениным он боролся против меньшевиков, беспощадно разоблачая их антипролетарское, оппортунистическое нутро.

В одном из своих выступлений товарищ Сталин говорил: «Мы накануне нового взрыва, революция подымается, и мы должны довести ее до конца. В этом все сходимся. Но в какой обстановке мы можем и должны сделать это: в обстановке гегемонии пролетариата или в обстановке гегемонии буржуазной демократии? Вот где начинается основное расхождение. Тов. Мартынов еще в „Двух диктатурах“ говорил, что гегемония пролетариата в текущей буржуазной революции — вредная утопия. Во вчерашней его речи сквозит та же мысль. Товарищи, аплодировавшие ему, должны быть согласны с ним. Если это так, если, по мнению товарищей-меньшевиков, нам нужна не гегемония пролетариата, а гегемония демократической буржуазии, тогда само собой ясно, что ни в организации вооруженного восстания, ни в захвате власти мы не должны принимать непосредственного активного участия. Такова „схема“ меньшевиков. Наоборот, если классовые интересы пролетариата ведут к его гегемонии, если пролетариат должен идти не в хвосте, а во главе текущей революции, то само собой понятно, что пролетариат не может отказаться ни от активного участия в организации вооруженного восстания, ни от захвата власти. Такова „схема“ большевиков. Или гегемония пролетариата, или гегемония демократической буржуазии — вот как стоит вопрос в партии, вот в чем наши разногласия»[22].

Стокгольмский съезд еще резче выявил разногласия между большевиками и меньшевиками.

Вернувшись с Стокгольмского съезда, товарищ Сталин организовал борьбу против закавказских меньшевиков, разоблачая их отречение от революции и переход на рельсы конституционной монархии. Под его руководством закавказская организация большевиков одной из первых в России высказалась за созыв экстренного съезда партии.

На второй общероссийской партийной конференции в ноябре 1906 г. было принято решение созвать V съезд партии.

В противовес этому решению меньшевики повели агитацию за созыв беспартийного рабочего съезда, чтобы создать «широкую рабочую партию». Эту идею подхватили и закавказские меньшевики. Они считали, что подпольную революционную партию надо ликвидировать, что она не нужна пролетариату, что вместо нее надо создать мирную парламентскую рабочую партию, которая могла бы существовать открыто на основе «куцой конституции», приспосабливаясь к мирному сотрудничеству с буржуазией.

Закавказские ликвидаторы встретили решительный отпор со стороны товарища Сталина, который в это время направлял усилия большевиков на укрепление нелегальной партии пролетариата.

Ликвидаторская идея о созыве, «рабочего съезда» провалилась.

В мае 1907 г. в Лондоне состоялся V съезд РСДРП, на котором товарищ Сталин опять представлял большевистскую часть тифлисской организации. На этом съезде большевики имели большинство, и потому решения по основным вопросам были приняты в большевистском духе. V съезд означал крупную победу большевиков в рабочем движении.

В своих статьях о Лондонском съезде товарищ Сталин прежде всего показал банкротство меньшевистского руководства «объединенной» партии. Он писал: «Меньшевизм, наполнявший тогда ЦК, не способен руководить партией. Он окончательно обанкротился как политическое течение. С этой точки зрения вся история ЦК является историей провала меньшевизма. И когда нас упрекают тов. меньшевики, говоря, что мы „мешали“ ЦК, мы „приставали“ к нему и т. д. и т. д., мы не можем не ответить этим морализирующим товарищам: да, товарищи, мы „мешали“ ЦК нарушать нашу программу, мы „мешали“ ему приспособлять тактику пролетариата ко вкусам либеральной буржуазии и будем мешать впредь, ибо в этом наша священная обязанность…»[23].

Самую сущность меньшевизма товарищ Сталин характеризовал так: «Меньшевизм — это сброд течений, незаметных во время фракционной борьбы с большевизмом, но сразу же прорывающихся при принципиальной постановке вопросов текущего момента в нашей тактике»[24].

Разоблачая ликвидаторство меньшевиков, товарищ Сталин показал, что их идея беспартийного рабочего съезда есть прямая измена рабочему классу, что меньшевики «по заданию» либеральной буржуазии пытаются обезглавить рабочее движение. «Не даром, — указывал он, — все буржуазные писатели, от синдикалистов и эсеров до кадетов и октябристов, не даром все они так горячо высказываются за рабочий съезд: ведь все они враги нашей партии, а практическая работа по созыву рабочего съезда могла бы значительно ослабить и дезорганизовать партию — как им не приветствовать „идею рабочего съезда?“»[25].