IV
…………………………
Копытами призыв мой, чистый, страстный,
отбили буйволы, атака — псу под хвост.
Но не погиб он,
он летит в пространстве,
а впереди — мерцанье новых звезд.
Те буйволы — чувств низких порожденье,
стоят на всех дорогах их стада.
Душа запуталась в веках,
душа в сомненье:
куда лететь, куда?
И снова я —
одна.
V
Мимо вечной муки сердца
пролетел свирельный плач,
и накрыла тихо жертву
оксамитом черным ночь.
Это лозы так играют,
вдохновись мерцаньем звезд…
Я туда хочу, где в небе
факел радуги парит.
А у тына голубого —
что за течки визг и рев?
Плоть хрустальная бунтует,
отеррорьте ж и любовь!
Мимо вечной муки сердца
пролетел свирельный плач.
Это лозы так играют…
Оксамитом черным ночь…
VI
Эй, херувимы и серафимы,
ангелы всех мастей!
На бархатные ковры тумана —
скорей!
Время работает не на вас.
Долой с глаз!
Колдует вьюга, колдует.
Не революция — зима.
…стою, негодуя…
…тьма.
Колдует вьюга, колдует.
Он, смех снеговой…
…стоит, негодуя,
товарищ мой.
Колдует вьюга, колдует,
Заметает свет…
…стоит, негодуя,
и ворог степь.
Эй, херувимы и серафимы,
проклятье вам…
…так интродукция
в туман.
VII
Плоть моя!
В гаремы атмосфер
из заводских ворот
тебя несу я в чаше.
Ты запоешь на пароходе светлом:
— Я не одна!
Я не одна!
О ветер!
О раввин, мой ветер!
Пересеку весну кошачью,
вновь отточу и смех, и плач свой…
О сын мой, сын моей мечты!
Я — Магдалина! Кто же — ты?
Удар смычком — хочу быть с ветром…
…В свободный дух и плоть поверьте!
Горит, пылает в небе кокс,
и стал призыв мой всепланетным.
Я верю в свет Волосожара —
и прочь бредут понуро волки.
Я верю в свет электроламп —
и вот жених меня зовет.
Я вижу —
растворились тучи
в прозрачном небе.
VIII
Прокламация 2-я
Товарищи коммунисты!
Станьте со мною рядом
и снова в трубы:
— Меч! —
Идет мой враг смертельный —
будни.
Только от вас
я жду совета,
я жду защиты.
Ах, заря моя так стонет-стонет:
песчаная пустыня без воды,
дух не сумел наполнить светом тело,
и тело вновь сосут кроты.
Я, ваша матерь и сестра,
лежу в объятьях похоти нечистой.
Позор земле!
А ну-ка, в крик:
— Восстаньте все!
Наш дух не знал еще разора,
погибнуть не дадим весне.
Эй, революция для духа!
Так говорит вам
бывшая шлюха.
IX
Нет еще никого. Одиноко.
И над бездною мечется взгляд,
и сорит лепестками до срока
ожидания женского сад.
Чернобровая самка, самица.
…Пусть вам флюгером служит плоть.
— Не хочу я вдруг окотиться!
— Не хочу в людях видеть скот!
Кто из вас знает вкус террора?
Кто из чаши громовой пил?
Я гляжу быстролетным взором
не на сотни — мильоны миль.
Для скитальца — штормящие воды,
смерчи, молнии, тяжкий удел.
Для воскресшего — только полеты
еще дальше, туда, за предел.
Почему же, на миг задержавшись,
не сказать, что есть плоть,
а что — дух?
И сестра я, и мать, совесть ваша.
Я со скорбью своею бреду.
Но нет! —
промелькнут синеглазые сны,
только красный фонарь не проснется…
И под мороси шепот осенний
не забрызгают юбку мою
тротуары.
Не пойду я шлюхою шляться
на мосты и проспекты.
В революционной отчизне
пришел конец моей продажной жизни!
И гляжу я на вас,
на вас, проститутки
без формальной проституции,
и на душе становится так зябко,
как в полночь ледяную на углу.
И тогда шаг стремлю в заводские ворота,
потому что подснежники нашей весны
запахнут в рассветном дыму
трудового пота.
…Слышите железа лязг?
Это куют нам двойную волю,
тяжесть двойную снимают с нас.
…И наконец заголубеет органно:
— Радуйся, плоть моя!
Радуйся, друг!
…Спешит слиться с плотью
свободный дух!