Она вскинула руки, словно безвольная пленница, пойманная арканом, и, на глазах теряя человеческий облик, спиной вперед вылетела в окно. И лишь на грубом дощатом полу еще несколько секунд красовался оброненный ей букетик фиалок. Затем без следа растворился и он.

ГЛАВА 12.

— Идем, Роззи, идем, все потом, успеешь еще насмотреться, — мой демон неумолимо тянул меня за руку сквозь бесконечную анфиладу воздушных залов с огромными, открытыми всем ветрам окнами. В эти окна то и дело залетали и вылетали те, кого здесь именовали сильфами — призрачные создания различной степени проявленности: кто-то был просто бледной белесой тенью, кто-то имел узнаваемые человеческие очертания, кому-то были не чужды краски в облике и одежде. В основном это были девушки. Нет, не так — те, кого я могла разглядеть, были девушками, молодыми, прекрасными и любопытными. Они кружили вокруг нас, беззастенчиво разглядывая меня, неизменно задевая краями своих одежд Лиса, и все напевали:

— Герлистэн, Герлистэн, ты вернулся, ты пришел… Познакомь, познакомь… Красивая… Милая… Живая!.. Она живая, живая, теплая…

— Брысь, — непочтительно отмахивался он, — Все потом.

И я то бежала за ним, то летела, не успевая переставлять ногами.

Наконец, он свернул на узкую лестницу куда-то вниз, под землю, и сильфы оставили нас, словно наткнувшись на невидимую преграду.

— Герлистэн, Герлистэн… — шелестело нам вслед. — Он повел ее туда, туда-а…

— К-куда «туда»? — как-то мне все это не слишком нравилось. — Лис? Или мне тоже теперь следует называть тебя Герлистэном.

— Хоть герцогом Александром, Роззи. Сейчас один из тех моментов, когда мне вообще без разницы.

В конце лестницы даже обнаружилась дверь. Тяжелая такая, дубовая, кованым железом обитая. И с большим навесным замком.

— В этом мире призраков кого-то останавливают запертые двери? — удивилась я.

— Да нет, просто красиво, — не останавливаясь, он легко прошел дверь насквозь и утянул меня следом прежде, чем я успела испугаться.

И мы оказались… в купальне?

Да, наверное, это помещение следовало назвать так. Огромным сводчатый грот с круглым бассейном в центре. Светящиеся каменные колонны, похожие на сросшиеся сталактиты со сталагмитами. Ниши в рост человека по периметру стен с дымящимися курильницами в каждой. И бурлящая вода в самом бассейне, от которой шел пар, похожий на дым от курильниц. Было довольно жарко, от ароматов незнакомых благовоний чуть кружилась голова.

— Идем, моя Роза. Не бойся, это хорошее место.

Он прыгнул в воду как был, не раздеваясь. И лишь вынужденно падая в бассейн за ним следом, я вспомнила, что одежд на нем нет, все лишь иллюзия, разноцветный туман. Как и на мне, впрочем.

Вода доходила мне до груди. И обжигала. И при этом вовсе не была водой. Или ею не ощущалась. Казалось, будто мы стоим в клубах горячего тумана, хотя мне и сложно смириться с мыслью, что туман может быть горячим.

— Жжется? — пытливо вопрошает мой демон. Киваю. — Это хорошо. Было б хуже, если бы ты почувствовала лишь холод.

Отпустив, наконец, мою руку, он сложил свои ладони ковшиком и, зачерпнув этой сомнительной субстанции, осторожно вылил мне на голову.

Я вскрикнула.

— Тише, моя прекрасная роза. Надо просто привыкнуть. Еще немного, — он вновь набрал полные ладони жаркой жижи.

— Н-не надо, — я отшатнулась. — Погоди, я сама, сейчас… Что мне надо этим? Умыться? Политься?

— Ну, желательно — насладиться, — знакомо завибрировал у меня в животе отзвук его невообразимо низкого голоса.

— Боюсь, это… слишком обжигающее для меня наслаждение, — возразила я, отступая от него на шаг. — Что это вообще? И зачем мне так срочно здесь купаться? Это превратит меня в сильфу?

— Что ты, Роуз, разумеется, нет. Разве я не сказал? — удивился Лис. — Прости, моя роза, замотался. Твой дорогой герцог несколько выбил меня из колеи… Это — Источник Жизни, сердце нашей Долины. Он дает силу, укрепляет здоровье, изгоняет болезни. Усиливает биение жизни в любом существе, что к нему приникнет. Источник бессмертия и власти сыттаров, предмет бесконечной зависти сильф… И способ пополнить жизненные силы одной безмерно истерзанной духами герцогини. Способ сохранить тебе жизнь, Роззи, — уточнил он в ответ на мое недоумение. — Не дать тебе потерять себя, прежде времени обратившись в сильфу.

— И чем так плохо быть сильфой? — уточняю подозрительно. — Ты всю дорогу рассказывал, что это прямо-таки замечательно.

— А разве нет? Быть свободной, летать, парить над землей со всеми ее проблемами и условностями?

— Тогда что я делаю здесь?

— Набираешься сил для поездки в прославленный Черный Замок.

— Куда?

— В замок Альк, что достался тебе от матери. Без хозяйки он не откроет свои секреты. Без живой хозяйки. А хозяйка его — ты.

— Ну вот, — стало горько, и я отвернулась и пошла бродить в горячем тумане. Впрочем, особо горячим он уже не ощущался. Приятно согревающим, скорее. — А я надеялась, ты беспокоишься обо мне. Хочешь сохранить мою жизнь просто потому, что она дорога тебе. Я — дорога…

— Роззи, — он тут же догнал и обнял за плечи. — Ты мне дорога, моя нежная, ты бесконечно мне дорога. Но пойми — твою жизнь мы не сохраним. Даже этим. При всем желании. Я сыттар, и каждый мой поцелуй приближает твое перерождение. Да, ты не будешь живой, но в своей не-жизни сохранишь и разум, и память, и чувства. И вечную молодость, и неувядающую красоту. И мои внимание и заботу.

— Но больше всего тебе нужен этот проклятый замок, — я развернулась и взглянула прямо в бездонные провалы его глазниц. — Для чего?

— Чтоб попытаться выиграть приз, моя роза. Чтоб попытаться выиграть приз, — и он поцеловал меня, прекращая все разговоры. Слишком нежный, чтоб я захотела отстраниться, слишком волнующий… привычный… любимый…

Я дернулась, когда он неожиданно погрузил меня в горячую субстанцию с головой, и все же вырвалась из его сладких, но лживых объятий.

— Что ты?.. Ты же говорил… твои поцелуи… забирают жизнь? — я и перепугалась, и все никак не могла отдышаться.

— Не здесь, Роззи, — он обезоруживающе улыбнулся. — Это единственное место, где они на тебя не влияют. Не тянут из тебя твою жизненную силу, не вливают мою. Просто дарят нежность, — он сделал маленький шажок ко мне, — наслаждение, — еще один шаг, — избавление от тревог. Единственное место, где я могу просто любить тебя, моя ненаглядная.

И он вновь заключил меня в объятья, а я больше не нашла причины, чтобы вырваться. Он целовал, и я отвечала, и целовала его сама, растворяясь в его нежности, уходя с головой в пьянящую страсть, словно в марево этого странного горячего тумана. Несет он мне жизнь?.. Или смерть?.. Сохраняет человеком?.. Превращает в сильфу?.. Я не знала, я не могла определить это, понять, почувствовать, и я просто сбегала. Хотелось верить ему, хотелось любить… И забыться в этой любви, в жарком танце невозможных прикосновений.

Наши тела сплетались — истончаясь, уплотняясь, меняя очертания, уже не удерживая формы. Мы были двумя языками пламени, свивающимися, проникающими друг в друга, сливающимися в одно и вновь распадающимися на два отдельных создания… Чтоб вновь прильнуть и вновь раствориться друг в друге. Это было безумно, волшебно, пьяняще… Он был бесконечной силой — могучей, подчиняющей, повелевающей моей слабостью. И он овладевал мною — жадно и жарко, пронзая до самых глубин естества, становясь моим внутренним стержнем — во всех смыслах — в этом пугающем мареве аморфной мягкости, тягучести и изменчивости, в мире бесконечных переливов света, цвета и формы, в бурлящем источнике неведомой мне формы жизни.

В этом странном месте, где форма перестала быть неизменной, все ощущения и эмоции обострились до необычайности, я казалась себе одним оголенным нервом, легчайшее прикосновение доводило до исступления, я теряла сознание, не выдерживая всплесков страсти. Но, стоило мне очнуться, и мы продолжали — Лис продолжал, и я вновь тонула в водовороте сладострастия, не желающая и неспособная остановиться…