Что же касается доктора Гьюдельсона, то он заперся в своей башне с четырех часов утра. Появившись с опозданием к завтраку, так же как и Дин Форсайт, он поспешно поднялся на площадку в ту самую минуту, когда солнце начало выходить из-за облаков. Так же, как и его соперник, поглощенный своими наблюдениями, он не проявлял ни малейшего намерения спуститься вниз.

А между тем без его участия невозможно было разрешить важный вопрос, который обсуждался в гостиной.

— Вот как! — воскликнула Лу, как только молодой человек показался на пороге. — Вот и мистер Фрэнсис, неизменный мистер Фрэнсис… Честное слово, он вечно тут как тут!

Фрэнсис Гордон только погрозил девочке пальцем, и когда все уселись, завязалась безыскусственная дружеская беседа. Казалось, эти люди вовсе и не расставались со вчерашнего дня. Да и в самом деле: мысленно во всяком случае жених и невеста ни на минуту не разлучались. Мисс Лу даже утверждала, что «неизменный Фрэнсис» вечно пребывал в их доме и что даже тогда, когда он делал вид, будто выходит на улицу через парадную дверь, он тут же возвращался через садовую калитку.

Говорили в этот день о том же, о чем говорили ежедневно. Дженни ловила слова Фрэнсиса с серьезным видом, не нарушавшим ее женственного обаяния. Они глядели друг на друга и строили планы на будущее, осуществление которых было уже не за горами. Да и почему бы действительно осуществление этих планов могло запоздать? Фрэнсис Гордон присмотрел уже в западной части города на Ламбет-стрит хорошенький домик с видом на Потомак и совсем недалеко от Морисе-стрит. Такой домик вполне должен был удовлетворить потребности молодой четы. Миссис Гьюдельсон обещала пойти посмотреть этот дом и, если он придется по вкусу будущей жилице, в течение ближайшей недели снять его. Лу, разумеется, отправится вместе с матерью и старшей сестрой. Она не могла допустить и мысли, чтобы обошлись без ее совета.

— Да, кстати! — воскликнула она вдруг. — А мистер Форсайт? Разве он не собирался зайти сегодня?

— Дядя зайдет около четырех, — сказал Фрэнсис Гордон.

— Ведь его присутствие необходимо для разрешения этого вопроса, — заметила миссис Гьюдельсон.

— Он это знает и непременно придет.

— Если он не придет, — воскликнула Лу, угрожающе подняв свою маленькую ручку, — ему придется иметь дело со мной, и ему нелегко будет от меня отделаться!

— А мистер Гьюдельсон? — спросил Фрэнсис. — Ведь он нужен нам не менее, чем мой дядя.

— Отец в своей обсерватории, — произнесла Дженни. — Он спустится, как только ему доложат о приходе мистера Форсайта.

— Беру это на себя, — объявила Лу. — Я живо вскарабкаюсь к нему в шестой этаж.

И в самом деле: присутствие мистера Форсайта и доктора Гьюдельсона было совершенно необходимо. Ведь речь еще шла и о том, чтобы назначить точный день свадебной церемонии. Предполагалось, что свадьба должна быть отпразднована возможно скорее, при том, однако, непременном условии, что успеют закончить нарядное платье «подружки невесты», — длинное, как у настоящей барышни, платье, которое Лу рассчитывала в первый раз надеть в этот торжественный день.

Поэтому понятна и шутка, которую позволил себе Фрэнсис:

— А что, если вдруг это замечательное платье не будет готово?

— Тогда придется отложить свадьбу! — властно заявила маленькая особа.

И ответ этот сопровождался таким взрывом хохота, что его не мог не услышать на вершине своей башни почтенный доктор Гьюдельсон.

Стрелка часов между тем неумолимо скользила по циферблату, а мистер Форсайт все не появлялся. Как старательно ни высовывалась Лу в окно, откуда виден был подъезд, — мистера Форсайта не было и в помине. Оставалось только вооружиться терпением — оружием, владеть которым Лу вовсе не была способна.

— А ведь дядя мне твердо обещал, — повторял Фрэнсис Гордон. — Не понимаю, что с ним творится последние дни…

— Надеюсь, — воскликнула Дженни, — мистер Форсайт не захворал?

— Нет, но он чем-то озабочен, поглощен своими мыслями. Из него и двух слов не вытянешь. Не знаю, что у него засело в голове.

— Осколок звезды! — воскликнула девочка.

— То же самое происходит с моим мужем, — проговорила миссис Гьюдельсон.

— Все последние дни он кажется мне еще более сосредоточенным, чем всегда. Его немыслимо вытащить из обсерватории. В небесах, видно, творится нечто необыкновенное.

— По правде говоря, и я, глядя на дядю, склонен так думать. Он никуда не ходит, не спит, почти ничего не ест, забывает время обеда и ужина.

— Представляю себе, в каком восторге Митс! — вставила Лу.

— Она бесится! — ответил Фрэнсис. — Но ничего не помогает. Дядюшка прежде всегда побаивался воркотни своей старой служанки, а теперь он и внимания на нее не обращает.

— Точь-в-точь как у нас! — с улыбкой проговорила Дженни. — Сестренка моя как будто потеряла всякое влияние на папу… а всем, кажется, известно, как велико было это влияние.

— Да неужели же это возможно, мисс Лу? — тем же шутливым тоном спросил Фрэнсис.

— К сожалению, это правда, — ответила девочка. — Но только… терпение! Терпение!.. Мы с Митс урезоним и папу и дядюшку!

— Но что в конце-то концов с ними могло приключиться? — молвила Дженни.

— Потеряли какую-нибудь замечательную планету, — воскликнула Лу. — Только бы им удалось разыскать ее до свадьбы!..

— Шутки шутками, — перебила ее миссис Гьюдельсон, — а мистера Форсайта нет как нет.

— Скоро уже половина пятого! — заметила Дженни.

— Если мой дядя не явится в течение ближайших пяти минут, я побегу за ним! — решительно заявил Фрэнсис Гордон.

В эту самую минуту раздался звонок у входных дверей.

— Это мистер Форсайт, — сказала Лу. — Он звонит не переставая. Вот так звон! Держу пари, что он прислушивается к звуку полета какой-нибудь кометы и не замечает даже, что звонит.

И в самом деле — это был мистер Форсайт. Он быстро вошел в гостиную, где Лу встретила его градом упреков:

— Опоздали!.. Опоздали!.. Остается только бранить вас!

— Здравствуйте, миссис Гьюдельсон, добрый день, дорогая моя Дженни, — произнес он, целуя молодую девушку, — добрый день, крошка! — повторил он, похлопав девочку по щеке.

Все это мистер Форсайт говорил и делал с видом крайней рассеянности. Мысли его, как раньше говорила Лу, «витали в пространстве».

— Видя, что вы не приходите, дядюшка, — сказал Фрэнсис Гордон, — я уже готов был предположить, что вы забыли о своем обещании.

— Да, признаюсь: чуть не забыл! Прошу извинения у миссис Гьюдельсон. К счастью, Митс мне напомнила… да еще как!

— Так вам и надо! — объявила Лу.

— Ну, сжальтесь же надо мной, маленькая мисс… Серьезные заботы… Я, быть может, нахожусь накануне интереснейшего открытия…

— Совсем, как папа… — начала Лу.

— Что? — воскликнул мистер Форсайт, подскочив так, словно где-то в глубине его кресла распрямилась пружина. — Вы сказали, что доктор?..

— Мы ничего не сказали, дорогой мистер Форсайт, — поспешила ответить миссис Гьюдельсон, опасаясь, и не без основания, что может возникнуть новый повод для соперничества между ее мужем и дядей Фрэнсиса Гордона.

— Лу, сходи за папой, — добавила она, стараясь сгладить неловкость.

С легкостью птицы девочка устремилась к обсерватории. Нет сомнения, что она взбежала по лестнице, вместо того чтобы выпорхнуть в окно, только из нежелания пустить в ход крылья.

Минуту спустя в гостиной появился доктор Гьюдельсон. Вид у него был торжественный, взгляд утомленный, лицо — налитое кровью настолько, что можно было опасаться удара.

Мистер Дин Форсайт и он обменялись рукопожатием, но рукопожатие это было лишено сердечности. Они искоса, словно с недоверием, следили друг за другом. Но, невзирая ни на что, обе семьи собрались здесь с целью назначить день свадьбы, или — выражаясь словами Лу — день встречи планет «Фрэнсис» и «Дженни».

Так как все сходились на том, что свадьбу следует отпраздновать возможно скорее, разговор длился недолго.